fantlab ru

Евгений Водолазкин «Лавр»

Рейтинг
Средняя оценка:
8.03
Оценок:
403
Моя оценка:
-

подробнее

Лавр

Роман, год

Жанрово-тематический классификатор:
Аннотация:

Герой романа «Лавр» — средневековый врач. Обладая даром исцеления, он тем не менее не может спасти свою возлюбленную и принимает решение пройти земной путь вместо нее. Так жизнь превращается в житие. Он выхаживает чумных и раненых, убогих и немощных, и чем больше жертвует собой, тем очевиднее крепнет его дар. Но возможно ли любовью и жертвой спасти душу человека, не сумев уберечь ее земной оболочки?

Примечание:

Роман «Лавр» вошёл в число финалистов ежегодного национального конкурса «Книга года-2013», проводимого Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям, в номинации «Проза года».

Посвящение: Татьяне.


Лингвистический анализ текста:


Приблизительно страниц: 311

Активный словарный запас: низкий (2619 уникальных слов на 10000 слов текста)

Средняя длина предложения: 62 знака, что гораздо ниже среднего (81)

Доля диалогов в тексте: 0% — на редкость ниже среднего (37%)!

подробные результаты анализа >>


Награды и премии:


лауреат
Портал, 2013 // Крупная форма

лауреат
Большая книга, 2013 // Первая премия

лауреат
Ясная Поляна, 2013 // XXI век

лауреат
Премия Горького / Premio Gorky, 2016 // Писатели (публикация на итальянском языке)

Номинации на премии:


номинант
Национальный бестселлер, 2013

номинант
Русский Букер, 2013 // Русский Букер

номинант
Литературная премия "НОС", 2013

номинант
Мраморный фавн, 2012 // Роман

Похожие произведения:

 

 


Лавр
2012 г.
Лавр
2020 г.

Аудиокниги:

Лавр
2014 г.

Электронные издания:

Laurus
2015 г.
(английский)

Издания на иностранных языках:

Lauro
2013 г.
(итальянский)
Лавр
2013 г.
(сербский)
Laurus
2014 г.
(латышский)
Лавр
2014 г.
(македонский)
Laur
2014 г.
(румынский)
Lavr
2014 г.
(эстонский)
Lauras
2015 г.
(литовский)
Laurosz
2015 г.
(венгерский)
Laurus
2015 г.
(словенский)
Laur
2015 г.
(польский)
Laurus
2015 г.
(шведский)
Arsenin neljä elämää
2015 г.
(финский)
Laurus
2015 г.
(английский)
Laurus
2016 г.
(словенский)
Laurus
2016 г.
(немецкий)
Laurus
2016 г.
(чешский)
Laurus
2016 г.
(английский)




 


Отзывы читателей

Рейтинг отзыва


– [  20  ] +

Ссылка на сообщение ,

Имел завышенные ожидания насчет этого романа из-за его громкой репутации едва ли не лучшего произведения современной русской прозы. Причем что-то располагало меня к мысли о том, что это очень «языковая» литература, чуть ли не новый Саша Соколов.

В ожиданиях ошибся. Написано довольно просто, в основе своей это легкий жанр.

Разумеется, меня вовсе не смущает то, по поводу чего многие недоумевают, то есть анахронизмы (пресловутые пластиковые бутылки и современные словечки в речи людей конца 15 века). Смысл этого приема абсолютно – и я бы сказал слишком – понятен. Он не в том, что роман на самом деле – о современности, слегка замаскированной под Средневековье (как кто-то пишет). Скорее наоборот: автор хочет сказать, что Средневековье – не такое далекое, как может показаться; что люди чувствовали и переживали то же самое, просто выражали это иначе. Вот Водолазкин постоянно и сталкивает это «далекое» и «близкое» на уровне языка. Прием этот проговаривается и на тематическом уровне (в рассуждениях о несуществовании времени). Так что тут как раз есть определенная последовательность, единство формы и содержания. Но проблема в том, что замысел слишком очевиден. Как я уже говорил по другому поводу, в большой литературе всегда есть некоторая самодостаточность: будто она существует не для кого-то, не в расчете на чье-то восприятие, а сама по себе. Это не императив, а просто констатация.

И еще: почему-то «современный язык», которым В. оживляет дела давно минувших дней, неизменно отдает какой-то казенщиной. Несколько цитат навскидку: «Арсений понимал, что новое положение Устины делало ее еще более зависимой от него»; «Уединенное существование с Арсением было, безусловно, ее счастьем»; «Обстоятельства складываются так, что в ближайшее время моя жизнь прекратится»; «Мы фактически лишились дорог, которых в настоящем значении этого слова не было и раньше»; «Ввиду возможного конца света нового мора жители Пскова уже не ожидали»; «Многие жители Белозерского края не обращались потому, что ввиду возможного конца света не усматривали в том острой необходимости»; «…жизнь его ввиду возможного конца света предполагалась короткая и безрадостная».

Удивительно, что кому-то автор этих строк кажется блестящим стилистом. Мне же вспомнился знаменитый рассказ Чуковского про то, как после революции в изд-во «Всемирная литература» пришел бывший сенатор, знавший 10 языков, который предлагал свои услуги в качестве переводчика и представил перевод романтической сказки, где была такая фраза: «За неимением красной розы жизнь моя будет разбита». Горький (редактор) указал ему на стилистическую ошибку. Старик согласился, ушел, после чего принес переработанный вариант: «Ввиду отсутствия красной розы жизнь моя будет разбита». Боюсь, «стилизм» Водолазкина не так уж далек от стилевых находок этого горе-переводчика (которому я, к слову, сочувствую от всей души).

Конечно, в ходе чтения, когда я забыл о больших надеждах, мое впечатление несколько выровнялось.

Как мне представляется, автор взял за образец житийную литературу (в которой он наверняка специалист). «Лавр» – это осовремененный и беллетризованный агиографический рассказ с абсолютно положительным, без страха и упрека, героем и абсолютной однозначностью всех коллизий. В романе нет сколько-нибудь неоднозначных персонажей. Отрицательных тоже нет. Есть злодеи. Причем все они начинают каяться через пару страниц после совершения злодейства (за исключением предводителя мамлюков – совсем уж опереточного типа, неисправимого и опасного -- хотя как знать, может и он кается где-то в закадровом пространстве). Герои существуют в простом как пять копеек и каком-то благостном мире. Заметным диссонансом в этой благостности звучит финальная часть, которая мне и понравилась больше всего. Но общей агиографической манере она не противоречит.

Возникает вопрос: что же побуждает читателей и критиков оценивать этот в целом неплохой, но явно не шедевральный, не самый мастерский и не свободный от стереотипов массовой культуры (ведь он в значительной степени он состоит из клише -- не только языковых, но и сюжетных: мудрый дедушка-травник; преданный волк; вечная любовь; юродивый, читающий мысли; злодейский злодей; (не)благодарный люд) роман настолько высоко? У меня есть лишь один ответ: причина в пронизывающей его «духовности», которая однозначно ассоциируется с высоким культурным регистром. Герой-подвижник, верный первой и единственной любви и отринувший все земные блага во имя служения человечеству, – судя по всему, этим роман и загипнотизировал современную аудиторию, в том числе и «профессиональную».

Оценка: 5
– [  23  ] +

Ссылка на сообщение ,

Как писал Роберт Маки, есть два основополагающих подхода к кино и литературе.

Рассказать историю.

Самовыразиться.

Данное произведение, безусловно, относится ко второму варианту. Для автора второстепенно восприятие читателя. Главное — самовыражение,игра с текстом, с формами, с языком. Должен сказать, ему это удалось — одно только отсутствие диалогов чего стоит.

К сожалению, все это -самовыражение, игра с формами и языком — современный тренд в отечественной литературе (за рубежом, увы,тоже, но меньше). Это залог того. что тебя заметят критики,без которых сейчас никуда. Возможность получить хвалебные отклики, престижные премии, а это реклама и раскрутка. Критики «делают«автора, а читатели потом, клюнув на «авторитетное» мнение, продираются через корявый текст самовыражения и некоторые, чтоб не ударить в грязь лицом, даже восторгаются:«Ох, как глЫбоко!»

Оценка: 3
– [  4  ] +

Ссылка на сообщение ,

«Прекрасно видеть замки в облаках. Опасно думать, что они реальны» А. Панчин

Автор «Лавра» Евгений Водолазкин позиционирует свое творение как «несторический роман», однако я бы хотел дополнить это описание и сказать, что «Лавр» это неисторический не роман, а вместо этого попытка на (не)современный лад, с (не)современной точки зрения, написать житие святого-несвятого.

«Лавр» это своего рода Четьи-Минеи 2.0: житие несвятого-святого через призму более, чем 500 лет, отделяющих автора и его героя. При этом данная призма совершенно зрима и отчетлива, автор и не думает ее скрывать, а наоборот многократно подчеркивает ее наличие, в том числе вводя в древо повествования небольшие ветви, (не)связывающие основной сюжет (не)романа и отделенные по времени события близкие к настоящему, тем самым показывая вневременную сущность божественного и особое видение мира пророками. «Лавр» как и Четьи-Минеи полон нравоучений, морализаторства, житейской и духовной мудрости старцев.

Чтобы продолжить, я хочу привести буквально первые строки произведения, которые являются во многом ключом и скелетом дальнейшего повествования и моего разбора:

«В разное время у него было четыре имени. В этом можно усматривать преимущество, поскольку жизнь человека неоднородна. Порой случается, что ее части имеют между собой мало общего. Настолько мало, что может показаться, будто прожиты они разными людьми. В таких случаях нельзя не испытывать удивления, что все эти люди носят одно имя.»

Имя №1 «Арсений» (единственное настоящее имя)

Первая часть не-романа является для меня первой во всех смыслах: она представляет собой познание мира юным мальчиком Арсением, учеником травника Христофора, преемником его знаний, его тайн и его видения мира. В этой части нам предстает загадочное, непознанное, мистическое средневековье на Руси, когда мир был полон тайн, а таким наукам как медицина, химия, биология, анатомия лишь предстояло появиться на свет. Секреты лечебных трав, кореньев, экстрактов, настоев познавались методом проб и ошибок. Искались закономерности и связи, иногда находились, например между жеванием коры дуба и крепостью десен, но чаще эти связи напоминали народные приметы, и представляли собой совершенно (или частично) ложные корреляции, цитата из не-романа «Камень из желудка петуха возвращает отобранные неприятелем государства. Злато терто и внутрь приято исцеляет тех, кои сами с собою глаголют, и сами ся спрашивают, и сами отвещают, и во уныние впадают. Легкое вепря иссушить, растереть и развести в воде. Кто эту воду выпьет, не будет пьян на пиру.»

Знали ли травники времен Арсения тайны многих целебных трав? Да, знали. Действовали ли многие из этих трав по объективным причинам, из-за наличия в них действующих химических веществ? Да, действовали. Однако уже в первой части не-романа автор забрасывает в течение повествования ветки, которые позже превратятся в коряги, которые не дадут мне свободно плыть по реке жития несвятого-святого. Цитата: «Христофор не то чтобы верил в травы, скорее он верил в то, что через всякую траву идет помощь Божья на определенное дело.» Ну да Бог с ним, верил старый травник, вместе со знанием имел веру, пусть. Ведь на деле именно от объективного влияния лекарственных трав пациенты Христофора, а затем и Арсения будут излечены, а в случаях применения недействующих лекарств людей будет «лечить» эффект плацебо, коротко и недолго лечить, но все же. Ведь вера только тогда может помочь в лечебном деле, когда она подкреплена объективными практиками медика, пусть даже средневекового его аналога. Ведь правда же?

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Спойлер: нет.

Но пока оставим это, и отметим, что нося имя Арсений главный герой находится в герметичной и органичной среде дома травника, который стоит возле кладбища.

Символично, да? Дом медика выходит прямо на кладбище. Это ведь потому, что автор намекает на то, что от подобных Христофору и Арсению медиков больше вреда, чем пользы, что люди, пришедшие к травнику уже находятся ближе к смерти, чем к жизни?

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Спойлер: нет.

Жизнь Арсения сплетается в первую очередь с жизнью загадочного и великого Леса, с жизнью животных, так похожих на людей, и людей так похожих на животных. Арсений является дитем своего мира, той его частью, которая со временем станет наукой и практикой. Арсений — врач.

Арсений обретает и теряет учителя. Арсений обретает и теряет любовь. Арсений радуется и горюет. Арсений совершает свою главную врачебную ошибку всей своей жизни

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
, и тем самым убивает и свою возлюбленную Устину, и своего безымянного ребенка... Арсений умирает вместе с Устиной. В попытке прожить жизнь своей любимой вместо нее, пронести ее в своей душе сквозь свою жизнь. В душе Арсения уже зародился Устин. Но время его еще не пришло.

Арсений покидает дом своего учителя и выходит в большой мир. Мир, где свирепствует опустошительная эпидемия черной смерти, эпидемия чумы. Арсений проходит через чумные деревни, «лечит» зараженных наложением рук, «забиранием их страданий на себя» и прочая и прочая. Обратает славу (не)врача и становится придворным лекарем местного князька.

И вот тут те веточки, что автор забрасывал ранее в реку повествования начинают становиться все больше, хлещут по глазам уже вполне ощутимо.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
И с большим сожалением приходится констатировать, что в первый раз не показалось, и, да, дальше речь пойдет вовсе не о травнике, а о чудотворце.

Все-еще-Арсений молитвой излечивает от чумы Ксению, мать Сильвестра, а затем и Сильвестра, сына Ксении. Ксения и Сильвестр становятся своего рода женой и сыном Арсения, и вот оно, казалось бы простое человеческое счастье. Но Арсений уже не человек, Арсений уже герой жития, Арсений уже святой... Арсений говорит с (не)мертвой Устиной, которая цитата «жива, только по-другому» и...

Арсений покидает город и сходит с ума. Становится святым-юродивым Устином.

Имя №2 «Устин»

Во второй части не-романа повествование начинает полниться клюквой, сначала менее, но с каждой страницей все более развестистой. И нет, я не хочу сказать, что автор не знаком с предметом. А дело в том, что в этой части с нами вместо травника Арсения юродивый Устин. А рядом с ним его коллеги по цеху юродивых Фома-пророк ака «Верующий» (хорошо, это шутка, он просто Фома, но похоже таки верующий) и единственный (не)нормальный среди этой (не)святой троицы юродивых юродивый Карп.

Фома читает мысли, видит удаленные события, понимает скрытые мотивы поступков etc. При этом Фома как бы гость из иной временной линии, гость из будущего. В общем Фома — конкретный святой. Со всеми вытекающими колдунствами и чудесами.

Устин не говорит, ведет себя как сумасшедший, и только Фома «Верующий» видит в его действиях смысл и всячески их трактует...

В этой части не-роман окончательно обретает свою форму, сбрасывает маски и становится самим собой. Автор пытается взглядом из современности обосновать и объяснить сущность чудесных излечений силой веры, пророчеств, неземной мудрости etc. Примешивая к житию (не)святого намеренные вставки взглядов «из современности» пытается приблизить чудеса к нам, пытается увязать в единую цепочку события темных времен, когда молния была гневом богов, затмение предвестником Апокалипсиса, и наши просвещенные времена, когда у мироздания секретов от человечества стало намного меньше. Секреты эти переместились из мира обыденного намного дальше: в космос и микромир. И казалось бы, разумный современный автор должен показать, как заблуждались наши предки, как совершали ошибки, как прикрываясь верой шли вслепую, как «пророчествуя» сочиняли тексты, которые не говорят ровным счётом ничего и которые можно спустя столетия трактовать как угодно, и найти якобы корреляции между иносказательными образами пророчеств и историческими фактами.

Но нет... Автор натурально заявляет следующее, цитата «Амброджо предсказал также открытие Христофором Колумбом Америки в 1492 году».

Казалось бы, современный религиозный автор должен показать, что вера нематериальна, и что «чудеса» иносказательны и в реальности вера имеет опосредованную силу никак не отражающуюся напрямую в грубом материальном мире, где правят законы физики, а вместо этого вера безраздельно правит в том мире, где обитает нематериальная душа, где молитва обращена к нематериальному Богу, который правит незримо, через череды случайностей, тонких влияний, а не всех этих фокусов с буквальными материальными чудесами, которые, к тому же, загадочным образом сошли на нет с момента появления объективных средств контроля и измерения, а также банальных фотоаппаратов в каждом телефоне.

Ну да Бог с ним. Идем дальше.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Я пропущу ту часть, где Устин снова становится Арсением и вместе со своим «коллегой» пророком из Италии Аброджо, отправляется в путешествие в Иерусалим, потому, что это уже не тот Арсений, а все еще Устин, который решил перестать прикидываться сумасшедшим (sic!), потому что эта часть полна настолько нелепой и откровенной клюквы, что у меня заканчиваются метафоры, да и концептуально это все еще часть №2 Устин, где автор будет совершенно нелепым образом пытаться связать настоящее и прошлое «взлядами» из настоящего.

Пройдя через роуд-стори включающую поляка с огромными ушами, итальянского монаха на осле, корабль, шторм, мамлюков, верблюдов и т.д. Устин возвращается из Иерусалима обратно на родину.

Имя №3 «Амвросий-Аброджо»

В треьей части Устин замечает, что он седой. Мирская жизнь (не)святого подходит к концу. Устин принимает постриг в монастыре и становится Амвросием.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Ну вы поняли, Аброджо только на русский манер, а? А? Аброджо был пророком-католиком, Амвросий православный монах, который вместе с Устиной несет в себе еще и Аброджо, который не смог вернуться из Иерусалима, потому что он католик? А? Ааа, автор ведь русский и чтит православие. Аааа.

В этой части все становится канонiчным: монах-лекарь творит чудесные исцеления, оставаясь при этом скромным и богобоязненным, хоть икону с него пиши.

Имя №4 (и последнее) «Лавр»

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
Став совсем стареньким Амвросий-Амброджо принимает схиму уже в рамках канона и становится схимонахом Лавром.

Его святость кристиллизуется до того, что он может питаться одной краюхой хлеба любое произвольно долгое время и жить один в пещере. (при этом автором по прежнему делаются совершенно отчаянные попытки помирить эти чудеса и реальность, что вызывает лишь раздражение)

Лавр творит чудеса исцеления, все как положено.

В конце концов Лавр помимо воли, понимая свое ничтожность перед Богом, не испытывая чрезмерной уверенности всезнающего лекаря (коим он, собственно, по словам автора и является), как в случае с первой попыткой принять роды у Устины, с божьей помощью принимает роды у бедной сироты без мужа, тем самым искупая свой грех гордыни и с улыбкой на устах уходит в мир иной.

На сим земной путь Лавра заканчивается. А тело его исчезнет.

Автор говорит нам, при чем в самом начале не-романа, цитата

«Говорили, что он обладал эликсиром бессмертия. Время от времени высказывается даже мысль, что даровавший исцеления не мог умереть, как все прочие. Такое мнение основано на том, что тело его после смерти не имело следов тления. Лежа много дней под открытым небом, оно сохраняло свой прежний вид. А потом исчезло, будто его обладатель устал лежать. Встал и ушел. Думающие так забывают, однако, что от сотворения мира только два человека покинули землю телесно. На обличение Антихриста был взят Господом Енох, и в огненной колеснице вознесся на небо Илия. О русском враче предание не упоминает.»

А ведь в этом небольшом отрывке, пройдя путь вслед за Арсением-Устином-Амвросием-Амброджо-Лавром уже можно усмотреть авторский подход: смешивать полное чудес житие с (не)фактами, пытаться (не)усомниться в словах Библии, пытаться связать грубое мирское настоящее без чудес, со святым прошлым, где имели место горящие кусты, хождение по воде и превращение воды в вино.

Вместо того, чтобы попытаться иносказательно обыграть «чудеса», прикрыть их настоящими фактами, которые стали основой легенд о «чудесах», автор пытается выполнить невыполнимую задачу и тем самым заведомо обрекает себя на провал.

Однако, справедливости ради, стоит отметить насыщенный язык автора, текучий и полноводный. Стоит отметить интересные с литературной точки зрения попытки сплетения настоящего и прошлого. Стоит отметить уютную мистическую первую часть романа, где герой находится в том мире, где чудеса, где леший бродит. Также можно сказать, что несмотря на клюкву, на все вышесказанное, произведение читается легко и преимущественно приятно, за исключением тех мест, где ветки хлещут по глазами, а лодка цепляется за коряги.

Только лишь за литературную часть и насыщенный язык автора я ставлю этому не-роману 4 из 10.

Оценка: 4
– [  3  ] +

Ссылка на сообщение ,

Не понравился мне роман. Я даже не могу придумать ни одного аргумента, чтоб сказать, что прочитайте его из-за того или этого. Можно приводить в пример жанр роман-житие и использование церковно-славянского языка является новинкой и уникальной, отличительной чертой, и что с этого если идеи и проблематика тебе чужды.

Начало романа меня очень смутило и ввело в состояние дежавю. Средневековье, мальчик потерявший всех родных, живёт со стариком знахарем и травником, учится ремеслу у него и после потери последнего родного начинает свой путь. Именно такое повествование, наблюдаемое в Лавре, можно обнаружить в книге Ноя Гордона «Леккарь: Ученик Авиценны». Вся первая книга — книга познания словно копирует её и чувство идентичного повествования меня не отпускало. У Гордона средневековая Англия, мальчик из-за болезней теряет родных и попадает в тележку путешественника врача, также собирает травы и варит лекарства, после смерти старика также отправляется в путь. После начального сюжета и знакомства происходит изменение их поведения. Да они движимы разной идеей, да разные судьбы, да оба поехали на восток, но зная историю Роба Коула я в точности поняла, чем закончится роман Лавр, хотя середина книги отличается. Может это ещё один камень параллели, который меня оттолкнул, а кто не читал «Учиника» тому это в новинку и эффект другой. Отойдём от Роба и рассмотрим Арсения, что ещё отталкивает от него.

Начнём с вопроса веры. Раннюю жизнь Арсения нам показывают, как глубоко верующая семья. Все вместе они ходят в церковь на причастие, проходя большие расстояния туда и обратно, и всё ради причастия — даёт нам представление что человек верит в Бога, его мир богоцентричен. Однако, как всё оборачивается: весь верующим стержень Арсения рушится при появлении Устины, абсолютно не понятно почему они не могли обручиться, столь сильно верующий человек, который рассказал священнику как на кладбище занимался онанизмом, но при этом при появлении беззащитной девушки сразу лезет к ней в постель. Она тоже его не отвергает, но при этом рожать без причастия не может. Заниматься сексом с мужчиной без причастия быстро, а вот рожать уже греховно. Получается воспитание, нравы времени соответствуют нашему современному секулятивному миру. Потеря неназванной жены и ребёнка приводит Арсения в глубокий внутренний кризис греха, который на протяжение всего романа он пытается преодолеть, вопрос как? Живя за Устину, и очищая свою душу. Потеряв Устину, у него образуется огромная дыра в душе, при этом он заполняет её Устиной, своей любовью к ней. А должно быть по-другому. Если бы он поместил в это внутреннее чёрное пятно Христа, он бы жил другой жизнью. Он Христа закрыл Устиной, она стала его центром это как язычество и нарушение уже заповеди Не сотвори себе кумира. Да если подумать все другие люди, описанные в романе, ведут себя также: верой с него они исцеляются, как в евангелие Христос исцелял и люди ходили за ним, так и тут вся толпа идёт за Арсением. Христос умирает за нас на Голгофе, спасая нас, приняв наши грехи, а люди в романе идут за Арсением как за Богом, поклоняются иконам и мощам. Я не приверженец таких поклонений, видимо поэтому меня это поведение и пропитка романа отталкивает.

Любовь к Устине странная. Он так её любит, что прячет и никому не показывает, огородился от мира и взял её в собственность, завладев её телом, духом, даже после смерти держит её не отпуская. Он хочет прожить жизнь за неё, но она хотела семью и детей. Поэтому жизнь Устины — это жизнь Арсения с Ксенией и Сильвестром. Он не хочет жизни Устины, он хочет очистить себя после грехов. Устину он тоже не спасёт, так как нельзя свои поступки записать на счёт другого человека. Устина будет судима по своей книге жизни, а не по книге Арсения.

Теперь рассмотрим путь Арсения: он идёт как по горизонтали, так и более важно по вертикали. По горизонтали автор нам показывает это не самое главное, так как прошлое, настоящее и будущее происходят одномоментно. Мы живём одновременно сейчас и тогда и это описано во всех предсказаниях Амброджо и видение Арсением в пламени Амфросия и наоборот. Про горизонтальность времени автор неплохо написал, но скомкано. Понять, что все события существуют в одном миге очень сложно. Вот вертикальность пути Арсения вызывает большое количество вопросов и сомнений. Всё начинается, когда он покидает Рукинскую слободку, всё его блуждание из одного села в другой очень скомкано описано, буквально в одно предложение, и словно по щелчку пальцев он становится чудо лекарем и все за ним ходят. При этом он в какой-то момент бросает жизнь врача, значит это для него не важно. Он не хочет помогать людям, ему важнее свое спасение. Основные его трансформации происходят при нападении на него и отрывочного хождения в поисках спасения. Принятие юродства и обет молчания ставит в тупик, после чудом мы видим он начинает разговаривать и начинается фантастическое описание его пути в Иерусалим. На протяжение всего повествования ты ожидаешь, когда же он туда дойдёт, и что его там ждём. Но нам не рассказывают ни цели, ни достижения, ни духовной трансформации. Просто он пришёл, на него напали, позаботились о нем, спасли и потом он возвращается в Русь! А цель какая была? И последняя его остановка – это возвращение домой — классика жанра и спасение Анастасии словно второй шанс и ошибки молодости исправлены настолько очевидны, что по-другому быть не может. Поэтому в целом тот ажиотаж, который вокруг возник этой книги не оправдался. Есть куски хорошие, словно автор действительно хотел написать о чём-то другом, но мысли были о житие и вышла смесь 2-3 романов обрывчато слеплено и по ощущениям черновик.

Оценка: 3
– [  6  ] +

Ссылка на сообщение ,

«Лавр» – это история средневекового русского человека, работавшего врачом и ставшего святым. Автор показывает его в четырех периодах жизни: мифопоэтическое детство, юродивая молодость, паломничество к святым местам и отшельничество.

Пока я читал первую часть, у меня было подозрение, что Евгений Германович воспроизводит лубок, поскольку там и простецкий стиль, и сказочные мотивы, и скабрезности, и внезапные вкрапления как на древнерусском, так и на современном просторечии (путаница штилей). Однако во второй части, где герой из-за пережитой трагедии стал юродивым и много лет творил чудеса, выяснилось, что у каждой части свой жанр: за лубком следует житие юродивого, затем жанр путешествия, затем житие отшельника.

В университете я очень любил и историческую грамматику, и древнерусскую литературу, поэтому получил очень много удовольствия от того, как точно и естественно Водолазкин пишет историю средневековыми жанрами и средневековым русским языком. При этом текст идеально доступный для любого читателя за счет простоты и ясности стиля. Вставки на древнерусском редкие и понятные, а в остальном текст написан короткими предложениями с яркими фразами.

Еще в нем есть совершенно хулиганские вставки канцелярита и выражений XXI века, которые точно являются не багом, а фичей: по мастерству работы с текстом видно, что автор при желании мог бы весь роман написать языком XV века, но ему требовалось не щегольнуть, а рассказать вечную историю. Для ее передачи и необходима стилевая окрошка: слова из разных времен, соединяясь, говорят о вневременном.

История же в романе, не побоюсь этого слова, восхитительная (мне больше всего по душе пришлась часть о юродстве и чудесах). По сути, она о том, как тяжело быть супергероем, если же говорить по-средневековому – спасителем. Спасителей мало, попавших в беду много, и сил одного сколько угодно талантливого врача или чудотворящего святого на них не хватит. Подчас сил не хватает даже на самых близких.

Однако ответственности спасителя это не уменьшает, как и его боли из-за того, что всех спасти не получится, а отказаться от призвания супергерой не может. Обретение силы, осознание ее границ, смирение, прозрение, любовь и ненависть спасенных – Водолазкин показывает весь путь спасителя до самой смерти.

Я весьма удивлен, что эта от начала до конца православная книга снискала всеобщую любовь, поскольку в литературном бомонде у нас все-таки принято быть атеистами и критиковать чужую религиозность. В «Лавре» показан прекрасный мир, где христианство реально, где есть и чудеса, и святые, где истинная вера с горчичное зерно действительно позволяет рушить горы в моря. Я бы такие книги читал и читал, они напоминают мне о том, как прекрасно верить в Бога. Обязательно буду перечитывать, и всем советую.

Оценка: 10
– [  3  ] +

Ссылка на сообщение ,

Лавр, как любое постмодернистское произведение, сочетает в себе несовместимые, на первый взгляд, элементы. Я бы выделил два источника вдохновения, с которыми легче всего провести параллели. Первый — это Божественная комедия Данте. Главный герой также теряет свою возлюбленную в юном возрасте и окончательно запутывается в своей собственной жизни. Но вера и любовь или, скорее, вера в любовь, искра которой не затухает в нём даже на дне самых тёмных глубин, позволяет Лавру прийти к свету.

Вторым произведением я бы назвал Хождение за три моря Афанасия Никитина. Ведь путешествия купца происходили почти в те же времена, что описывает Водолазкин. К тому же, в этих произведениях ярко показаны столкновения совершенно разных культур. И такое взаимодействие позволяет лучше понять не только своих оппонентов, но и самого себя.

Также отметить нужно познавательный элемент романа, благодаря которому можно пополнить или упорядочить свои представления о жизни той эпохи. А эпизодическое использование древнерусского языка является хорошей попыткой заинтересовать читателей вопросами лингвистики.

К недостаткам или просто спорным моментам можно отнести излишнюю натуралистичность. Впрочем, она компенсируется здоровой иронией, что в результате даёт образец интересной и насыщенной прозы.

Оценка: 9
– [  3  ] +

Ссылка на сообщение ,

Вероятно озвучу непопулярное мнение, но никакой внятной истории Водолазкин рассказать не смог. Изобразил вместо жития сложносочиненный кунштюк про цикличность жизни и внеременность, средневековую жизнь и немного про святость. При этом центральное место религии в мировосприятии людей средневековья он отразил прекрасно.

Слишком быстро книга перестала быть книгой о Человеке. Собственно, уже после первой части. Первая часть книги аутентичная и до боли живая, пусть и неприлично предсказуемая. Вторая часть становится полегче, с юморком, в ней Водолазкин уже начинает выкидывать стилистические коленца, но еще не оставляет попытки раскрыть человеческие черты Арсения и какой-никакой сторилайн. Дальнейшее представляет собой нагромождение каких-то бестолковых и ненужных историй. Тема паломничества фактически заявлена и не раскрыта. Назначение главы абсолютно неясно. Арсений все больше становится статистом, механически передвигающимся от точки к точке и лечащим людей, повторяемость начинает набивать оскомину. Понятно, что иночество предполагает определенную отрешенность, но, такое чувство, что автор банально увлекся стилистическими нюансами полностью забив на первоначальную идею жизнеописания святого человека. Остались только шутейки из современности и летающие над водой святые-телепаты. Спасибо хоть, что без лазеров из глаз.

Оценка: 7
– [  7  ] +

Ссылка на сообщение ,

Какая ж это навязчивая православная чушь. Как будто при рождении тебе на спину взваливают непосильный крест, тяни, мол, не вякай, а в конце — гиена огненная. Ни радости, ни просвета. Всюду гной, бубоны и коровьи лепешки. Если Веру не утратишь, откроются врата Господни, а так — нет. Странная концепция. Ну, это удел теологов.

Теперь к товарищу Водолазкину. Отсутствие глубины в мыслях, как, собственно, и мыслей. Побольше грязи, поменьше солнца. У него и герои, вроде бы, все святые, но какие-то заморыши согбенные, будто черви пресмыкающиеся. Видимо так изливается любовь к Господу. В целом, идея была неплоха, только автор не писатель совсем, он дровосек. Сварганил утлое суденышко под присмотром идейных наставников и решил укатить в закат, да тяжесть греха пролетарского утащила на дно.

Оценка: 8
– [  9  ] +

Ссылка на сообщение ,

Никак не мог понять, что смущает меня в данном опусе. Потом понял — это эпигонство по отношению к «Имени розы» Умберто Эко. По сути в данном творении нет ощущения живого огня. Алексею Николаевичу Толстому в своем романе удалось передать эпоху и образы Петра Первого. Пушкин и Мусоргский гениально воссоздали Бориса Годунова. В «Лавре» нет живого начала.

Оценка: 1
– [  4  ] +

Ссылка на сообщение ,

Роман мне очень понравился, прямо стилистическая находка.

Следует понимать, что книга написана в жанре «жития», поэтому он имеет свои фишки, многие из которых некоторые читатели приняли за безвкусицу или грубые ошибки. Конечно, это не церковное житие, а скорее попытка переосмыслить это явление, которое занимало большое место в русской литературе. Жанр жития здесь перемешивается с народными легендами о святых и церковными апокрифами.

Стоит понимать, что жития святых зачастую писали люди, удалённые от самих святых, как в пространстве, так и во времени. Отсюда росли ноги у разных ошибок, которые иронически обыгрывает автор, вставляя в текст разные анахронизмы. То же касается современной речи и предсказаний юродивых — автор обыгрывает фольклорные истории о святых, сочинители которых переносили реальность современную (допустим, 18 века) на события глубокой древности. На мой взгляд то, что многие сочли за нарушение стиля и безвкусицу, на мой взгляд, напротив, очень умелая литературная игра.

То же можно сказать и относительно общего сюжета. То, что многие принимают за предсказуемость и пошлость, на мой взгляд, такой же намеренный ход автора, который подражает чёткой и предсказуемой структуре жития.

Кроме этого мне очень понравились некоторые вставки из предсказаний, особенно про сотрудницу универмага.

Хорошая книга.

Оценка: 8
– [  -3  ] +

Ссылка на сообщение ,

Ну блин... Тут либо понравится, затянет и не оторвешься, либо про то как лечили оспу на руси и верили в бога читать будет не интересно.

Язык шикарный. Можно читать только ради переходов со старославянского на советско-канцелярный у настоятелей монастырей.

Оценка: 7
– [  6  ] +

Ссылка на сообщение ,

То, что человеку дается по силе его, и есть наилучшее. А что сверх силы, то, любовь моя, не полезно.

Это великая книга. Я не говорю «интересная» или «занятная», или даже «полезная», ибо много ли пользы в очередной раз убедиться: свет жестокосерд, а люди грешны и хотят такими оставаться, пусть только кто-то сторонний возьмет на себя груз их грехов. Великая, потому что значимость успеха, выражаемого внешней атрибутикой: должность, размер годового бонуса, стоимость авто — перемалывает мукой и развеивает по ветру. «Для тех, кто прочитал и проникся, — возразят, — И множественно плакал над вымыслом: в троллейбусе или поджаривая свинину в винном соусе; дабы, описав подробно процесс слезоточения, поместиться на топовую позицию сайта книголюбов и собрать много лайков».

Что с того, главное — плакал. Ты вот не плакала, хотя душа саднила, случалось. А случалось поднималась со дна ее муть недовольства: ну что он все талдычит про этого Арсения, ну был врач, ну не сумел сберечь любимой женщины и ребенка. так и никто бы на его месте не сумел. Ну позволил умереть без покаяния и чувствовал за собой вину (хотя ни Божий суд, ни человеческий, вины его в произошедшем не усмотрел бы). Но тут ведь какою мерою меряете, такою же вам и отмеряется, а врач Устин, бывший прежде Арсением, мерил себе самой высокой. «И оттого нет дела, что свет жестокосерд»

Отчего не остаться было в Белозерье со спасенной твоим радением благочестивой Ксенией и сыном ее, сколь много пользы мог бы принести страждущим, осененный княжьим благоволением? А мальчик стал бы твоим учеником, как ты в свое время учился у Христофора. Что же ты, Арсение, прозвищем Рукинец, не позаботился о руках, в кои передашь великий дар врачевания? Сказано, что зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике и светит она всем в доме, зачем свою свечу волок по трущобам и медвежьим углам?

Помнишь, во время паломничества в Иерусалим, ты взял исповедь стражника Власия и понес ее ко Престолу Господню? Отчего того же не сделал для для любимой Устины? Потому что у всего сущего есть причина, а есть повод. И великая любовь с великим покаянием были для тебя, боюсь, лишь поводом, а причиною то, что именно такой вид служения уготован был тебе от веку: через смрад и гной, убожество и нищету; в тех условиях, где дар твой не мог раскрыться и расцвести полной мерой — не цветут розы в скудельнице.

картинка majj-s

В чем же величие книги? В том, что Мир после нее не будет уже прежним. Неважно при том, сколько прочитавших плакали, а у скольких только душа саднила, да припомнились перед сном грехи, которые и за грехи не считали. Неважно сколько действительно прочли, а сколько лишь похваляются (а таких большинство, вот уж не постичь мне причин, по которым люди стремятся слыть читающими, в действительности таковыми не будучи). Неважно даже, что количество просто слышавших о романе по отношению к общему количеству русскоговорящего народонаселения исчезающе мало. По-настоящему сильные артефакты делают свою работу ежедневного незаметного держания мира независимо от того, верит в них мир или нет, знает о них или не знает.

Ибо Бог держит мир в руце своей, не заботясь о том, верит ли мир в него. А книга делает Божью работу.

Оценка: 9
– [  5  ] +

Ссылка на сообщение ,

Есть книги, которые называют современной классикой. Этим определением часто спекулируют, но судя по отзывам профессионалов и любителей — Евгений Водолазкин действительно смог создать нечто такое.

Перед нами такой роман и житие святых одновременно. Конечно, нельзя это называть серьёзно житием, но судя по словам экспертов — оно действительно написано в весьма похожей стилистике.

Мальчик Арсений родился в 15 веке, его дед Христофор был знахарем и начал делиться с внуком своими секретами.

Мальчик переживёт много смертей, в том числе и своей любимой, что указано в аннотации, потому спойлером не считается. Любопытно описание жизни Арсения ребёнка и затем юноши Арсения. Такой формат повествования мне, не читавшему религиозной литературы — напоминает  сказку или былину, правда для взрослых. Это вообще очень взрослая книга, может даже слишком — возможно в 30 с небольшим её рановато читать, но так уж вышло, что я взялся за неё сейчас.

История смерти его возлюбленной написана очень сильно! Меня давно так не пробирало, будто сидишь там с Арсением и не веришь в смерть Устины. И не хочешь принимать её и ждёшь чуда вместе с ним. Но не приходит чудо — приходит отчаяние. Страшная безысходность и тоска...

Но герой решает эту боль превратить в энергию и направить на выполнение своего врачебного долга. И в долге этом он проявляет воистину бесконечное рвение! И скольких людей он спасёт от чумы!

И как естественно выглядит атмосфера в книге — ты прямо видишь эти деревни, этих больных, слышишь этот язык. Это всё невероятно захватывающе! При этом психологическая сторона романа — не менее сильная — переживания Арсения, его разговоры с воображаемой погибшей невестой, всё это очень трогает душу.

Хотя иногда слова, вроде «нужна консультация»  или «твою дивизию» из уст персонажей как-то нарушают гармонию аутентичного образа позднего средневековья. Зачем автор вставил их? Быть может, чтоб мы споткнулись о текст и о чём-то призадумались, а быть может шутки ради. Ещё там есть пластиковые бутылки, но я почему-то их пропустил, читая этот текст... видимо меня слишком тронула история Арсения и Устины, ведь бутылки всплывают именно там.

Отдельно стоит отметить историю поездки в Иерусалим. Путешествие по Средневековой Руси и Европе — очень колоритно! А уж какие спутники достаются Арсению. Забавно, как один священник отметает одну антинаучную  теорию про антиподов, живущих на другой стороне Земли из-за другой антинаучной теории — о плоской Земле, в которую он чуть ли не свято верит.

Товарищ из Италии, способный видеть будущее, заглядывающий даже в 20й век — почему-то напомнил Assassin Creed со всеми этими связями настоящего и прошлого... возможно субъективно, но вот так.

Последняя часть книги становится какой-то медленной и умиротворённой что ли, как и сам Лавр, завершающий свою жизнь под таким именем.

Простите, если чьи-то религиозные чувства сейчас пострадают, но мне кажется — что парень ударился в веру из-за того, что не мог закрыть гештальт, не мог пройти все стадии горя. Ему бы психолога хорошего... может и жил бы себе дальше, но... куда уж мне со своими интерпретации к великому...

То, что книга станет великой — у меня нет сомнений. Это не совсем моя литература и я не могу поставить ей высшую оценку, но я не удивлюсь, если через 100 лет её будут читать в школах — если ещё останется такое понятие, как обязательная к прочтению литература.

И из-за этого — писать на неё рецензию так сложно. Почти так же сложно, как на уже признанную классику веков прошлых.

Дабы не посрамиться перед людьми высоколобыми, кои в большом количестве высказывали свои мнения, делали анализ и писали об этой книге — решил ознакомиться с различными работами по ней.

Что удивительно, но многие встретили её нелестно — кто-то даже нашёл фразу, якобы украденную и Экзюпери про то, что мы в ответе за тех, кого приручили.

Хотя, в ней множество вполне себе тонких отсылок и заимствований, вполне себе не сплагиаченных, а просто почерпнутых из бездонного колодца мировой культуры. Там и Умберто Эко, да, тот самый с библиотекой, про которого писал Нассим Талеб. И Герман Гессе и даже Гарсия Маркес... Наконец, фильм Тарковского Андрей Рублёв... Всё то, с чем я к сожалению пока не успел познакомиться и отсылок не понял...

А вообще, как сказал Армен Захарян с канала Армен и Фёдор — это роман о времени, которое не властно над любовью, о смерти, которой нет... и это звучит очень красиво, я даже поверил...

Но потом встал, попил водички, подумал и решил — ведь это моя рецензия и пусть это и вправду великая книга, но ни о смерти, которой нет и любви, которая побеждает время. Это великая трагедия человека, не способного и не пожелавшего принять обстоятельства, но трансформировавшего эту боль и грусть не в обиду и злость, а в силу. Он, как врачи без границ, что бескорыстно помогают бедным людям в странах третьего мира — отдал всего себя другим и этим закрыл дыру в своём сердце. И даже в конце, он не мог принять и отпустить, хотя и казался умиротворённым и спокойным.

Так и ушёл — святым, в глазах других, но не обретшим истинного счастья после смерти Устины.

И тут подмывает сказать людям, которые тоже отдают себя долгу, забыв о себе и положив всё во спасение других — остановитесь хоть на немного, отдышитесь. Посмотрите вокруг. Кроме спасения других в жизни есть ещё что-то. Но кто я такой, чтоб указывать им, как жить? 

Великие книги от хороших отличает то, что они останутся в веках. А ещё они в наших сердцах. И как бы я не относился к этой книге — она тоже там останется.

Оценка: 9
– [  10  ] +

Ссылка на сообщение ,

Помимо прочих достоинств, в книге сталкиваются минимум два языковых пласта: современный и архаичный. В книге ясно прослеживается тема относительности времени и абсолюта жизни вечной, и разновременная речь персонажей, а также ткань авторского текста, превосходно работают на раскрытие темы и воплощение идеи. «Жития святых», рассказанные человеком из будущего, в котором мы живем.

Оценка: нет
– [  1  ] +

Ссылка на сообщение ,

Суммируя предыдущие отзывы: Замечательная (превосходная, эпичная, великая) книга... Но меня напрягает... Далее идёт коротенькое перечисление того, что данному читателю резануло слух — анахронизмы, язык героев «древней Руси», религиозность, не религиозность, ну и ещё куча всего. Автор, то что называется, нарывается. Нарывается специально, со знанием дела. Чтобы только ленивый его не упрекнул. Зачем нужна такая провокационность и сознательная неаккуратность изложения? Чтобы приковать внимание к тексту? Дабы читатели соревновались в ловли блох — кто больше поймает? Не знаю, мне, пожалуй, это только мешало.

Но при этом роман захватывает, читается на одном дыхании..

P.S. Моя «блоха» — ну не водятся бактрианы в Палестине...

Оценка: 8


Написать отзыв:
Писать отзывы могут только зарегистрированные посетители!Регистрация




⇑ Наверх