Иоанна Кулаковская/Joanna Kułakowska рекомендует для внимательного чтения роман американского писателя Сэмюэля Дилэни «Вавилон 17» (Samuel R. Delany “Babel-17”. Tłum. Jołanta Pers. “Solaris”, 2008); «чтобы роман мог эффективно противостоять ходу времени, ему не обязательно следует быть лишенным недостатков. Нужна лишь интересная основная мысль, оригинальная сюжетная идея и эффектная игра слов. Пригодится также важное наблюдение относительно функционирования человеческого организма. Все это есть в удостоенном в 1966 году премии “Небьюла” романе “Вавилон-17”. <…> Это красочная история с великолепным дизайном, сочетающим космическую оперу с киберпанком, содержащая несколько деталей, которые заставляют задуматься. <…> Дилэни считает, что каждый может выйти за пределы узких рамок стереотипов – мы льнем к необыкновенными людьми, поскольку сила этих последних заключается в способности открывать глаза на мир другим людям. Он спорит с темами, электризовавшими общественное мнение в то время (время сексуальной революции, анархистов и холодной войны), показывая, что «жгучие проблемы» современности окажутся в будущем совершенно пустяшными. Однако самое главное – лингвистический аспект произведения. Во-первых, концентрация сюжета вокруг языковой проблемы все еще редко встречается в научной фантастике. Во-вторых, писатель обращает внимание на то, что языковая карта организует сознание и облик цивилизации. В-третьих, читатели, желающие расширить свои знания лингвистики, получат много информации о ней (хорошие энциклопедии и учебники обычно бывают тяжеловатыми для восприятия). Наконец, остается только похвалить язык самого романа, его композицию, подбор стихов, содержащих ключевые слова для глав, и чувство юмора автора»;
Рафал Сливяк/Rafał Śliwiak советует не пропустить книжный цикл английского писателя Теренса Уайта «Король былого и грядущего», три первые книги которого уже опубликованы в Польше: «Меч для короля», «Лесная ведьма», «Рыцарь Темной Звезды» (T.H. White “Miecz dla króla”, “Wiedźma z lasu”, “Rycerz spod Ciemnej Gwiazdy”. Tłum. Jołanta Kozak. “Solaris”, 2008); это «оригинальная интерпретация легенды о короле Артуре, отфильтрованная через личный опыт, страсти, взгляды и разочарования автора. Деяния Артура, Мерлина, Джиневры, Ланселота и других персонажей представлены Уайтом настолько современно, что не утратили своей выразительной силы и по сей день. Тем более, что автор приложил все усилия, чтобы сделать их метафорой не только последующих этапов взросления человека, но и развития всего человечества и его упадка. <…> Это метафора взросления невинной молодости до морально двузначных компромиссов взрослости, а также описание прогрессирующей горечи и разочарования в жизни. С другой стороны, это выражение великого стремления к простой жизни, гармонии и душевному спокойствию. И именно этот аспект придает прозе Уайта наиболее универсальный смысл, поскольку она говорит о надежде. Это она дает человеку силы и мобилизует его на достижение своей мечты, даже перед лицом растущих препятствий»;
(В настоящее время речь идет уже о пенталогии)
Якуб Винярский/Jakub Winiarski в общем хвалит второй роман польского писателя Войцеха Шиды «Город душ» (Wojciech Szyda “Miasto dusz”. “Zysk I S-ka”, 2008); «Шиду можно отнести к тем из писателей, которые смело берутся за самые важные темы, и условность фантазии позволяет им проводить самые смелые мысленные эксперименты. И в этом нет ни малейшего преувеличения. Шида строит многоуровневую историю с большим вниманием к деталям и наполняет текст историческими и философскими “вкуснотами”. Но есть кое-что еще. Писатель, который уже в дебютном романе “Отель “Вечность”» дал о себе знать, как о дерзком постмодернисте, извлекающим пользу из всех литературных традиций, также и в «Городе душ» преподнес читателю нечто дополнительное — на этот раз это рамочный рассказ о самом центре всеобъемлющего повествования, где расположена Башня Слов, называемая также Невидимой Библиотекой. За ее эфемерными, возможно, стенами живет хранитель -- библиотекарь, летописец этого мира, который знает, что даже если для человеческих душ и не существует загробной жизни, то для слов таковая есть. Души слов, убитых письмом, летят в библиотечную Башню, где Летописец вносит их в каталог. Когда истории переплетаются, сотрудничают и дополняют друг друга, как здесь, это не может быть плохо. Это хорошо»;
Ежи Стахович/Jerzy Stachowicz сообщает о появлении на польском книжном рынке романа американского писателя Брандона Сандерсона «Рожденный туманом» (Brandon Sanderson “Z mgły zrodzony”. “MAG”, 2008); «книга с одной стороны полна великих идей, с другой — содержит столько же много традиционных решений и развязок»;
Павел Матушек/Paweł Matuszek представляет читателям журнала книгу американского писателя и журналиста Дугласа Рушкоффа «Киберия» (Douglas Rushkoff “Cyberia”. Tłum. Dariusz Misiuna. “Okultura”, 2008); «что общего у Интернета, язычества, виртуальной реальности, хакерства, психоделических веществ, ролевых игр, оккультизма, хаус- и эмбиент-музыки, морфогенеза и прозы Уильяма С. Берроуза? Дуглас Рушкофф считает, что в современном мире все это существует в новом культурном пространстве, которое создается на основе контркультурных потрясений 1960-х годов и вдохновляется обратной связи, вызванной контактом с современными технологиями. Рушкофф назвал это пространство Киберией. В 1994 году он опубликовал книгу под этим названием. Сегодня мы видим, что это была новаторская работа. Он первым затронул культурообразующие явления, формирующие нашу реальность, и, несмотря на течение времени, его выводы не утратили значительной части своей актуальности»;
Вальдемар Мяськевич/Waldemar Miaśkiewicz рассказывает много интересного о довольно-таки неожиданной книге – «гибриде рассказа и альбома с рисунками»Нила Геймана и ЙОШИТАКИ АМАНО «Песочный человек: Сонные охотники» (Neil Gaiman, Yoshitaka Amano “Sandman: Senni łowcy”. Tłum. Paulina Braiter. “Egmont Polska”, 2008); «о сказке Геймана можно сказать много хорошего, но книга обречена на успех прежде всего благодаря картинам АМАНО. Они похожи на гобелены из материи сна — стихийные, легкие, тонкие произведения, прекрасно обогащающие скудные и экономные средства письменной речи, они излучают силу воображения, близкую к сонным видениям, не скованную рамками действительности и ограничениями повседневной жизни. Они вводят чувства в искушение, сбивают с толку глаза и превращают странствие по стране грез в еще одну метафору жизни»;
Войцех Хмеляж/Wojciech Chmielarz не слишком высоко оценивает двухтомный роман российского писателя Александра Рудазова «Архимаг» (Aleksander Rudazow “Arcymag”. T. 1 I 2. Tłum. Agnieszka Chodkowska-Guyrics. “Fabryka Słów”, 2008); ”Польский читатель, перелистывая романы и повести Булгакова, Стругацких, Сорокина, Пелевина, да того же Лукьяненко, может прийти к выводу, что каждый фантаст в России — потенциальный гений, а творчество Стругацких вскоре будет забыто, затменное достижениями их более талантливых последователей. Однако теперь, прочитав роман Рудазова, он убедится в том, что Россия — не страна фантастических Толстых <..> Это типичная развлекательная фантастика, немного смешная, немного грустная, лишенная амбиций и не требующая некоего особого внимания»;
Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski считает «приятным, хоть и несколько герметическим чтением» роман канадского писателя Стивена Эриксона «Подонки конца смеха» (Steven Erikson “Męty końca śmiechu” – это “The Lees of Laughter’s End”, 2007. Tłum. Michał Jakuszewski. “MAG”, 2008);
Михал Цетнаровский/Michał Cetnarowski довольно высоко оценивает роман американского писателя Сальвадора Пласенсия «Люди из бумаги» (Salvador Plascencia “Ludzi z papierzu”. Tłum. Bohdan Maliborski. “Świat Książki”, 2007); роман, «великолепно ломающий литературные привычки, можно поместить где-то между Кальвино, с его «Если зимней ночью путник» и О'Брайеном с его «Суинни между деревьев». Структурно книга состоит из отдельных колонок, в которых одни и те же события описаны с точки зрения разных героев, появляющейся каждые несколько страниц графики, внешне хаотичного расположенных абзацев и даже – именно так! – вырезанных из страниц слов и намеренно блекло отпечатанных предложений. Великолепная в издательско-типографском отношении работа!»;
Павел Матушек/Paweł Matuszek хвалит роман немецкого писателя Вальтера Моэрса «Румо, или Чудеса в темноте» (Walter Moers “Rumo I cuda w ciemnościach”. Tłum. Katarzyna Bena. “Wydawnictwo Dolnośląskie”, 2008); «героем этого романа является титульный Румо, из расы вольпертингов, то есть разумных собак, которые ходят на двух лапах, умеют говорить и в большинстве своем являются прирожденными воинами. <…> «Румо», как и другие книги Моэрса, с восхитительной легкостью вовлекает в свой мир, восхищает множеством оригинальных идей и никогда не скатывается к тривиальным, эскапистским развлечениям. Это связано не только с впечатляющим зверинцем неординарных персонажей, «шкатулочными» историями, коварным юмором и специфическими иллюстрациями автора, но и с тем, как все эти элементы переплетаются друг с другом и развивают классические сказочные схемы, известные, в том числе, из сказок и обычных фантастических рассказов» (стр. 69—72).
15. В рубрике «Felieton» напечатана статья Ярослава Гжендовича/Jarosław Grzędowicz “Jak czytać półtorej książki roczne/Как читать полторы книжки в год”, в которой автор касается проблемы чтения литературы в Польше. «Да нет никакой проблемы, – говорит журналист. -- Ну никогда не было такого, чтобы какая-то нация состояла целиком из читателей, так же как другие не состоят только и исключительно из теннисистов, игроков (неважно во что) или рыбаков. Чтение книг, особенно художественных, — специфическое занятие. Некоторые люди этим занимаются, и если посчитать количество проданных экземпляров книги, добавить к ним старые книги, прочитанные снова и снова, взятые взаймы, а также прочитанные на месте в книжном магазине, то окажется, что поляки читают довольно много. Конечно, те поляки, которые вообще что-то читают» (стр. 85).
16. В этой же рубрике в статье “O miłości I śmierci/О любви и смерти”Лукаш Орбитовский/Łukasz Orbitowski рассказывает о фильме “Dellamorte dellamorte” (реж. Мишель Соави, США-Италия, 1996) и делится мыслями, навеянными его просмотром (стр. 78).
17. В списках бестселлеров за июль 2008 года из книг польских авторов находятся книги “Płomień I kryż” t. 1 Яцека Пекары, “Żarna niebios” Майи Лидии Коссаковской, “Lód” Яцека Дукая, “Oko jelenia. Drewniana Twierdza”, "Oko Jelenia: Droga do Nidaros” и “Oko Jelenia: Srebrna Łania z Visby” Анджея Пилипюка (стр. 79).
Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski разбирает по косточкам сборник эссе польского писателя-фантаста и дипломированного философа Конрада Левандовского «Похвала ереси» (Konrad T. Lewandowski “Pochwała herezji”. “Fantasmagoricon”, 2008); это «во многих отношениях выдающаяся книга. Во-первых, это метафизический трактат, что само по себе в наши дни редкость. Чтобы иметь возможность написать эту книгу, которую сам КТЛ считает самой важной в своих достижениях, автор поступил в докторантуру по философии. А поскольку доступ к метафизике в этой области академического развития ограничен, то, чтобы обойти ограничения, ему пришлось получить докторскую степень по созологии – науке о взаимоотношениях и взаимодействиях между обществом и природой. Во-вторых, Левандовский представляет здесь совершенно новую метафизическую конструкцию: в первом очерке он формулирует ключевой для целого Принцип Сохранения Свободы Воли, который в некоторой степени сводится к тому, что свобода воли присуща самой природе существования (не только человеческого) и все и всякие ее ограничения рано или поздно обречены на провал. Например, именно из-за ПССВ невозможно ни однозначно доказать существование Бога, ни отказать Ему в существовании. А если кто-то признает ограничения, привязанные к определенному моральному кодексу (например, Декалогу), это не значит, что он лишается свободной воли, потому что сознательно делает выбор и придерживается его (или не придерживается) в дальнейшем поведении. ПССВ отрицает детерминизм: будущее никогда не будет определенным, потому что сам акт наблюдения меняет его. <…> Все это прекрасно вписывается в современный уровень научных знаний и в то же время позволяет надеяться, что Вселенная и мир никогда не перестанут нас удивлять. Во втором эссе «Движение познания»КТЛ развивает свою структуру и расправляется, совершенно бесцеремонно, с основами классической и новой философии — как с аристотелевским гилеморфизмом, так и с томизмом. Вместо материи и формы мы получаем бытие и познаваемость. Потенциальные сущности возникают в результате изменения (сдвига) познаваемости, из общего числа возможностей одна становится фактом. Существование основано на потоке познания между тем, что было, есть и может быть. И опять же, Левандовский создает свою метафизику не в вакууме, рядом или против физики и других точных наук, а дополняет свою теорию доказательствами как раз из этих областей. Таким образом он показывает, что метафизика не ограничивается только деятельностью в сфере отвлеченных понятий, но неустанно влияет на действительность. И все это описано не характерным для научного труда исключительно доступным языком, а это значит, что «Похвала ереси» — произведение не для герметической группы избранных ученых, а для всех, кто может интересоваться поднимаемыми в нем вопросами»;
Рафал Сливяк/Rafał Śliwiak знакомит читателей журнала с романом американского писателя Томаса Диша «Концентрационный лагерь» (Thomas M. Disch “Obóz koncentracji”. Tłum. Dariusz Kopociński. “Sołaris”, 2008); проза Диша«многомерна и неоднозначна, можно даже сказать, что порой чрезмерно интеллектуализирована. Она насыщена цитатами из произведений высокой и популярной культуры, отсылками к поэзии, эзотерике, философским произведениям. Но эта интеллектуальная игра с читателем является лишь фоном для исследований автора и не мешает пониманию основных идей его книг. <…> Каждый творец в той или иной степени раскрывает свою внутреннюю сущность в своем творчестве. Иногда случается, однако, что произведение и его создатель настолько неразрывно связаны друг с другом, что трудно определить, где заканчивается самоанализ и начинается творение. Тогда внутренняя жизнь писателя – его дилеммы, фобии, навязчивые идеи -- непосредственно отражается в его книгах. Клиническим примером этого в области фантастики был Филип К. Дик. Подобные отношения со своей работой были и у Диша. Он одержимо поднимал вопросы свободы и порабощения – физического, но прежде всего душевного. Это прекрасно видно в «Концлагере», а также в более позднем романе «На крыльях песни». Другой мотив, присутствующий в творчестве Диша, — это отчуждение героя, его непонимание и преследование со стороны окружения, его гениальность, неспособная проявиться во всей красе. Судьба этих несбывшихся героев отмечена фатализмом и трагизмом. Все это в немалой степени касалось самого писателя»;
Ежи Стахович/Jerzy Stachowicz советует обратить внимание на новую книгу польского писателя-фантаста и ученого-химика Анджея Зимняка «Как человечество не погибнет» (Andrzej Zimniak “Jak nie zginie ludzkość”. “Solaris”, 2008); книга «поднимает настроение читателя уже одним своим названием. Зимняк рассматривает взгляды современной науки на то, что может ожидать людей в будущем. <…> Книга разделена на три части: "Тело", "Земля", "Космос" и дополняющие их "Беседы". Короткие главы делают чтение легким и приятным, и люди, не обладающие специальными знаниями, легко во всем разберутся. <…> Хороший ход — включить микробиблиографию после каждой главы. Однако мы найдем здесь не научные труды, а продолжение тем в области фантастической литературы. Благодаря этому помимо видения будущего Анджея Зимняка читатель получает субъективный литературный путеводитель»;
Войцех Хмеляж/Wojciech Chmielarz, рецензируя роман американского писателя Патрика Ротфусса «Именем ветра» (Patrick Rothfuss “Imię wiatru”.[/i] “Rebis”, 2008), начинает издалека: «История показывает, что принятие рациональных решений может привести к катастрофе. Примером могут служить действия издательства “Allen & Unwin”, которое первым опубликовало «Властелина колец»Дж. Р. Р. Толкина. Книга задумывалась как замкнутое целое, и автор не мог себе даже представить, что труд всей его жизни можно разделить на три части. Между тем эксперты издательства утверждали, что из-за послевоенного дефицита бумаги лучше разделить произведение на части, что это положительно скажется на популярности книги, что в случае рыночной успешности первого тома, это позволит минимизировать бизнес-риск. Эти аргументы нельзя было опровергнуть. “Властелин колец” превратился в трилогию. Таким образом издательство нанесло невообразимый вред зарождающемуся жанру. Потому что если флагман, архетипическое --- трилогия, каждый из десятков подражателей захочет создать свою. И по этой причине нам приходится бороться с потоком трилогий с драконами и эльфами в главных ролях и с обязательной картой на первой или последней странице первой, второй и третьей частей романа. Вот и все. Последний пример: “Именем ветра”Патрика Ротфусса, первого из трёх томов «Хроник убийцы короля» cамо название которого настолько претенциозно, что вызывает беспокойство у рядового читателя. А когда мы узнаем, что главный герой разговаривал с богами, воровал принцесс у королей и сжёг город, всё это кажется неприятно стандартным. Дальше, как ни странно, гораздо лучше. Ротфусс знаком с произведениями Урсулы К. Ле Гуин, читал «Золотую ветвь»Фрейзера и неплохо пишет. Правда, его персонажи, живущие в квазисредневековом мире, используют такие термины, как автомат, психология, микроэлементы и обладают более чем базовыми знаниями современной химии, но ведь в конце концов это фэнтези. Немного нелогичная, но все же фэнтези. И было бы здорово, если бы «Хроники убийцы короля» не были трилогией. Потому что на протяжении восьмисот страниц не произошло ничего, что оправдало бы такое словоизвержение. Вместо восьмисот вполне хватило бы двухсот страниц и одной книги вместо трех. Ну, если дебют, то трилогия, а если трилогия, то надо дожидаться оставшихся двух частей, а в междучасье мечтать о мире, в котором Властелин колец» был издан единым томом»;
Павел Матушек/Paweł Matuszek не слишком высоко оценивает дебютный роман российской писательницы Анны Старобинец (Anna Starobiniec “Schron 7/7”. Tłum. Ewa Skórska. “Prószyński I S-ka”, 2008); «С молодой русской писательницей Анной Старобинец мы познакомились в прошлом году, когда вышел ее небольшой сборник рассказов “Szczeliny”. Чтение этого тома показало, что у автора нет недостатка в интересных идеях, но не хватает писательских навыков, а главное, несмотря на несомненный талант, она все еще пишет через призму своих любимых авторов, таких как Филип К. Дик или Стивен Кинг. Короче говоря, проза Старобинец казалась произведением талантливого эпигона. Это подтверждает и ее дебютный роман "Убежище 7/7". Правда, писательница неустанно развивается и вторая книга немного лучше первой, но, к сожалению, она страдает теми же недостатками – недостатком навыков, слишком очевидными литературными источниками вдохновения и явным отсутствием творческой дисциплины. <…> Поначалу книга производит хорошее впечатление, увлекает и интригует. К сожалению, через некоторое время оказывается, что автор не контролирует множество тем и с трудом объединяет их в единое целое. Но самое ужасное, что впечатление оригинальности пропадает. Реальность представляемого мира пропитана сказочным светом, напоминающим произведения Геймана, приправленные идеями Пелевина. Детская трагедия, открывающая дверь в сказочный мир, кажется прямиком взятой из романа Уильяма Браунинга Спенсера“Zod Wallop”. Все это означает, что Старобинец — пока все еще лишь многообещающий эпигон»;
Михал Цетнаровский/Michał Cetnarowski несколько растерянно листает роман немецкого писателя Герберта Розендорфера «Письма в китайское прошлое» (Herbert Rosendorfer “Listy w chińską przeszlość”. Tłum. Ryszard Turczyn. "PAX”, 2008); «автор возрождает идею путешествия во времени.
В романе рассказывается история средневекового поэта Као Таджа, который решил посмотреть с помощью “компаса времени”, как будет выглядеть Поднебесная через тысячу лет. Однако вместо Китая герой попадает в Западную Германию 1980-х годов. Благодаря специальному тайнику он может отправлять письма другу в прошлое и потихоньку начинает описывать увиденное глазами “гипериностранца”. Не самый редкий сюжетный ход в фантастике. Удалось ли Розендорферу все-таки открыть Америку? К сожалению, книга опубликована у нас слишком поздно (в оригинале была издана в 1983 году). Сейчас, будучи перенесенным на почти тридцать лет в будущее, она не говорит нам ничего из того, чего мы еще не знаем…»;
Павел Дептух/Paweł Deptuch с энтузиазмом приветствует появление нового романа американского писателя Стивена Кинга «Рука мастера» (Stephen King “Ręka mistrza” – это “Duma Key”, 2008. Tłum. Michał Juszkiewicz. “Prószyński I S-ka”, 2008); это «первая книга Кинга за многие годы, которую можно назвать типичной для этого автора. Здесь есть все, что делало его любимым в былые времена. Необычный герой, атмосфера, запоминающиеся фрагменты и отличный финал. Хотя в последнее время король немного сбился с пути, оказывается, он не отказался от трона. “Ты сумеешь” и “ты справишься”, которые звучат как мантра на протяжении всех страниц романа, являются доказательством того, что Стивен Кинг вернулся в свою прежнюю высокую форму. Это одна из его лучших книг»;
Якуб Винярский/Jakub Winiarski несколько насмешливо (но, смею заметить, умело) привлекает внимание читателей журнала к роману польского писателя Петра Рогожи «По спирали» (Piotr Rogoża “Po spirali”. “Wydawnictwo Dolnośląskie”, 2008); это «приключенческий роман. Герой-старшеклассник живет в Целенцине, велосипедной столице Любушского воеводства. Он только что перешел во второй класс, обладает кое-какими психотронными способностями, его кличут Дубарем (Modrzew). У него есть друзья Будзигнев (Budzigniew), Мышарь (Netopyr) и девушка Малая (Mała). В романе также фигурируют кореши во главе с Паровиком (Parówy), носящимся <как c писаной торбой> с не очень стройной фигуркой Великой Блудницы, которую они называют Мать-Блудницей (Kurwa Maci), и ведьма Зита (Zita), которая летает не на метле, а на моторе от МиГа и умеет превратить кого угодно в жабу или изнасиловать. Еще есть Встанько (Wstańko), ищущий сокровища тамплиеров, похожий на “ветерана-хиппи на последней стадии своего романа с компотом”. А на заднем плане движется Смолень (Smoleń), сумасшедший, который уже много лет пытается построить самолет. Вот и все обыденные, можно сказать, персонажи. Потому что в Целенцине мы также встретим и гораздо более фантастических персонажей. Оборотня Пимпуся (Pimpuś), Князя Тьмы, говорящее зеркало и древнеславянских призраков. Присутствует и преподавательский состав, в качестве фона, но описанного весьма добросовестно. Действие происходит в быстром темпе. старшеклассники время от времени сталкиваются с чем-то паранормальным, в остроумных диалогах нет недостатка, чего большего желать? Может быть, единственное, чтобы талант автора и дальше так же быстро и незатейливо развивался, и чтобы последующие его книги уже были бы литературой не только для подростков, достигших возраста пятнадцати лет»;
Славомир Уляш/Sławomir Uliasz в общем хвалит роман польского писателя Рафала Косика «Хамелеон» (Rafał Kosik “Kameleon”. “Powerograph”, 2008); «Что случится, когда человек наконец обнаружит жизнь в огромном космосе? А что, если эта жизнь будет не такой уж инопланетной, как можно было бы ожидать, а наоборот, окажется очень похожей на ту, которую мы знаем. Как отреагирует исследовательская экспедиция? Какие появятся намерения у человечества в отношении планеты? <…> “Хамелеон” ни в коем случае не является новаторской книгой. Все это в той или иной форме уже присутствовало, например, у Лема или у братьев Стругацких. Косик обобщает историю человеческого рода, показанную с точки зрения людей с другой планеты. Здесь мы видим промышленную революцию, священную инквизицию, французскую революцию — все это происходит примерно за месяц. В книге задаются вопросы о морали и о том, что делает человека человеком. К счастью, писатель задает эти вопросы не слишком навязчиво и не пытается морализировать, а лишь показывает действия и оставляет их оценку самому читателю. Однако, что действительно отличает роман от многих ему подобных, это концовка. Не раскрывая слишком многого, можно сказать, что последняя глава – это практически отдельная история, по сути приквел ко всей истории. Из-за блестящей концовки однозначно оценить данный роман очень сложно. С одной стороны, мы имеем дело с довольно средней и очень многословной историей, сюжет которой сам по себе шаблонен и наивен. Автор нас ничем не удивляет, особенно если мы знаем классиков научно-фантастической литературы. Персонажи несколько однообразны, из-за чего сложно идентифицировать себя с ними и по-настоящему переживать за их судьбу. С другой стороны, перед нами последняя глава, которая лишь незначительно связана с основным сюжетом и посвящена описанию судьбы первой земной экспедиции, достигшей планеты. Этакий horror о первом контакте человека с совершенно неизвестной и в то же время тревожно знакомой формой жизни. Динамичное действие упаковано в несколько десятков страниц, а атмосфера сгущается с каждым мгновением. Несмотря на. что книгу трудно назвать оригинальной, от нее трудно оторваться и она читается с неослабным вниманием до самого конца. В конце концов с этим романом стоит ознакомится хотя бы ради того, чтобы прочитать то, с чего он начинается»;
и снова Павел Матушек/Paweł Matuszek советует обратить внимание на авторский сборник «ужасных» рассказов американской писательницы Эдит Уортон (Edith Wharton “Duchy I ludzie”. “C&T”, 2008); «сборник содержит одиннадцать рассказов. Все они написаны красивым, сочным языком, который безусловно выдержал разрушительное воздействие времени. Правда, между строк видна вовлеченность автора в борьбу за права женщин и ее забота об обеспечении им достойных условий труда, что ясно показывает время, в которое были написаны эти тексты. Однако благодаря впечатляющему мастерству создания необыкновенной атмосферы, уже упомянутой красоте языка и последовательному использование недосказанностей эти фрагменты не только не портят общей картины, но и служат дополнительными центрами притяжения — интригующими картинки мира, которого больше не существует» (стр. 65—68).
13. В рубрике «Felieton» напечатана статья Ярослава Гжендовича/Jarosław Grzędowicz “Jak zastrzelić wzystko, co się rusza/Как застрелить все, что движется”, в которой автор касается проблемы использования оружия в фантастике (стр. 77). Мы к ней вернемся.
14. В этой же рубрике в статье “Duch Orsona Wellesa/Призрак Орсона Уэллса”Лукаш Орбитовский/Łukasz Orbitowski рассказывает о фильме “Malpertuis” (реж. Гарри Кюмель, Франция-Бельгия-ФРГ, 1971) и делится мыслями, навеянными его просмотром (стр. 78). А пожалуй что и к ней мы вернемся.
15. В списках бестселлеров за июль 2008 года из книг польских авторов находятся книги “Ani słowa prawdy” и “Płomień I kryż” t. 1 Яцека Пекары, “Żarna niebios” Майи Лидии Коссаковской, “Galeony wojny” t. 2 Яцека Комуды, “Oko jelenia. Drewniana Twierdza” и “Oko Jelenia: Srebrna Łania z Visby” b]Анджея Пилипюка[/b], а из книг российских авторов “Dzienny Patrol” Сергея Лукьяненко, “Korund I Salamandra” Аллы Гореликовой и “Nekromeron” Виктории и Олега Угрюмовых (стр. 79).
Рафал Сливяк/Radał Śliwiak сообщает о переиздании (в новом переводе) классического романа американского писателя Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» (Ray Bradbury “451o Fahrenheita”. Tłum. Iwona Michałowska. “Solaris”, 2008); «сомнения — враг любой формы тоталитарного мышления, любой утопии, диктатуры, фундаментализма. Сомнение является не только источником критики существующего положения вещей, но и порождает предположения. Что бы было, если бы наши село, район, страна и мир выглядели иначе, если бы те, кто правят ныне, не правили? Что, если бы мы узнали что-то другое, подумали что-то другое, поверили во что-то другое? Вопрос: “А что если?” — очевидная основа фантастики. Отсюда ее огромные заслуги в развитии свободного мышления. Особенно если речь идет о таких произведениях, как «451 градус по Фаренгейту». Впервые опубликованный 55 лет назад, роман остается актуальным и по сей день, и даже с течением времени продолжает приобретать новые смыслы. Это лишь показывает, какое универсальное, даже пророческое видение создал Брэдбери. И это видение описывает войну, которую политический тоталитаризм вместе с тоталитаризмом неконтролируемого маркетинга и поп-культуры вел бы против свободного мышления. <…> Если мы оглядимся вокруг и с ужасом увидим, что видение брэдбериевского будущего разворачивается перед нашими глазами, давайте сделаем все возможное для того, чтобы не допустить этого. Прежде всего: давайте будем читать книги»;
Якуб Винярский/Jakub Winiarski не очень высоко оценивает составленную рассказами молодых польских писателей (не выпустивших еще ни одной авторской книги) антологию «Новое идет» (“Nowe idzie”, red. Michał Cetnarowski. “Powergraph”, 2008); «в состав авторов антологии входят Пшехшта, Рогожа, Малецкий, Збежховский, Олейничак, Юрашек, Килиан, Вегнер, Майка, Мищак и Скальская. Безусловно, среди них есть те, о которых Орбитовский как-то сказал: “Благодаря их творчеству мы получаем что-то свежее, хищное, свирепое в своей увечности, нечто, в чем естественно присутствует и стихийно проявляется сила неофита”. Но также, как сказал Косик в послесловии, у большинства рассказов из этого сборника есть общая черта: идеальная идея не используется так, как следовало бы использоваться»;
Иоанна Кулаковская/Joanna Kułakowska хвалит роман российского писателя Сергея Лукьяненко «Черновик» (Siergiej Łukjanienko “Brudnopis”. Tłum. Ewa Skórska. “MAG”, 2008); это «нестандартная история, хотя и основанная на, казалось бы, устоявшихся мотивах. Как и большинство романов Сергея Лукьяненко, этот также насыщен не просто универсальными наблюдениями о человеческой природе, но и наблюдениями, свойственными жителю современной России, особенно москвичу, чья повседневная жизнь находится между западным образом жизни и пережитками коммунизма. Эта специфическая смесь формирует атмосферу книги, позволяет проникнуть в менталитет россиян, их точку зрения на многие дела и тревоги, которые сопровождает их на каждом шагу… Это само по себе интересно, а еще у нас есть выразительные персонажи, сражающиеся друг с другом. прекрасно выстроенные диалоги (всегда сильная сторона Лукьяненки), ироничный авторский юмор и изобретательная интрига. <…> Благодаря этим действиям писатель поднимает вопрос о личности, столкнувшейся с системой, впутавшейся в нечто непонятное, а также о людях “равных и более равных” — жертвах социальных экспериментов. Однако прежде всего здесь мы имеем размышления о писательстве, комментарии к коллегам-писателям, ссылки на Дика, Кафку, Борхеса и рассуждения о построении миров, искусно внесенные в сюжет (и название). Это интересная книга, к сожалению, несколько испорченная затянутостью, но так бывает со всеми размышлениями»;
Войцех Хмеляж/Wojciech Chmielarz c некоторым сомнением разглядывает книгу польского писателя Якуба Малецкого «Ошибки» (Jakub Malecki “Blędy”. “Red Horse”, 2008); «это наполовину роман, наполовину сборник рассказов, сочетающих ужас с религиозным моралитетом – история о молодых людях, которые предпочитали развлекаться, а не слушать мрачные слова песни, заглушаемые веселой музыкой. <…> Многим роман не понравится — они найдут множество аргументов в обоснование своего мнения. Однако это не меняет того факта, что “Ошибки” попросту нужно прочитать»;
Иоанна Коньчак/Joanna Kończak представляет читателям журнала роман канадского писателя Гая Гэвриела Кея «Песнь для Арбонны» (Guy Gavriel Kay “Pieśń dla Arbonne”. Tłum. Agnieszka Sylwanowicz. “MAG”, 2008); это «типичная для Гая Гавриела Кея историческая фэнтези, но на этот раз автор вдохновлен историей Средневековья и Франции, где на юге, на границах Нарбоннской Галлии, богатая провансальская культура процветала, сильно отличаясь от строгих обычаев франконского севера. <…> Как и в других произведениях Кея, главное — не эпический размах, а люди: Блез, пришелец с севера, медленно осваивающийся в Арбонне, и два дворянина, которых много лет назад поссорила любовь к одной и то же женщине. Чувства противоречат разуму, страсти сталкиваются с государственными соображениями. Однако необычно для автора то, что эмоций несколько не хватает, а некоторые сюжетные решения больше похожи на мыльную оперу, чем на литературу. Раздражает одномерное изображение Арбонны как земли, полной меда, молока и музыки, захваченной варварской Империей Зла с карикатурным правителем. Однако есть и сильные стороны -- жесткая и бескомпромиссная прорисовка политических игр, а также чрезвычайно интересного в своей слабости характера Ранальда де Гарсенца»;
Павел Матушек/Paweł Matuszek сообщает о выходе из печати романа американского писателя Дэна Симмонса «Падение Гипериона» (Dan Simmons “Upadek Hyperiona”. Tłum. Wojciech Szypuła. “MAG”, 2008); «”Падение Гипериона”Дэна Симмонса не является простым продолжением более раннего “Гипериона”. Фактически с самого начала книга представляла собой один тысячестраничный роман, который издатель разделил на два тома. С точки зрения читателя видно, что "Гиперион" извлек из этого максимальную выгоду. Он обладает всеми достоинствами обеих частей и дополнительным преимуществом в виде окончательной приостановки действия, оставляющей место для тайн. В отличие от него, "Падение" опирается на ответы. Поэтому его чтение уже не производит такого впечатления, и целое явно тяготеет к слегка архаичной космической опере»;
Агнешка Хаска/Agnieszka Haska советует не пропустить сборник из первых двух частей трилогии «Старкросс» британского писателя Филипа Рива «Космическая гостиница Старкросс» (Philip Reeve “Kosmiczny hotel Starcross”. Tłum. Jacek Drewnowski. “Nasza Księgarnia”, 2008); это «роскошное развлечение с викторианскими манерами и космосом на заднем плане»;
Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski хвалит очередной том цикла “Плоский мир” британского писателя Терри Пратчетта «Чудовищный полк» (Terry Pratchett “Potworny regiment”. Tłum. Piotr W. Holewa/ “Prószyński I S-ka”, 2008); «В романе Терри Пратчетта война показана с той стороны, которая пропагандистской машиной тщательно умалчивается, а государственными лидерами и генералами не принимается во внимание. Это точка зрения простых людей, втянутых помимо их воли в непонятное, чужое безумие. И прежде всего точка зрения женщин, чьи мужчины ушли на фронт: матерей, дочерей, сестер и жен — проще говоря, точка зрения вдов и сирот. Фарсовый юмор уже давно отошел у Пратчетта на второй план, уступив место горькой сатире. Автор акцентирует внимание на издержках, которые понесли люди, управляемые слепыми идиотами и угнетаемые религиозным фундаментализмом, далеким от истинной веры. "Чудовищный полк", пожалуй, можно назвать самым феминистским романом Плоского мира. И даже если автора обвиняют в проповеди банальных истин, порой легче всего бывает забыть именно об очевидных вещах»;
Ежи Стахович/Jerzy Stacowicz советует обратить внимание на сборник научно-популярных статей «Клан киборгов. Брачный союз человека с технологией»(“Klan cyborgów. Mariaż człowieka z technologią”, red. Grażyna Gajewska, Jacek Jagelski. “Wydawnictwo Fundacji Collegium Europaeum Gnenense”, 2008); этот «прекрасно изданный том пытается взглянуть на тему киборга с культурной точки зрения, предоставить голос гуманистам, не забывая при этом о корнях этого термина, лежащих в точных науках. Уже во введении читатели задаются вопросом, не является ли киборг чем-то большим, чем герой фэнтези. <…> Редакторы Гражина Гаевская и Яцек Ягельский разделили том на три части. В первом из них, под названием «Метатория», киборг предстает как символическая фигура в научно-фантастической литературе и кино – символический образ, отражающий состояние человека. Здесь находятся помимо прочих статьи Антония Смушкевича и Мацея Паровского. Вторая часть, «Субъектность», трактует идентичность человека по отношению к технологиям, а третья часть посвящена виртуальной среде компьютерных технологий. <…> Книга феноменальна на польском издательском рынке во многих отношениях. Прежде всего, это сборник эссе и научных текстов, рецензируемых, с английскими аннотациями, сносками и т. д., поэтому это надежная научная книга, посвященная теме из области научно-фантастической литературы, что редкость в наши дни. Во-вторых, она имеет альбомный формат, что побуждает потянуться к ней тех людей, которых книги научных серий попросту устрашают. Помимо теоретических текстов, книга также содержит рассказ Войцеха Шиды и репродукции картин, вдохновленных темой киборгизации»;
Павел Матушек/Paweł Matuszek рекомендует для чтения роман канадского писателя Питера Уоттса «Ложная слепота» (Peter Watts “Ślepowidzenie”. Tłum. Wojciech M. Próhniewicz. “MAG”, 2008); «роман Уоттса — прекрасный пример современной, идейной научной фантастики, которая, с одной стороны, выводится из научных концепций, а с другой — не боится выпустить бразды правления фантазией и открыто усомниться в объективности механизмов человеческого познания. Уоттс решительно отвергает наследие классической научной фантастики с ее верой в технологический прогресс и человеческую уникальность. “Ложная слепота” демонтирует и осмеивает ту наивную постановку проблемы, которую мы знаем из сотен схематичных книг о будущем покорении космоса, вместо этого он предлагает нечто, составленное из аналогичных элементов, но дающее совершенно новые интеллектуальные переживания и вызывающее страх. <…> Книга написана холодным, скудным языком, нафаршированным сложной научной терминологией, но идеально соответствующим характеру рассказчика истории и видению дегуманизированного будущего. Потому что блестящая и интригующая концепция первого контакта – это еще не все. Уоттс также рисует пессимистическую, но пугающе правдоподобную картину развития земной цивилизации. По его словам, передовые технологии будут доминировать над людьми до такой степени, что позволят им беспрепятственно и, на их несчастье, развивать свои негативные качества. Отчуждение, эгоистичная изоляция в собственных виртуальных раях и комфортная зависимость от ИИ приведут к тому, что мы станем марионетками в руках наших машин. В результате всего этого “Ложная слепота” читается с возрастающим ужасом и с ощущением растворения в небытии собственного “Я”» (стр. 66—68).
18. В рубрике «Felieton» напечатана статья Ярослава Гжендовича/Jarosław Grzędowicz “Jak przeżyć sezon ogórkowy/Как пережить отпускной сезон”, в которой автор вспоминает, как хорошо отдыхалось летом совсем недавно – никакой политики, жизни хозяйственной тоже, НЛО вокруг так и шастают (ну надо же журналистам писать о чем-то). И, кстати, тут недавно была годовщина (которая-то) посадки астронавтов на Луну. А вот интересно, почему теперь на Луну никто не летает? (стр. 77).
19. В этой же рубрике в статье “Absolutny koniec świata/Абсолютный конец света”Лукаш Орбитовский/Łukasz Orbitowski рассказывает о фильме “Cigarette Burns” (реж. Джон Карпентер, США, 2005) и делится мыслями, навеянными его просмотром (стр. 78).
20. В списках бестселлеров за июль 2008 года из книг польских авторов находятся книги “Ani słowa prawdy” Яцека Пекары, “Wypychacz zwierząt” Ярослава Гжендовича, “Ostatnie życzenie” Анджея Сапковского, “Oko jelenia. Droga do Nidaros” и “Oko Jelenia: Srebrna Łania z Visby”, Анджея Пилипюка, “Lód” Яцека Дукая, а из книг российских авторов “Wyższa magia” Киры Измайловой и “Oblicze Czarnej Palmiry” Владимира Васильева (стр. 79).
Давид Юрашек/Dawid Juraszek рассказывает много интересного о книгах Аноним XVI века «Справедливые приговоры судьи Баогуна» (Anonim z XVI wieku “Sprawiedliwie wyroki sędziego Baogonga”. Tłum. Tadeusz Żbikowski. “Iskry”, 2008) и Пу Сунлина «Монахи-чернокнижники, или Удивительные истории о странных людях». (Pu Songling “Mnisi-czarnoksiężnicy, czyli niesamowite historie o dziwnycz ludziach”. Tłum. Tadeusz Żbikowski, Bożena Kowalska, Stanisław Pawelczyk, Agnieszka Łobacz. “Iskry”, 2008); «Главный герой первой книги — реальный человек, судья, действовавший при династии Северная Сун (960-1127), слава которого привлекла внимание самого императора. Путешествуя по стране, он настолько эффективно исправлял пути правосудия, что стал постоянной частью китайской культуры. Польское издание содержит двадцать текстов, выбранных из анонимного сборника из 62 рассказов, описывающих его приключения. Еще более тщательного отбора потребовала вторая книга. Ее автор Пу Сунлин (1630-1715) был учителем, который в течение многих лет безуспешно добивался получения официального звания и написал целых 431 (!) «странных рассказа», из которых семнадцать вошли в состав польского сборника. Обе книги, как и многие другие книги китайских авторов на польском языке, были опубликованы уже при коммунистах, но в отличие от многих других были переведены непосредственно с китайского языка. Сегодня, спустя полвека после первого издания, они вновь попадают в руки польских читателей.
Оба тома содержат предисловия Тадеуша Жбиковского из предыдущих изданий и современные статьи Марцина Яцобы, которые раскрывают предысторию рассказов и знакомят читателя с историей китайской литературы. Общий эффект также усиливают древнекитайские иллюстрации. Обе коллекции сочетают в себе приятное с полезным, развлекая учат и обучая развлекают»;
Михал Цетнаровский/Michał Cetnarowski советует обратить внимание на сборник эссе итальянского писателя Умберто Эко «Супермен в массовой литературе» (Umberto Eco “Superman w literaturze masowej”. Tłum. Joanna Ungiewska. “Znak”, 2008);
Агнешка Хаска/Agnieszka Haska с некоторым недоумением разглядывает роман итальянской писательницы Люсии Троизи «Войны Всплывшего мира. Гильдия убийц». Т. 1 (Licia Troisi “Wojny Świata Wynurzonego: Sekta zabójców”. T. 1. Tłum. Zuzanna Umer. “Videograf II);«несмотря на вторичность сюжета, «Гильдия убийц»Люсии Троизи, первый том цикла «Войны Всплывшего мира», была бы интересным предложением для читателя среднего возраста, если бы не несколько моментов. Прежде всего, автор не полностью использует потенциал главной героини — убийцы с моральными проблемами, борющейся со своим внутренним зверем. Во-вторых, до самого интересного доходит лишь к середине тома, когда начинаются политические игры между землями Всплывшего мира. Но на эти недостатки можно закрыть глаза и надеяться, что в следующих томах что-то изменится. Однако самой большой проблемой является непреодолимое впечатление, что что-то важное для сюжета рассмотрено слишком кратко или опущено. Это вина не писательского мастерства автора, а польского издателя, потому что «Войны Всплывшего мира» являются продолжением трилогии «Хроники Всплывшего мира», действие которого разворачивается сорок лет назад и повествует о событиях, имеющих решающее значение для приключений героини. Видимо, было решено, что умный польский читатель справится и без первых трех томов. Пробелы в повествовании не настолько тревожат, чтобы портить удовольствие от чтения, но было бы неплохо узнать, что произошло раньше. И судя по эпилогу и анонсам последующих томов, у меня есть противное ощущение, что это даже необходимо»;
Якуб Винярский/Jakub Winiarski представляет читателям журнала сборник рассказов словацкой писательницы Александры Павелковой «Сказания о Вимке» (Alexandra Pavelkowa “Opowieści o Vimce”. Tłum. Alina Kalandyk. “Fabryka Słów”, 2007); «Ах эта Вимка! Все боятся ее, как урода, который да, может помочь, но может и навредить. Вам это ничего не напоминает? Потому что мне напоминает. И у меня есть простое объяснение. Наши южные соседи уже много лет читают серию «Ведьмак»Анджея Сапковского. И весь сборник рассказов Александры Павелковой живо напоминает атмосферу и персонажей из серии произведений о приключениях Геральта из Ривии. В книге словацкой писательницы имеем титульную Вимку — молодую, красивую и добрую ведьму, которую люди также называют Скорбной из-за ее дара принимать или передавать боль. Есть сильный, ловкий и эмоционально неприступный Жилица — истребитель драконов и всей прочей фауны, доставляющей людям неприятности. Есть Виарец, жестокий и злой властитель Скалки, которого деревенские жители боятся не меньше, чем Жилицы и Вимки. Есть еще единственный настоящий друг Вимки — девятисотлетний дракон Бурштын, любящий копченую на драконьем огне оленину, и – такова уж у него невинная слабость — карамельные конфеты. Если добавить к этому набору циничных моряков, называемых Пловцами, которые продают оружие всем, кто способен за него заплатить, Всадников, то есть кентавров, а также племя амазонок, вампиров, призраков и прочие стандартных для такого типа историй существ, мы получим картину фантастической страны, которую на первый взгляд можно считать вариацией той, в которой «приключались» Геральт, Йеннефер и Цири. Сказанное может показаться осуждением прозы Александры Павелковой, но это вовсе не обязательно. Здесь я говорю только о видимых связях «Сказаний о Вимке» с более старым, богатым и наверняка более известным циклом. И я говорю это потому, что все рассказы у Павелковой хорошо написаны, эти истории интересно читать, персонажи привлекают внимание и лишь в целом книга кажется чуть легче, чем должны быть такие книги. А так кажется, потому что до этого был цикл историй про Ведьмака»;
Ежи Стахович/Jerzy Stachowicz не слишком высоко оценивает первый том «Легенд Дюны» американских писателей Брайана Герберта и Кевина Андерсона «Дюна. Батлерианский джихад» (Brian Herbert, Kevin J. Anderson “Diuna. Dżichad Butlerianski”. Tłum. Andrzej Jankowski. “Rebis”, 2008); «Ключом к этому прекрасно изданному тому может служить примечание об авторах. Один из них — сын Фрэнка Герберта Брайан, он прославился благодаря книге о своем отце и на этом должен был остановиться. К сожалению, он решил использовать легенду о Герберте-старшем как машину для зарабатывания денег. А может, он завидовал славе отца? Фамилия автора создает впечатление преемственности — это все-таки «Дюна»Герберта, писателя из тех же Гербертов, а не какое-то несанкционированное апокрифическое произведение. Таким образом читатели уже получили несколько книг, посвященных знаменитому произведению. Имя Кевина Дж. Андерсона также указано на суперобложке. У меня такое впечатление, что именно на его плечи легла непростая задача добавить что-то к известному имени и названию. Однако он -- хорошо подготовленный к такой нагрузке писатель, специалист по написанию книг на основе чужих идей. Прежде чем взяться за «Дюну», он с успехом писал книги, действие которых происходит во вселенной «Звездных войн», и публиковал новеллизации серий «Секретных материалов». <…> Сюжет книги сводится к истории о восстании машин – прямой, словно римская дорога, и отважных людях, которы наконец перехитрили механических противников, потому что способны не только логически мыслить, но и руководствоваться чувствами. От романа, как целого, прямо таки издали несет залежалыми идеями. Это не значит, что роман плохо читается. Однако возникает вопрос: не лучше ли почитать нечто оригинальное? А так да – книга издана весьма изящно, в твердом переплете, с иллюстрациями СЮДМАКА, которые, к сожалению, не имеют никакого отношения к содержанию книги»;
Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski знакомит читателей журнала с масштабным романом-фэнтези британского писателя Алана Кэмпбелла «Кодекс Дипгейта. Ночь Шрамов» (Alan Campbell “Kodeks Deepgate: Noc Bliżn”, t. 1. Tłum. Anna Reszka. “MAG”, 2008), сравнивая его с романом польского писателя Конрада Левандовского«Мост через бездну»; «Место действия — над бесконечной пропастью, существование которой определяет жизнь жителей, конфликт с кочевыми племенами, тайны, скрываемые церковными патриархами — вот общие черты обоих романов. Основное отличие состоит в том, что Кэмпбелл использует гораздо более обширный фэнтезийный стаффаж, тогда как у Левандовского фантастика служит инструментом, подчеркивающим универсальные и вневременные механизмы. В “Ночи шрамов” меньше универсальности, больше авторского и несомненно интересного построения Мира, меньше недосказанностей и символов, позволяющих найти собственные ответы и интерпретации, и больше очистки действительности от все новых и новых пластов иллюзий»;
Павел Матушек/Paweł Matuszek советует обратить внимание на большой сборник написанных на протяжении длительного промежутка времени коротких текстов японского писателя Харуки Мураками «Слепая ива и спящая девушка» (Haruki Murakami “Ślepa wierzba I śpiąca kobieta”. Tłum. Anna Zielińska-Elliott. “Muza”, 2008);
Рафал Сливяк/Rafał Śliwiak в общем хвалит сборник из 2-х романов американского писателя Фрица Лейбера «Муж колдуньи. Необъятное время» (Fritz Leiber “Mąż czarownicy. Wielki czas”. Tłum. Dariusz Kopuciński. “Solaris”, 2008);
а Павел Матушек/Paweł Matuszek находит интересным написанный в стиле «нью-вирд» роман австралийской писательница К. Дж. Бишоп «Офорт» (K. J. Bishop “Akwaforta”. Tłum. Michał Jakuszewski. “MAG”, 2008); это даже не столько роман, сколько «портрет иного мира, состоящий из эпизодических событий и множества увлекательных деталей, смысл которых ускользает от ясного толкования, т.е. что-то вроде литературного офорта. <…> <Одна из героинь этого произведения> Бет утверждает, что можно сознательно трансформировать и себя, и свой мир, а искусство — один из инструментов, позволяющих совершать такие преобразования. Судьбы отдельных героев показывают, к чему они могут привести. «Офорт» — это не только оригинальная, авторская фэнтези, но и интригующее сочетание апологии искусства и мотивов, которые словно живьем взяты из Телемы — философско-религиозной системы, созданной Алистером Кроули и опирающейся на познании и сознательном использовании своей истинной воли. Кроме того, этот великолепный роман написан прекрасным языком, напоминающим загадочные фразы Кортасара. Как ни парадоксально, эскапистская проза выступает здесь носителем универсальной проблематики, касающейся формирования воли и управления собственной жизнью. Оксюморон? Да нет же. Офорт» (стр. 65 – 68).
14. В рубрике «Felieton» напечатана статья Ярослава Гжендовича/Jarosław Grzędowicz “Jak w ogóle nie mieć świadomości językowej/Как вообще не иметь языкового чутья” (стр. 77).
15. В этой же рубрике в статье “Anty-Amelia/Анти-Амелия”Лукаш Орбитовский/Łukasz Orbitowski сравнивает героинь фильмов “Le fabuleux destin d’Amelie Poulain” (реж. Жан-Пьер Жëне, Франция, 2001) и “May” (реж. Лаки Макки, США, 2002), делая далеко идущие выводы (стр. 78).
16. В списках бестселлеров за май 2008 года из книг польских авторов находятся книги “Wrota 2” Милены Войтович, “Wypychacz zwierząt” Ярослава Гжендовича, “wiedzma.com.pl” Евы Бялоленцкой, “Oko jelenia. Droga do Nidaros” и “Oko Jelenia: Srebrna Łania z Visby” Анджея Пилипюка, “Lód” Яцека Дукая (стр. 79).
Конрад Валевский/Konrad Walewski высоко оценивает роман американского писателя Джона Кроули «Маленькое, большое» (John Crowley “Male, duże”. Tłum. Beata Horosiewicz. “Solaris”, 2008); «Роман Кроули выделяется среди других как утверждение жизненного опыта -- хайдегеровского “бытия в мире” -- во всех его проявлениях: от биологического и эмоционального до духовного и мистического. И эта опьяняющая тщательность, с которой американский писатель рисует каждое мгновение своих героев, чуть ли не каждый квадратный сантиметр своего мира и которая заставляет вспомнить Флобера и Диккенса, не говоря уже о Прусте. <…> Архитектура и природа, сказочный вымысел и реальность, явь и мечта, мужчина и женщина <…> детская чувствительность к миру и глубокая, эрудированная рефлексия зрелого человека и, наконец, то, что малое, индивидуальное, интимное, и то, что что большое, общее, всеобъемлющее. Поэтому будет труизмом подчеркнуть, что художественная стратегия Кроули, как и многих магических реалистов, состоит в том, чтобы обычное представить волшебным, а волшебное представить как самую обыкновенную составляющую повседневной жизни, лишенную метафорического значения. Отсюда уже близко к выводу, что «Маленькое, большое» имеет больше общего с романами Маркеса, Карпентера или Рушди, чем с романами Толкина, Ле Гуин или Джорджа Р.Р. Мартина. Но это именно так, хотя стоит отметить, что Кроули одинаково свободно черпает из опыта как постмодернистской литературы (и Северной и Южной Америк), так и европейской традиции bildungs-romance XIX века и викторианских семейных хроник, а прежде всего из необычности книг Льюиса Кэрролла и любимого прерафаэлитами бестиария»;
Войцех Хмеляж/Wojciech Chmieliarz советует обратить внимание на книгу американской писательницы Сильваны Де Мари «Последний эльф» (Silvana De Mari “Ostatni Elf”. Tłum. Anna Filip. “WAB”, 2008);“«Последний эльф» — книга, адресованная детям и молодым людям, но как таковая она временами слишком уж «взрослая», а иногда слишком простая. Диссонанс возникает, когда слишком серьезное содержание (проблема тоталитаризма) смешивается с типично детскими страхами (сиротство). Некоторые сюжетные решения прямо-таки до отвращения банальны, и тут вдруг на следующей странице автор удивляет нас богатством своей фантазии. «Последний эльф» — ужасно грустная история об одиночестве и попытках его преодолеть. История, полная дождя, тумана, слез, ностальгии, тоски. Она не лишена юмора, но это почти что висельный юмор. Так мог бы написал Чарльз Диккенс, если бы он когда-нибудь читал фэнтези. При этом Де Мари написала книгу так, чтобы несовершеннолетний читатель смог самостоятельно переварить содержание»;
Михал Цетнаровский/Michał Cetnarowski сообщает об издании сборника критических материалов «Магический реализм. Теория и художественные реализации» (“Realizm magiczny. Teoria I realizacje artystyczne”, red. J. Bidermann, G, Gazda, I. Hübner. “Wydawnictwo Uniwersytetu Łódźkiego”, 2007); «Магический реализм. Попытку дать ему литературно-критическое определение предприняли участники конференции в Лодзинском университете. Результатом стал сборник «Магический реализм. Теория и художественные реализации». Проблема с определением условности видна уже в начале чтения сборника, когда большинство авторов статей сражаются длинными абзацами за установление явления в исторической и литературной реальности. Как определить «магический реализм»? В соответствии с постулатами Карпентьера, писавшего о lo real maravilloso, чудесной реальности, где реалистическая сценография смешивается с фантасмагорией сюжета? Но вот определение – одно, а произведения -- другое: редко которое из них отвечает всем постулатам, предполагаемым теорией. Литература магического реализма, даже если сегодня она функционирует на задворках основных литературных направлений, к счастью, все же ломает рамки, в которые ее пытаются запереть для познавательного разговора — точно так же, как новое странное, к которому пытаются отнести то, что ускользает от клише. Хрупкость определений демонстрируется огромным спектром тем, обсуждаемых в книге. Детская литература, испанский театр в стиле барокко, чешские (!) корни магического реализма XIX века, его следы в итальянской, русской, болгарской и польской литературе... Хуже, когда на первый план выходит академический жаргон, к сожалению, зачастую поддержанный дикой пунктуацией <..> Нельзя отрицать, что магия все еще более эффективно распознается читающим сердцем, чем глазом, вооруженным теорией и научными линзами»;
Агнешка Хаска/Agnieszka Haska представляет читателям журнала второй роман цикла «Гильдия магов» австралийской писательницы Труди Канаван «Ученица» (Trudi Canavan “Nowicjuszka”. Tłum. Agnieszka Fulińska. “Galeria Książki”, 2008);
Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski в общем хвалит третий роман серии «Отчаянный» американской писательницы Наоми Новик «Пороховая война» (Naomi Novik “Wojna prochova”. Tłum. Paweł Kruk. “Rebis”, 2008); «”Пороховая война” еще раз доказывает насколько логично и продуманно альтернативное видение мира, созданное Новик. На этот раз дикие драконы, о которых в предыдущих томах только упоминалось, выходят на первый план. Мы видим, как знаменитая прусская муштра отражается на боеспособности драконьего войска, а также отмечаем интересный польский акцент: пребывание героев в осажденном Гданьске. Читая эти фрагменты, стоит вспомнить о польских корнях писательницы и о возможном конфликте лояльностей, в котором она оказалась при описании приключений англичанина, сотрудничавшего с пруссаками и австрийцами в землях, которые в основном болели за Наполеона. Что касается интриги – она здесь проще, чем в двух предыдущих частях серии. Здесь еще много чего происходит, но больших сюрпризов и особо жестоких поворотов сюжета нет»;
Павел Матушек/Paweł Matuszek безусловно хвалит роман американского писателя Дэна Симмонса «Террор» (Dan Simmons “Terror”. Tłum. Janusz Ochab. “Przedsiębiorstwo Wydawnicze Rzeczpospolita S.A.”, 2008); «Дэн Симмонс – талантливый американский писатель, умело перемещающийся между разными жанрами и способный создавать фантастику, ужасы и даже криминалы (правда, последние не очень успешны). «Террор» — пример мастерского сочетания классического ужастика с мотивами, типичными для исторических и приключенческих романов. <…> Симмонс скрупулезно реконструировал историческую подоплеку и вероятный ход событий, но ведь это роман, поэтому он тоже добавил что-то свое. Описания жизни на кораблях, запертых во льду, в бесконечных снежных бурях и тонущих во тьме поздней ночи, могут заставить ваши волосы встать дыбом. Но в ледяной пустоши скрывалось нечто гораздо более ужасное. Это умный, злобный и неуловимый монстр, пожирающий моряков одного за другим. И ничто не может его остановить. Сможете ли вы победить то, что, кажется, пришло из другого мира? Симмонс ведет повествование так, что события описываются не хронологически и с точки зрения множества разных людей. Это создает большое напряжение, поскольку мы не сразу узнаем все элементы сюжета, и позволяет взглянуть на одни и те же ситуации с точки зрения большой группы хорошо прорисованных персонажей, борющихся со своими собственными демонами. Их героизм, трусость, подлость, жертвенность и страхи перед лицом борьбы с природой и чем-то, что не укладывается в рамки, казалось бы, прирученной реальности. являются наиболее важными ингредиентами этого романа. «Террор» — толстая книга, но она держит в напряжении от первой до последней страницы. Это уникальный пример идеального симбиоза развлекательной литературы и амбициозной прозы»;
Славомир Улиаш/Sławomir Uliasz находит неудачным очередной роман американской писательницы Тани Хафф «Цена крови» (Tanya Huff “Cena krwi”. “Fabryka Słów”, 2008); «Трудно написать хорошую книгу для молодежи. Конечно, всегда можно пойти по пути наименьшего сопротивления, вставить несколько цитат из поп-культуры, добавить персонажей, с которыми сложно идентифицироваться, приправить все это вампирским соусом и получится безошибочный бестселлер. Таня Хафф, кажется, следовала этому правилу, когда писала роман «Цена крови» <…> Автор явно хочет пойти по стопам Энн Райс, но не может. Вместо тревожной, полной эротики истории о бессмертных и проклятых существах, мы имеем здесь криминальную историю в жанре фэнтези и плохой фильм ужасов, обильно приправленный эротикой, который, вероятно, мог бы тронуть сознание обитательниц пансионатов XIX века при католических школах для девочек из хороших домов. Короче говоря, из рецепта бестселлера мы получили абсолютный китч»;
а Павел Матушек/Paweł Matuszek обращает внимание читателей журнала на книгу американского писателя Джеффа Вандермеера «Город безумцев и святых» (Jeff VanderMeer “Miasto szaleńców I świętych”. Tłum. Konrad Kozłowski, Jolanta Pers. “Solaris”, 2008); «это не роман, а нечто вроде сложного литературного кубика Рубика, составленного из повестей, рассказов и множества странных дополнений. Все это разделено на две части. Первая, озаглавленная «Книга амбры», содержит интригующее введение, написанное Майклом Муркоком, и четыре более длинных текста: «Влюбленный Драдин», «Путеводитель Хогботтона по ранней истории амбры», «Метаморфоза Мартина Лейка» и «Странная история Икса». Однако вторая часть немного больше первой, она называется «Аппендикс» и содержит рассказы, брошюры, машинописные тексты и отдельные записи, т. е. то, что осталось от таинственного писателя, загадочно исчезнувшего из запертой комнаты психиатрической больницы. <…> «Город безумцев и святых» это шедевр, построенный из хорошо продуманных, лишь слегка связанных элементов, из которых каждый читатель может создать индивидуальное руководство по механизмам воображения, а затем отправиться с ним на поиски своей собственной амбры»;
Якуб Винярский/Jakub Winiarski всесторонне обсуждает состав двухтомной антологии научной фантастики и фэнтези польских писателей «A.D. XIII» (“A.D. XIII”, t. 1—2. “Fabryka Słów”, 2007) (стр. 66–68).
19. В рубрике «Felieton» напечатана статья Ярослава Гжендовича/Jarosław Grzędowicz “Jak znaleźć miejsce dla filozofa/Как найти место для философа” (стр. 77).
20. В этой же рубрике в статье “О oryginalności/Об оригинальности”Лукаш Орбитовский/Łukasz Orbitowski описывает свои впечатления от просмотра фильма “[REC]” (реж. Жауме Балагеро, Испания, 2007) (стр. 78).
21. В списках бестселлеров за май 2008 года из книг польских авторов находятся книги “wiedzma.com.pl” Евы Бялоленцкой, “Toy Wars” Анджея Земяньского, “Oko jelenia. Droga do Nidaros” Анджея Пилипюка, “Ostatnie życzenie” Анджея Сапковского, “Lód” Яцека Дукая, а из книг российских авторов “Oblicze Czarnej Palmiry” Владимира Васильева (стр. 79).
облако тэгов
