Очередной палеонтологический научпоп, все как мы любим, на этот раз посвященный самому знаменитому событию в палеотнологии — тому самому астероиду, благодаря которому динозавров больше нет, а мы с сами есть. Понятно, что на эту тему написано уже бесконечно много, но автор интересно строит повествование, да еще и иллюстрирует его "историями из жизни" разных динозавров, что почитать стоит.
Модель повествования основана на воссоздании автором хронологии: каким именно был мир динозаврьего господства непосредственно перед ударом метерорита, что случилось в сам момент удара, каковы были последствия для всей планеты через час, через год, через сто лет и так далее. Каждому хронологическому отрезку посвящена небольшая главка.
При этом в каждой главке есть и свой герой или несколько — какой-нибудь конкретный динозавр конкретного вида, "с биографией", он, натурально, пытается выжить в этом хаосе. Также представлен и окружающий его мир: растения, другие звери, тоже конкретные палеонтологические виды, реконструированные на основе все тех же ископаемых останков. Как ни смешно, по сути книга — такой набор "личных историй" вымирающих зверей. Нет, они, конечно, не очеловечиваются, это нормальный палеонтологический научпоп, но взглянуть на события исходя из того, что могло происходить в конкретной точке мира с конкретной особью, гораздо интереснее.
Мы было интереснее еще и описания конкретных последствий катастрофы для планеты; признаюсь, я, как и все, в курсе, что "динозавров убил метеорит", но вот раздавил он их или что конкретно случилось — этого я не знала, а Блэк как раз это очень подробно и доступно описывает. Помимо того, что из-за угла удара его сила была таковой, что динозавров поблизости выкинуло в космос (я надеюсь, мы их найдем, они же все еще где-то там болтаются замерзшими комками :-)) — основная причина вымирания, как я понимаю, состояла в том, что по планете прошла волна сильнейшего инфракрасного излучения, и все крупные динозавры, которые не могли или не успели спрятаться в норы или нырнуть глубоко, погибли именно от этого. А дальше сила удара выбросила в атмосферу огромное количество пыли и прочего вещества, которая просто заслоняла солнечный свет, из-за чего среднегодовая температура во всем мире очень быстро и очень значимо упала — что, естественно, привело к дальнейшему массовому вымиранию, когда погибли сначала замерзшие звери и растения, а потом замерзающие, которым стало нечего есть. Блэк пишет, что внезапно выжить жизни на Земле помогла цепь вулканов Деканские траппы, которые начали извергаться и, в условиях "закрытой" атмосферы несколько подняли общую температуру, то есть благодаря им зима не была такой долгой и суровой, как могла бы.
Ну и общий вывод из всей книги: если бы динозавры не вымерли, они были бы сейчас с нами возможно, они были бы сейчас, а вот нас, скорее всего, бы не было.
Много лет не могла собраться с духом почитать Шаламова — и зря. Я ожидала каких-то невероятных ужасов, таких, знаете, ужастик в моменте, кровавых и неприглядных подробностей издевательств над заключенными в лагерях. Оказалось иначе. Это не ужасно, но очень страшно, и основное страшное состоит не в том, что кто-то конкретный, теряя человеческий облик, совершает какие-то ужасные вещи. Основное страшное состоит в том, что все, включая повествователя, теряют человеческий облик — и не то что они начинают что-то особенное совершать — а скорее перестают делать человеческие вещи. Вести какое-то подобие культурной жизни, сохранять какое-то подобие здоровья, сохранять какое-то подобие человеческого отношения к ближнему и надеяться. И проблема не в том, что какой-то один злодей принудил их к этому — а в том, что вся система, от самого мелкого лагерного персонала до самых важных шишек, а также — увы — природа — неизбежно к этому ведет. Система выстроена так, что сохранить человеческий облик невозможно. Шаламов в одном из рассказов пишет, что там, где можно наблюдать чудеса геройства, самопожертвования и вообще лучших проявлений человека — там не было по-настоящему трудно. Там, где по-настоящему трудно, ничего такого не бывает. И естественно, если из этой системы и выходят люди наружу (а она построена целиком так, чтобы это минимизировать), то это уже не люди, а обмылки людей — их не то чтобы сломали, а истерли об нечеловеческие условия и в быту, и в отношении.
Это очень важный сборник для понимания, почему некоторые вещи не должны существовать и почему нельзя их ни в каком виде романтизировать. Приличные люди, попадающие в эту систему, вне зависимости от того, в каком качестве они там оказались и с какой стороны забора, потом уже не возвращаются в нормальное состояние никогда. Из всех рассказов можно вынести, что человек в лагере теряет два качества, которые, как выясняются, и придают ему человечности: сопереживание и способность надеяться и планировать. Нет у Шаламова никакой "лагерной дружбы", за одним единственным редким биографическим моментом (с врачом, который дал ему возможность спастись, а не с другим зэком). Нет никакой лагерной взаимопомощи. Падающего подтолкни, заберешь его пайку. Подлость друг с другом равно страдающих людей, ужасная подлость в мелочах, на которую никто из них на воле себя, наверное, и представить был не способен, — становится совершенной нормой и никак не осуждается. Страшная сторона описанной лагерной действительности состоит в том, что в ней не образуется никакого человеческого сообщества, а напротив, каждый выживает сам по себе, причем ориентируется только на добычу в эту конкретную минуту — и дальше конца дня никто не планирует свою жизнь.
Сужение горизонта, когда не знаешь, расстреляют тебя завтра, или просто будешь работать как обычно, или повезет и достанется какая-то хлебная работа, — вот это, мне кажется, сильно влияет на психику заключенных. Если нет никакого "завтра", многие вещи сразу теряют смысл, кроме самых простых доступных радостей — согреться, поесть и поспать. И когда это происходит годами, способность даже думать о завтра сама атрофируется.
Очень интересные (и самые неприятные) рассказы про лагерных воров, находящихся на особом положении среди арестантов и унижающих их человеческое достоинство даже больше, чем начальство. А еще — про "тисканье" романов. Я, признаться, думала, что это байки, но видимо, действительно находились такие образованные люди, которые развлекали воров в лагере пересказом классики в качестве придворных шутов. Прекрасный роман "Наследник из Калькутты" Штильмарка был именно так создан, в ГУЛАГе.
Очередной классный научпоп от Сапольски, на этот раз не цельная книга, а сборник статей/эссе, объединенных некими общими темами. Мне очень нравится этот автор тем, что он на мой вкус идеально соблюдает баланс между научным и популярным, и еще — очень правильно расставляет акценты в научном. Наверное, так в любой профессиональной области (по крайней мере, в моей точно так): есть некий набор научных постулатов, известный профессионалам. И только некоторые из них в определенной ситуации имеют действительно важное значение для непрофессионалов — но профессионалы это далеко не всегда понимают, и далеко не всегда трудятся дать ту самую важную практическую интерпретацию. Так вот, Сапольски в своей области это делает. Классно не то, что он приводит много научных фактов, исследований и прочей специальной информации, неочевидной небиологу. Классно то, что он дает понятную непрофессионалу интерпретацию, подчеркивая то, что имеет практическое значение не для ученых, а точнее, не только для них. Понятно, что биология не теория чисел, у любого научного факта в этой области есть практическая значимость, но какие-то обстоятельства сложно понять непрофессионалу, какие-то не так важны, это вопрос выбора и правильной расстановки акцентов. При этом Сапольски походя и очень понятно развенчивает популистские мифы, например, о генах, которые якобы отвечают однозначно за какие-то результаты в жизни человека (типа генетической предрасположенности к чему угодно).
Формат собранных в книгу эссе позволяет рассказать о многих интересных аспектах человеческого (и не только) поведения с точки зрения биологии, начиная от разных стратегий размножения у мужчин и женщин и до религиозных моделей. Это не какой-то комплексный труд по биологии, да, автор не ставит целью сделать какое-то исчерпывающее описание — скорее, это набор интересных фактов с глубокой научной интерпретацией. Читать Сапольски, как всегда, интересно и очень легко, не в последнюю очередь благодаря прекрасному чувству юмора.
сабж Одновременно комично, трагично и очень цинично — вполне в духе Во. Такой "современный" роман о "современной" паре: муж стремится сохранить наследственное поместье, содержание которого им слегка не по карману. Жена сама не знает, куда себя приткнуть. Вроде она и не плохая, и не глупая, и не злодейка — но наступил тот странный век, когда женщины с положением в обществе уже могут многое, но еще не знают, чем себя занять. А когда женщина не знает, чем себя занять, она от скуки заводит любовника — что и случилось. В общем, это такая "Анна Каренина", но без русской драмы. Во-первых, там нет ни любви, ни влюбленности даже, а есть скорее увлечение от скуки. Во-вторых, драма если и происходит (я предпочитаю думать, что нет), то не вследствие ярких чувств, а скорее вследствие стечения нелепых обстоятельств, влекущих людей, которые не привыкли распоряжаться собственной судьбой.
Кажется, в этом все дело: все герои треугольника кажутся скорее не злодеями, а недотепами, которые никогда толком своей судьбой не распоряжались, а плыли по течению, куда их там влекла социальная инерция. Они и не пытаются предпринять каких-то активных действий, чтобы чем-то управлять, просто пара неудачных решений (и одной трагической случайности) повлекла цепь событий, которая привела незадачливого мужа-рогоносца в южную Америку. Причем не просто в Америку, а в подобие "Мизери" — читать Диккенса в плену у местного безумца. Итог очень неожиданный, но как изящно Во к нему пришел — все еще сохраняя изначальную модель, в которой ни один из героев не шевельнул и ластой, чтобы самостоятельно что-то решить.
Я все-таки не склонна считать финал трагическим и скорее верю, что наш недотепа выберется — и это сильно пойдет ему на пользу. Потому что весь роман — не то чтобы трагедия, а скорее трагифарс, схожий в этом плане с "Упадком и разрушением". В каждом элементе, включая самую несчастную случайность, цинично-комического очень много.
Мой любимый эпизод все равно про попытку развода. Вероятно, это такая примета времени, но смешно просто невыносимо. Итак, жена сходила налево, и по этому поводу пара решила развестись. Все культурно, с адвокатами, без драм. Но просто так, "по удобству", как пишут в договорах, видимо, еще не разводят — нужна измена как обоснование, но не реальная измена, а формальная, надлежаще документально зафиксированная. Чтобы сохранить даме лицо, решают, что изменщиком будет ее невинный муж. Для этой цели нанимается, эмн, эскортница, с которой бедолага должен съездить на выходные к морю, а также сыщики, которые едут за ними типа тайно с целью обеспечения доказательств. Но все, конечно, сразу идет не так. Эскортница тоже человек, и берет с собой ребенка. Сыщики тоже люди, и возмущены тем, как непрофессионально их клиент подходит к вопросу измены. Все это похоже на любительскую постановку классики, где шпаги заменяют швабрами. Все это в совокупности прекрасно, и в этом весь Во.
В первый том, как водится, включены ранние стихи — с 1957 по 1965 год. У меня сборная солянка отдельных томов их двух разных собраний сочинений Бродского (четырехтомник и семитомник, оба равно зеленые и всем похожи, когда покупаешь с рук по тому, никогда не понятно. Это — первый том четырехтомника, отличается ли он от первого тома семитомника, я, признаться, не знаю. Помимо стихов, том (по неведомой причине) открывает Нобелевская лекция, будто он ее прямо в 20 написал.
Читать юношеские стихи любимых поэтов — занятие обычно интересное и разочаровывающее, за редким исключением (типа Мандельштама, который, кажется, сразу родился гениальным и если куда и развивался, то в горечь). Про Бродского, в общем, тоже можно это сказать, но чуть в меньшей степени. Все-таки в его юношеских стихах, по сравнению с более зрелыми, чувствуется много какой-то случайности, многословности, строчек ради строчек, слов ради того, чтобы встали в рифму. На некоторых вещах типа оочень длинной поэмы "Шествие" я откровенно скучала. С другой стороны, таков удел всех "сплошных" изданий, а не сборников: они представляют и взлеты, и падения авторского таланта. В стихах первых лет чуть больше "недолетов", чем в последующих; недаром говорят, что мастерство — это уровень, ниже которого ты не опустишься, и вот оно-то приходит со временем. Здесь же есть талант, но еще нет того привычного голоса немолодого Бродского: циничного, спокойного, меткого. И даже ритмика стихов, кажется, более плавная, местами размеры даже слишком вычурные, что для позднего Бродского вообще нехарактерно.
По модели "что вижу, то пою", безусловно, много про любовь и ссылку (я погуглила: М.Б. до сих пор жива и живет там же в Питере, вы представляете!) И то, и другое — все еще с лирично-романтично-комичным налетом, так непривычно.
С другой стороны, когда читаешь такие первые тома, обращая внимание на датировку, всегда удивляешься, как человек в Х лет сумел написать вот эту великую вещь. И много других еще. Среди недооформленных вполне себе юношеских стихов 20-летнего поэта внезапно раз — и проскользнет то, что потом будет входит во все его сборники самого-самого. Например, "На Карловом мосту ты улыбнешься..." (21 год); "Воротишься на родину. Ну что ж" (внезапно актуальное, тоже 21 год, никто еще никуда и не уезжал); "Рождественский романс" (который "Плывет в тоске необъяснимой..."). И много еще. Я вот, к примеру, думала, что любимые мной "Холмы" — очень взрослое стихотворение, по эмоциональной зрелости. Ничуть не бывало, в 22 года написано.
С писателями это не работает, только с поэтами. Что-то, конечно, развивается, форма уж точно. Но что-то есть сразу и навсегда.
облако тэгов
