Лев Зилов «Стихи»

Едва ли область г. Л.Зилова — лирическое стихотвореніе. У него есть тонкая и живая наблюдательность беллетриста, но совсѣмъ нѣтъ лиризма. Онъ умѣетъ хорошо и тонко описывать природу, но она нигдѣ не сливается у него съ его личностью, съ его я въ одинъ поэтическій синтезъ, въ одну мелодію. У него есть остроуміе, но нѣтъ музыкальности. Въ концѣ-концовъ у него несомнѣнный талантъ, но далеко не все хорошо въ настоящей книгѣ.

Примитивы г. Зилова — какое-то слащавое наивничанье и сантиментальная поддѣлка. И «Мать», и «Мотя», и «Боженька» — все это лишь павшій Бальмонтъ. Лучшія строки въ этомъ циклѣ: «Боженька весь бѣденькій, / Съ сѣденькими бровками, / Платьице застегнуто/ Божьими коровками». — Да и то лишь смѣшно-изящно. Вообще большая часть стихотвореній первой половины книги представляетъ собою конгломератъ Бальмонта, Блока, Городецкаго и Ив. Новикова.

Но далѣе начинаютъ постепенно выступать и положительныя стороны дарованія. Такъ, наприм., обнаруживается въ авторѣ извѣстная смѣлость и самостоятельностъ, свидѣтельствующая, пожалуй, о сознаніи своихъ силъ; онъ не боится говорить о самыхъ обыденныхъ предметахъ, вводитъ въ свое искусство всѣ слова, а не только тѣ, которыя отъ частаго употребленія ихъ поэтами уже напередъ гарантируютъ какойто ореолъ поэтичности. Почти вездѣ видна тонкая наблюдательность («Столъ еще сырой отъ тряпки»; или о косахъ: «Стальныхъ ударовъ хоръ — бьють въ косы молотки; однообразный стукъ похожъ на предсказанье»).

Къ сожалѣнію, однако, въ нѣкоторыхъ стихотвореніяхъ кромѣ утонченной наблюдательности нѣтъ ничего. Встрѣчаются свои, оригинальныя сравненія («ярко выстрѣлилъ хлыстъ»). Но очень нерѣдко эти оригинальныя и хорошія сравненія какъ-то совсѣмъ отдѣлены отъ стиха, отъ напѣва, не сливаются съ нимъ въ одну гармоничную мелодію и, пожалуй, были бы еще лучше въ прозѣ. Вообще, частая легкая иронія, подробныя, чисто-беллетристическія описанія и несомнѣнный элементъ разсказа, повѣствованія, дѣлаютъ иныя стихотворенія сухими и холодными.

Справедливость требуетъ отмѣтить еще хорошій русскій языкъ книги (за немногими исключеніями): у автора чувствуется вкусъ къ языку, пониманіе его духа и любовное къ нему отношеніе, что не позволяетъ ему упражняться въ созданіи декадентскихъ неологизмовъ. Въ послѣднихъ отдѣлахъ книги видно спеціальное изученіе разговорной русской рѣчи, прислушиваніе къ говору народа, языку пѣсенъ и т. д. Нѣкоторыя изъ явившихся результатомъ этого вещей недурны. Таковы: «Я-бъ кукушкой куковала», «На валу».