Там старика стали допрашивать, но ничего путного не добились. Старик все время взывал к Аллаху и его справедливости, твердил, что он никто иной, как всемирно известный джинн, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. Но милиционеры детских книжек не читают, ни о каких стариках Хоттабычах не слыхали, но зато хорошо знали, кто такой террорист Хоттаб.

Поэтому они очень обрадовались, и начальник милиции полковник Молотков сразу же кинулся звонить руководству. Захлебываясь от служебного рвения, он докладывал в телефонную трубку, о том, как удалось захватить самого опасного чеченского террориста Хоттаба. Правда, немного позже, просматривая фотографии, полковник понял, что задержанный гражданин гораздо старше Хоттаба и других чеченских боевиков, но тут же утешил себя мыслью, что кавказский старичок вполне может оказаться отцом Хоттаба или, в крайнем случае, Усамой бен-Ладеном

Все это время задержанный просидел в железной клетке со скованными наручниками руками. Наконец, Молотков приказал двум милиционерам обыскать старика. Но ничего подозрительного не было найдено. Тогда беднягу отлупили, правда, не очень сильно, чтобы случайно не убить.

После этого полковнику пришла в голову блестящая мысль. Он приказал подчиненным подложить старику в карман пакетик с наркотиками. После этого задержанного гражданина снова обыскали. И к удивлению Молоткова, опять ничего не нашли. Его тщательно осмотрели во второй раз и в третий, но результат был тот же. Полковник рассердился и спросил:

— Ну, ты, черномазый, быстро признавайся, куда девал маленький пакетик, который мы только что засунули в твой карман?

-Хорошо, многоуважаемый страж порядка. Я признаюсь, но только если с меня снимут эти отвратительные железки, сковывающие руки. Я уже стар и они причиняют моим суставам ужасные мучения.

— Ладно, старый мошенник, пусть будет по-твоему, что ты можешь сделать безоружный против моих ребят? — и Молотков приказал снять со старика наручники.

Как только престарелый гражданин почувствовал, что рукам ничего не мешает, тут же вырвал из своей бороды звонкий серебряный волосок.

Сразу же началось нечто странное. Откуда не возьмись, налетел небольшой разноцветный вихрь и поочередно обвился вокруг каждого милиционера, затем взлетел под потолок и там взорвался со страшным грохотом. Все помещение наполнилось зеленым едким туманом, который впрочем, тут же рассеялся. Когда клубы дыма улетучились, то и милиционеры исчезли вместе с ними. Но зато появились три крупных, сердито хрюкающих свиньи.

Хавроньи эти оказались непростые, они были одеты в милицейскую форму и между больших отвисших ушей носили фуражки. А старик, не обращая на хрюшек никакого внимания, спокойно покинул отделение милиции, и спустился в метро.

Глава вторая. Звездное странствие Хоттабыча, или Омарчик, где же ты?

Читатель, уже, очевидно догадался, что этот тощий бородатый старичок, и, правда, был всеми любимый старик Хоттабыч. Он вернулся в Москву после пятидесятилетнего отсутствия, чтобы вновь увидеть своего друга и спасителя Вольку Костылькова.

Примерно полвека назад, Хоттабыч долго и безуспешно пытался попасть в арктическую экспедицию. Для этого он даже заочно окончил институт и стал инженером-радиотехником. В конце концов, джинну удалось устроиться радистом, правда, не в Арктику, а в Антарктиду.

Там он и проработал безвыездно почти двадцать лет. Трудился Хоттабыч добросовестно и с энтузиазмом, чем заслужил любовь и уважение своих коллег.

Для джиннов время летит быстро и незаметно. Для Хоттабыча эти два десятилетия промелькнули, словно два года для обычного человека. Джинн решил покинуть белый континент и немного попутешествовать по космосу. Тем более, что совсем недалеко, на орбите, уже много лет вращался его родной братец Омар Юсуф. Одним прекрасный звездным зимним вечером Хоттабыч вырвал волшебный серебряный волосок из бороды, нашептал на него волшебное заклинание, и легко, словно воздушный шар, поднялся ввысь.

Двое сотрудников антарктической экспедиции, как раз вышли подышать свежим воздухом перед сном. То, что они увидели, потрясло воображение: прямо над ними в черном звездном небе был явно различим силуэт бородатого старика. Сначала он медленно парил над землей, не прилагая усилий. А затем вдруг резко набрал скорость, да такую, что за считанные секунды превратился в блестящую точку, а затем и вовсе, пропал из виду.

— Да это же наш Гассан Хоттабович! — узнал один из сотрудников. — Чудеса, да и только! Ты, Вася, тоже это видел?

— Видеть-то видел, но лучше никому не рассказывать об этом, все равно не поверят, Гена. Пойдем-ка в дом. Боюсь, что у нас коллективные галлюцинации начались. Кабы еще чего не привиделось!

— Да, Васенька, пойдем, от греха подальше.

И сотрудники, постепенно приходя в себя после увиденного, медленно направились в жилой корпус Антарктической станции.

А Хоттабыч, тем временем, вышел на околоземную орбиту. Там в прошлый раз он видел своего дорогого братца Омара. Тот наделал себе красивых искусственных спутников и, раздуваясь от гордости, вращался вместе с ними вокруг нашей планеты.

Хоттабыч набрал огромную скорость и сделал полный виток вокруг Земли. Но, ни спутников, ни самого Омара Юсуфа не было.

"Эх, братец, братец! До чего же ты погряз в своей гордыне. Почему бы тебе было не остаться со мной? Что потерял ты в холодном и безлюдном космическом пространстве? Где же мне теперь искать тебя?" — Хоттабыч решил, на всякий случай, еще разок облететь Землю. Но это ничего не дало, Юсуфа нигде не было.

"Наверное, спутники моего брата постепенно потеряли скорость и упали на Землю. Из-за своих небольших размеров они сгорели в атмосфере без следа. Но, где же Омар Юсуф? Может ему вздумалось побывать на Луне? Надо немедленно туда лететь!"

И Хоттабыч взял курс на бледное ночное светило. Здесь, в открытом космосе, Луна выглядела совсем по-другому. Она казалась довольно уютной. От лунной поверхности исходил мягкий, и как будто, даже теплый, желтоватый свет.

Летя на огромной скорости, старый джинн быстро добрался до цели. Посадку нельзя было назвать мягкой. Пытаясь погасить скорость, старик проехал несколько десятков метров по каменистой лунной поверхности, да так, что подошвы его туфель задымились. А в конце он больно шлепнулся на Луну и ударился костлявым задом о здоровенный валун.

"Так и убиться недолго! Надо быть осторожнее! Еще хорошо, что я бессмертный! — подумал старик, потирая ушибленный копчик. — Ладно, некогда рассиживаться, пора искать Омарчика.

Перед ним расстилалась бескрайняя каменистая пустыня, испещренная многочисленными кратерами от падений метеоритов.

"Если идти пешком, то понадобится лет сто, не меньше, чтобы обойти, хоть половину этих кратеров. Застряну тут до конца времен. Так дело не пойдет!" — подумал старик и вырвал звенящий волосок из бороды. В тот же миг перед ним появился ковер-самолет, но вместо того, чтобы зависнуть в воздухе, как это бывало на Земле, волшебный коврик, словно старая тряпка упал на камни.

"Ох, шайтан! Старый я дурень! Тут же нет атмосферы! Как же ковер будет летать? Надо что-то придумать".

Старик уселся на тот самый валун, о который так больно ударился и принялся размышлять, как же ему усовершенствовать ковер-самолет, чтобы тот смог передвигаться на Луне.

"Вот был бы со мной незабвенный отрок, Волька ибн Алеша, он бы сразу что-нибудь придумал! А что если..."

Вскоре старику снова понадобилось вырвать волшебный волосок. После часа раздумий он все-таки догадался, что нужно сделать. Он снабдил волшебный коврик антигравитационным двигателем. Когда-то давным-давно о таких устройствах Волька ему рассказывал. Мальчик прочитал о антигравилетах в научно-фантастическом рассказе. Не важно, что старый джинн ничего не понимал в устройстве такого аппарата, над созданием которого до сих пор бьются лучшие ученые. Хоттабычу, чтобы оснастить им ковер понадобился всего лишь волосок из собственной бороды. Хорошо быть волшебником!

— Ура, работает! Благодарю тебя, о благословеннейший из отроков! Ты всегда был для меня учителем и бездонным кладезем знаний и мудрости!- закричал джинн, удобно устраиваясь на ковре-самолете в позе лотоса.

Очень долго старик летал над пустыней, внимательно заглядывая в каждый кратер. Но обнаружить хоть какие-нибудь следы пребывания Омара Юсуфа так и не удалось.

"Братец, дорогой! Где же ты? Где тебя искать! — в отчаяние думал Хоттабыч. Но вдруг ему в голову пришла блестящая идея. — А ведь я слышал много раз об обратной стороне Луны, той самой, которую никогда нельзя увидеть с Земли. Вдруг Омарчик там? Надо срочно лететь туда".

И джинн резко развернул ковер, направляя его по нужному курсу.

"Вот это да! Кто бы мог такое предположить!" — поразился Хоттабыч, прибыв на место назначения. И было чему удивляться.

Посреди бескрайней лунной пустыни возвышался огромный полупрозрачный купол. Подлетев поближе, старик заметил, что сделан он из отдельных ячеек, по форме напоминающих пчелиные соты, но в тысячи раз больше. Состояли эти соты из толстого материала, похожего на пластик, только во много раз прочнее, а иначе конструкция не выдержала бы собственного веса.

Облетев вокруг купола, Хоттабыч обнаружил, что в нем имеются двери. Заметить вход было бы почти невозможно, если бы над ним не мигала зеленая лампочка.

Джинн быстро прилунился, свернул ковер в трубочку и сунул подмышку. Подойдя к входу, он был удивлен еще больше, полупрозрачные двери сами приветливо распахнулись.

"Они работают на фотоэлементах! Техника на грани фантастики!" — догадался старик.

Тут же навстречу, вежливо кивая большой зеленой головой на тоненькой шее, вышло странное существо, напоминающее то ли динозавра, то ли ящерицу. Оно передвигалось на двух ногах и носило вполне приличный костюм-тройку.

— Приветствую вас, уважаемый путешественник! Вы совершили посадку на Лунной базе! К вашим услугам прекрасный космодром и шикарный гостиничный комплекс, которыми пользуются все уважающие себя космические путешественники! — сказало существо.

— Здравствуйте, почтеннейший, — улыбнулся Хоттабыч.

— В ресторане при гостинице готовят прекрасные кушанья. У нас такие спагетти под соусом болоньезе, что просто все пальчики оближите! А какое ванильное мороженое! Хоть всю Вселенную облетите, ничего подобного нигде нет! Уж можете мне поверить.

— Мороженое? Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, — Хоттабыч вспомнил прискорбный случай с пломбиром. Джинн осмотрелся. — Вот это да! Как здесь здорово! Красотища! А сколько же кораблей припарковано?!

— У нас останавливаются туристы из разных уголоков Вселенной. А знаете, что самое смешное? — заметил ящер. — Земляне даже и не догадываются, что творится у них под носом. До того отсталая раса!

Он радостно захихикал.

Хоттабыч сердито на него глянул, привратник осекся и ушел к себе в сторожку.

Хоттабыч с интересом разглядывал припаркованные неподалеку космические корабли. Из любопытства джинн решил приблизиться к ним.

Вдруг к нему подошел незнакомец.

Это оказался очень потрепанный, даже как будто бы заплесневелый представитель человеческой расы. У него была широкая, как лопата, черная с проседью борода, которая закрывала ему всю грудь. Наглая красная рожа с прищуренными хитрыми глазками выражала бесконечный оптимизм, лукавство и народную мудрость. Одет он был в непонятные, потерявшие всякую форму, лохмотья. А на его ногах красовались новенькие, огромного размера, шикарные домашние тапки с горделивой вышивкой "Спорт".

Незнакомец ковылял, тяжело опираясь на костыль.

— Гражданин турист! Братец родной! Прикурить не найдется?

Простите, уважаемый, не курю, — с интересом разглядывая колоритную личность, — ответил Хоттабыч

— М-дя, тово-ентово, не повезло! — пробурчал оборванец себе поднос. — А сто граммов не нальете? Трубы, понимаешь ли, горят! С самого утра ни глоточка!

— О чем вы, я не понимаю! — ответил джинн. — Извините, я тут по делу, мне не до шуток.

Незнакомец укоризненно посмотрел на Хоттабыча и продолжил приставать, как ни в чем, ни бывало.

— Братец, хоть мелочью ссуди! Не оставь помирать от жажды!

Хоттабыч порылся в карманах брюк и вынул оттуда все деньги — мятую десятку и несколько металлических монет.

— Ой, благодарствую, отец родной! Век твоей доброты и щедрости не забуду, — пропел оборванец и хотел было направиться к расположенному совсем рядом обменному пункту.

— Постойте, уважаемый! Хочу у вас спросить, не встречался ли вам старичок, очень похожий на меня, только пониже ростом. И одет по-другому: в шелковый стеганый халат и шальвары, а на голове у него — большой тюрбан со страусиным пером. Это мой брат Омар Юсуф, мы не виделись очень давно!

— Омар Юсуф, говорите? Как же, как же, помню. Забудешь такого! Жил этот старикан у нас в гостинице несколько лет. Так всех достал! И то ему не так, и это не эдак! Всегда всем недоволен! Персонал гостиницы извел. Поваров в ресторане достал. Даже мне делал замечания. Извините за грубые слова, но такого злого и гадкого старика я в своей жизни в первый и в последний раз встретил!

— Это он, он, мой дорогой Омарчик! Узнаю его строптивый нрав! — обрадовался Хоттабыч. — Где он сейчас? Веди же скорее меня к нему!

— Так теперь его здесь нет. Почитай год назад у нас в гостинице останавливалась некая дамочка. До чего неприятная особа! Вот они с вашим Омаром и подружились. Нашли друг друга родственные души. Вот и забрала она его с собой. Мы спокойно вздохнули. Ну тебе, ни ругани теперь, ни скандалов. Благодать!

— Ой, что же теперь делать? Где же Омарчика искать?

— Ясное дело, на Марсе! Дамочка эта тамошняя правительница, вроде как, королева! Дундой ее зовут. Летите туда. Уверен, что ваш братец с ней счастлив, до того оба вредные, два сапога пара!

— Благодарю тебя, добрый незнакомец.

"Значит, Омар Юсуф на Марсе! Далеко же его занесло! Надеюсь, что он все еще там".

Хоттабыч немного погулял по Лунной базе, осмотрел красивый ухоженный парк. А затем заглянул в ресторанчик, где с огромным удовольствием скушал мисочку плова и выпил чашечку черного кофе. После сытного обеда старый джинн покинул пределы защитного купола.

Он удобно устроился на своем коврике. Так путешествовать гораздо приятнее и безопаснее. Джинн стартовал в открытый космос.

Даже на ковре-самолете путь оказался неблизким. Но все, когда-нибудь, имеет свой конец. Закончилась и эта долгая дорога.

Красная планета встретила Хоттабыча в высшей степени неприветливо: пыльной бурей. Старому джинну пришлось вырывать волосок, чтобы соорудить что-то вроде юрты. Там он собирался пересидеть непогоду, приготовился к долгому ожиданию. Но буря очень быстро кончилась. Хоттабыч вышел наружу, поминутно вытряхивая из бороды мелкие красноватые, похожие на кирпичную крошку, песчинки.

"Вот уж не повезло с погодкой! Хорошо, что все позади" — думал старик, внимательно оглядывая марсианский пейзаж. На удивление он показался очень похожим на земной. Вдали у горизонта возвышались величественные горы с белоснежными вершинами, широкая степь поросла выгоревшей травой и редким кустарником, похожим на саксаул.

"Вот если бы не знал, где я, вполне мог бы подумать, что на Земле! — думал Хоттабыч.- Только вот жилья поблизости не видно. Знать бы, куда идти дальше?"

Он осмотрелся еще разок, более внимательно и заметил вдалеке у самого горизонта желтоватые огоньки.

— Слава Аллаху! — сказал он вслух и уселся на коврик. Атмосфера была достаточно плотной, чтобы обходиться без антигравитационного устройства. Ковер-самолет медленно поднялся вверх и набрал скорость. Уже вскоре Хоттабыч летел над жилыми кварталами марсианского города. Под ним мелькали серые бараки, пыльные дороги с медленно ползущими необычными машинами, по обочинам двигались люди в просторных балахонах.

С высоты птичьего полета невозможно было рассмотреть подробности их внешности. Джинн снизил скорость и уменьшил высоту передвижения. Вскоре он завис над бараком, возле которого стояла группа местных жителей.

— Уважаемый, — обратился старик к высокому тощему марсианину. Впрочем, они все были худые и рослые, но этот казался самым длинным и костлявым, поэтому Хоттабыч предположил, что он главный. — Как мне найти королеву Дунду? Я слышал, что у нее гостит мой брат, Омар Юсуф.

— Омар Юсуф? Омар Юсуф! — затвердили на разные голоса марсиане. — Так ты его брат! Тогда получай!

В джинна полетели камни и комья земли.

— Вы что, сумасшедшие? — возмутился Хоттабыч, едва успевая от них уворачиваться.- Так у вас принято отвечать на вопросы мирных путников? Ну и планетка, воистину достойная моего злобного братца!

Услышав его слова, марсиане перестали кидаться камнями и главный сказал:

— Значит, по-вашему, Омар Юсуф злой?

— Ну да, хоть он и мой родной братец. Но не могу идти против истины — Омар Юсуф ибн Хоттаб на редкость злой и вредный старик! А так же упрямый, как сто ишаков, вместе взятых.

— Прости нас, странник! Мы думали, ты с ним заодно! Дело в том, что с того дня, как твой брат поселился у королевы Дунды, нам совсем житья не стало. Он ужесточил законы и поднял налоги. Теперь нас могут бросить в тюрьму, или даже убить за малейшую провинность. А чаще всего, и вовсе, ни за что, ни про что! При Дунде и так наша жизнь была тяжелой и полной лишений. Но теперь она совсем невыносима. Если Омар Юсуф действительно твой брат, то забери его, пожалуйста, с нашей планеты. Век благодарны будем и поставим тебе при жизни памятник на главной площади!

— Да, да! Мы видим, что ты великий волшебник, раз умеешь летать по воздуху на старом половике! Избавь нас от Омара Юсуфа и, заодно, от злой королевы Дунды!

Хоттабыч понял, что марсианам действительно, живется несладко.

— Хорошо, друзья мои, постараюсь помочь вам. Только укажите мне путь до дворца, где проживают королева и мой брат.

— Да мы вас туда проводим. Тут недалеко!

Хоттабыч слез с коврика, свернул его и сунул себе подмышку. Вскоре, сопровождаемый галдящими местными жителями, джинн добрался до дворца. Это оказалось большое мрачное строение, совсем не похожее на сказочный замок. Скорее, оно напоминало корпус какого-то завода.

Два дюжих охранника преградили путь джинну и его группе поддержки.

— Стой! Куда прешь? — спросил один из стражей.

— Я Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб! — гордо представился Хоттабыч, — а это мои новые друзья. Я приехал издалека, что бы навестить родного брата, Омара Юсуфа. Мне сказали, что он здесь живет.

— Правильно тебе сказали, сиятельный визирь Омар Юсуф, действительно изволит тут проживать, оказывая всем нам величайшую милость. Но это вовсе не значит, что мы должны пропускать к нему всякого встречного и поперечного, — ответил стражник, с сомнением глядя на Хоттабыча и его спутников.

— Так пойди и доложи визирю, что к нему брат приехал. Живо! А иначе будет худо! — рассердился старый джинн.

— Уже бегу, добрый господин, только не гневайтесь, — испугался охранник и быстро побежал докладывать о посетителе. Ждать пришлось долго. Хоттабыч сгорал от нетерпения, и уже хотел было применить волшебный волосок, как страж вернулся. На его тонких губах играла льстивая улыбка.

— Прошу вас, мой господин, королева и великий визирь ожидают вас в тронном зале.

Замок Дунды Ужасной изнутри оказался просторным и удобным. Там было множество красивых комнат и огромный тронный зал. В центре стоял золотой трон, щедро украшенный драгоценными камнями. На стенах висело много разного оружия, современного и старинного. Все эти трофеи Дунда добыла самостоятельно в войнах и сражениях за ее долгую-долгую жизнь. Никто не знал, сколько столетий или даже тысячелетий прошло после ее рождения, даже сама старуха этого не помнила. Королеве казалось, что она существует с самого рождения Вселенной и умрет только вместе с ней, в последний день и час...

На троне восседало очень странное существо, одетое в красные шелка. Оно казалось худым и иссохшим, как мумия. Имело длинный-предлинный нос. На крошечной головке красовался высокий шелковый колпак. Из-под него свисали слипшимися прядями черные волосы. Такова была Дунда Ужасная, злая королева.

На ее коленях лежала небольшая плетеная корзинка, полная стручков красного жгучего перца. Время от времени повелительница съедала один из них и закрывала глаза от удовольствия. После этого многозначительно говорила: "Еда для жизни!"

Рядом с правительницей на мягком пуфике важно восседал Омар Юсуф. Он был одет по местной моде в просторный серый шелковый балахон, с яркой вышивкой по низу и на манжетах. Но на голове его по-прежнему возвышалась пышная шелковая чалма с большим белый страусиным пером, прикрепленным золотой пряжкой с крупным кроваво-красным рубином.

Завидев Хоттабыча, Омар Юсуф встал и побежал к нему на встречу. Старики крепко обнялись.

— Приветствую тебя на Красной планете, дорогой Гассан Абдуррахман! — с пафосом произнес великий визирь, и тут же обратился к королеве.- Ваше величество, дозвольте вам представить моего младшего братишку!

Он энергично подталкивал Хоттабыча сзади, чтобы тот почтительно поклонился. Но отвыкший от подобных церемоний, Хоттабыч, лишь слегка кивнул головой.

— Очень рад, ваше величество, — сказал он.

— И мы рады видеть брата нашего визиря, — любезно улыбаясь ответила Дунда. — Позвольте узнать, вы надолго к нам?

— Вообще-то я приехал за Омарчиком, хочу забрать его на Землю, — бесхитростно заявил старый джинн.

Дунда от этих слов аж подскочила на своем роскошном троне, но взяла себя в руки и холодным тоном спросила:

— Как это забрать? С какой стати? Омар Юсуф нужен мне здесь. Он отлично справляется со своими обязанностями, у меня никогда еще не было столь усердного помощника!

— Простите, я этого не знал. Позвольте спросить, а чем же он вам так помогает? — поинтересовался Хоттабыч.

— О, почти во всем, что касается управления нашей планетой! Теперь ее население не имеет никаких прав, одни только обязанности. Марсиане работают только за еду, и то ее получают столько, чтобы не умереть с голода. И при этом целыми днями они должны славить свою королеву и ее визиря. А кто этого не делает — попадает в подземную тюрьму, где заживо гниет в темноте и сырости до конца жизни. А если кто-нибудь посмеет вслух высказать недовольство — тому голову с плеч! Это все Омарчик придумал, светлая голова! — и она с восхищением посмотрела на раздувшегося от гордости Омара Юсуфа.

Хоттабыча при словах королевы аж передернуло. Старый джинн терпеть не мог жестокости и несправедливости.

— Это правда, братец? Ты придумал, как лучше мучить и казнить людей? — спросил Хоттабыч. В душе он надеялся, что королева преувеличивает заслуги Омара.

— Да, это чистая правда! Я очень старался угодить ее величеству! Теперь марсианский народец даже пикнуть не смеет, особенно после того, как на главной площади мы прилюдно казнили недовольных, — радостно улыбаясь, ответил Омар.

Он вел себя так, будто бы совершил что-то хорошее. Ни капельки не стыдился, а наоборот гордился содеянными злодеяниями.

— Так вот каким ты стал, Омар Юсуф ибн Хоттаб! — Торжественным голосом произнес Хоттабыч.- Ты и раньше был злым, вредным, неуживчивым стариком. Но теперь ты просто кровожадное чудовище! Нет, не зря я сюда прилетел! Пора положить конец этим безобразиям раз и навсегда!

— Ах, вот ты как! — королева Дунда вскочила с трона. — Стража! Взять его и бросить в темницу!

Несколько дюжих охранников вбежало в тронный зал, но было уже поздно: Хоттабыч успел выдернуть из бороды звенящий серебряный волосок.

В этот же миг королева и Омар исчезли, так о крайней мере показалось растерявшимся стражникам. Но на самом деле все было не так. Хоттабыч всего лишь уменьшил злодеев и поместил в большой прозрачный хрустальный кувшин, стоявший на маленьком столике у стены.

— Вот так! Теперь посидите в нем лет сто и подумайте над своим поведением, — наставительно сказал джинн, плотно укупоривая сосуд пробкой с соломоновой печатью, которую он постоянно носил в кармане пиджака с той поры, как Волька выпустил его из кувшина.

— А вы что встали? — обратился он к охранникам. — Власть поменялась! Немедленно зовите сюда людей, которые ожидают меня у дверей!

Освободив марсианский народ от жестокого правления, Хоттабыч собирался немедленно вернуться на Землю. Но местные жители уговорили его остаться и помочь им наладить жизнь на планете по законам добра и справедливости. Хоттабыч, конечно же, не смог им отказать. Ведь когда делаешь доброе дело, необходимо доводить его до конца. Это был главный закон, по которому жил старый джинн.

Лишь через тридцать лет, когда Хоттабыч посчитал, что его помощь марсианам больше не понадобится, он решил вернуться на Землю.

Старый джинн торжественно попрощался с местными жителями, которые за это время успели искренне полюбить его, и действительно было за что.

После он достал свой старенький ковер-самолет и отправился в далекий путь на родную планету. Хоттабыч немного не рассчитал курс полета и приземлился где-то в районе озера Байкал. Там он провел несколько дней, наслаждаясь красотами природы и великолепной местной кухней. Потом старый джинн

решил добраться до Москвы поездом. А что с ним случилось дальше, читатель уже знает из первой главы.

Глава третья. Два старика или трудная судьба Вольки Костылькова

Итак, мы оставили старого джинна в тот момент, когда он спустился в метро. К счастью, за полвека там почти ничего не изменилось, и Хоттабыч без труда доехал до нужной ему станции. Теперь следовало разыскать дом, в котором пятьдесят лет назад проживал прекраснейший в мире отрок, Волька Костыльков, освободивший старого джинна из глиняного сосуда.

Хоттабыч некоторое время растерянно бродил среди множества похожих строений.

Наконец он увидел шестиэтажное здание сталинской постройки.

"Это тот самый дом, да будут благословенны его фундамент и крыша!" — подумал Хоттабыч, и на его глаза навернулись слезы восторга. Некоторое время он стоял в нерешительности, и прохожие начали обращать внимание на странного плачущего старца. Хоттабыч заметил это и поспешно зашел в подъезд.

Он поднялся на второй этаж и нажал пуговку звонка. Его сердце сладко замирало от предчувствия скорой встречи с дорогим другом. Наконец, за дверью послышались шаркающие шаги. И она медленно отворилась.

Из-за двери показалась чья-то совершенно лысая голова, и надтреснутый старческий голос произнес:

— Вам кого?

— Я бы хотел узнать, уважаемый, не здесь ли проживает мой друг Владимир Костыльков? — вежливо спросил Хоттабыч. Он был слегка разочарован, старик надеялся, что дверь откроет сам Волька.

— А зачем он вам? Если насчет квартиры, то вы опоздали. Квартирка-то уже продана! Вот так, — ехидно ответила лысая голова.

— Я не насчет квартиры, уважаемый, мне нужен Владимир Алексеевич Костыльков, мой друг. И если его нет дома, то я дождусь моего дорогого друга, даже если мне придется ждать до конца времен, — ответил старый джинн.

— Зачем же так долго? Ведь он перед вами. Владимир Костыльков — это я, — сказал плешивый.

Хоттабыч на мгновение застыл от неожиданности. Он не мог поверить, что этот отвратительный, красноглазый, абсолютно лысый, сильно пахнущий спиртом и табаком дряхлый мужчина, и есть его ненаглядный Волька. Но, немного подумав и успокоившись, он сообразил, что пятьдесят лет — срок вполне достаточный, чтобы превратить цветущего тринадцатилетнего мальчика в дряхлого старца.

Доброе сердце Хоттабыча наполнилось любовью и жалостью к своему лучшему другу, и он торжественно произнес:

— Приветствую тебя, о Волька ибн Алеша! Разве ты не узнал меня? Это же я, Хоттабыч!

— Потапыч? Не знаем мы никаких Потапычей! — почему-то разозлившись, ответил Костыльков, и попытался закрыть дверь перед самым носом старого джинна. Но Хоттабыч оказался проворнее и успел подставить ногу.

— Идите отсюда, гражданин, а то вызову милицию! — угрожал пьяный пенсионер.

— Ох, не знал я, о Волька, что ты меня так встретишь! — подумал Хоттабыч, и выдернул с хрустальным звоном волосок из своей бороды.

После этого постаревший отрок моментально протрезвел, посмотрел на Хоттабыча так, словно только что его увидел и со словами: — Хоттабыч, миленький, наконец-то ты вернулся! — кинулся обнимать и целовать своего старого друга.

Они прошли через грязную, заваленную пустыми бутылками прихожую, и уселись за стол в большой неуютной комнате, на котором стояли пустые бутылки из-под водки и грязные тарелки.

Хоттабыч сразу же понял, какой образ жизни теперь ведет бывший пионер Волька Костыльков.

-Поведай мне, о, мой бедный друг! Как ты жил без меня эти долгие годы? Я вижу, судьба не пощадила тебя, — молвил Хоттабыч.

— Еще как, не пощадила! — печально подтвердил Волька. И стал рассказывать старому джинну о своей жизни.

После того, как Хоттабыч отправился покорять ледяные просторы Антарктиды, Волька успешно окончил школу и поступил в институт. После вуза он стал работать инженером на одном из московских заводов. Зарплата была небольшая, но на жизнь Вольке хватало. Вскоре он женился на своей однокурснице Валечке, и у них родился сын. Для Вольки и его жены любимый сыночек Ванюша был единственным смыслом жизни. Мальчик рос добрым, послушным и с детства мечтал о карьере военного. Он вырос, окончил училище и стал офицером.

И вот уже прошло пять лет, как единственный Волькин сын погиб на чеченской войне. Жена Костылькова не выдержала такого удара судьбы и тоже вскоре умерла. Оставшись в полном одиноченстве, Волька начал выпивать. Вскоре совсем опустился. Появились дружки-алкоголики, вместе с которыми он продавал и пропивал всю обстановку своей когда-то уютной квартиры. Постепенно его жилище опустело. В нем как-то сразу стало холодно и очень неуютно. И Волька решил продать квартиру.

Вчера он подписал у нотариуса все необходимые бумаги и получил деньги. Этим Волька оборвал последнюю тонкую нить, которая связывала его с прошлой, пусть не очень счастливой, но все же достойной жизнью. Завтра утром он должен передать ключ от квартиры новому хозяину и идти на все четыре стороны.

Хоттабыч слушал рассказ своего друга, и сердце его наполнялось горечью и злостью. Прежде всего, джинн злился на самого себя. Как он мог бросить на произвол жестокой судьбы беспомощного отрока? Как мог пустить под хвост шайтану жизнь своего лучшего друга и спасителя? Нет ему теперь прощения, и нет оправдания! Но вскоре лицо старого джинна прояснилось. И на устах заиграла лукавая улыбка. В голове Хоттабыча созрел некий план, при помощи которого он попытается исправить все свои ошибки и несправедливость судьбы.

"О мой бедный друг, тебе не придется завтра покинуть дом твоих родителей, и, на старости лет, идти скитаться в одиночестве по свету, я об этом позабочусь. И клянусь волшебной силой своей бороды, больше никогда тебя не покину",- так думал Хоттабыч, глядя на своего друга, который уснул, сидя за столом, уронив лицо в тарелку с остатками соленых огурцов.

— Наступит утро, о Волька и для тебя все изменится к лучшему, это я обещаю. А пока спи спокойно, и я буду охранять твой сон....

Глава четвертая. Новая жизнь, или опять тринадцать!

На следующее утро Волька проснулся в своей кровати. Сквозь узкую щель между тяжелыми бархатными шторами пробивался яркий луч солнца и светил, прямиком, в правый Волькин глаз. Он зажмурился и стал смотреть на луч сквозь густые длинные ресницы. От этого вся комната заиграла волшебными радужными красками.

У Вольки было отличное настроение. Он наслаждался лежа в уютной постели чистотой и свежестью простыней.

"Только моя мама умеет так стелить постель", — подумал Волька. Его не покидало предчувствие чего-то очень хорошего, которое обязательно должно сегодня случиться. Он еще не совсем проснулся, и мысли путались.

"Наверное, сегодня мой день рождения, а может быть Новый Год или еще какой-нибудь веселый праздник", — лениво думал Волька.

В этот момент дверь его спальни медленно отворилась, и вошел Хоттабыч.

— Желаю тебе доброго утра и веселого дня, о благословеннейший среди отроков. Хорошо ли ты спал? — поинтересовался старик.

— Спасибо, Хоттабыч, я спал прекрасно! — ответил Волька потягиваясь. Он сел на кровати и свесил ноги:

— Только видел странный и не очень приятный сон, как будто я повзрослел, женился и даже состарился. Вспомнил, это был вовсе не сон! И мне теперь нужно собирать вещи, ведь скоро придет новый хозяин квартиры...

Волька вскочил, чтобы скорее начать сборы.

— Не беспокойся, мой юный друг, тебе не придется покидать свою квартиру. Лучше иди и умой свое прекрасное лицо, только не пугайся, когда заглянешь в зеркало, — весело сказал Хоттабыч.

Волька пошел в ванную.

В это время раздался звонок в передней, и старый джинн поспешил открывать дверь. Пришел какой-то незнакомый господин, маленький худенький, с крысиной мордочкой. И с ним двое здоровенных мужиков, по всей видимости, его телохранители.

— Я новый владелец этой квартиры и хотел бы видеть господина Костылькова, — с достоинством проскрипел господинчик.

— Ошибаетесь, уважаемый, новый владелец этой квартиры — я,- еще с большим достоинством ответил Хоттабыч.

— Это вы, ошибаетесь, дорогой,- уже злясь, возразил маленький человечек. — Вот мои документы на квартиру!

Он вытащил из красивой папки толстую пачку бумаг и протянул Хоттабычу. Старик принял документы, выдернул волосок из бороды и что-то прошептал. После этого отдал их обратно господинчику и сказал:

— Будьте так любезны, прочитайте вслух эти бумаги, мое зрение ослабело, на старости лет. Я почти ничего не вижу. Маленький человечек начал торжествующим голосом читать:

-...в результате данного договора купли-продажи, единственным хозяином вышеуказанной квартиры является господин Абдуррахманов Г. Х. ...

На этом месте господинчик прервал свое чтение. Он сначала сильно побледнел, а затем стал красным, как помидор и закричал:

— Кто такой Абдуррахманов? Я платил деньги, квартира моя! Ну-ка, ребята, быстренько выставляйте из моей квартиры всех стариков, сколько бы их там не оказалось!

И по приказу хозяина, двое здоровенных громил двинулись на Хоттабыча...

В это время, Волька, заглянул в большое красивое зеркало в серебряной оправе, которое украшало теперь одну из стен его преобразившейся ванной. Глянул и отшатнулся, от неожиданности, и опять заглянул.... Из зеркала на него смотрело до боли знакомое, удивленное лицо тринадцатилетнего мальчика, щедро украшенное оранжевыми веснушками. Он еще долго разглядывал свое новое старое лицо, и не мог поверить глазам своим, как вдруг услышал крики в передней.

Волька тут же поспешил выяснить, в чем там дело. Прибежав в прихожую, он увидел странную картину: двое больших и сильных мужиков лупили друг друга изо всех. А вокруг них бегал и пытался их разнять маленький смешной человечек...

Хоттабыч спокойно наблюдал за этой странной картиной, лениво обмахиваясь, словно веером, пачкой каких-то бумаг.

Минут через десять старый джинн выдернул серебряный волосок из своей бороды и сказал:

— Немедленно прекратите драться, идите отсюда с миром и больше никогда сюда не возвращайтесь. Как только вы уйдете, то забудете все, что здесь с вами случилось, и зачем вы сюда приходили. И да будет так! Только Хоттабыч успел произнести эти слова, драка прекратилась и господинчик, в сопровождении своих телохранителей ушел прочь. Больше Хоттабыч и Волька никогда их не видели.

— Теперь, о Волька ибн Алеша, нас никто из этой квартиры не сможет выгнать, я — единственный и законный ее хозяин, так гласят эти важные бумаги! — самодовольно сказал Хоттабыч.

И они прошли в гостиную, которую теперь с трудом можно было узнать.

Ее пол был устлан дорогим персидским ковром, а стены обтянуты золотой и серебряной парчой. Под потолком висела огромная хрустальная люстра. Вдоль стен стояли роскошные тахты, также покрытые узорными коврами и напольные вазы с редкостными тропическими цветами. В правом углу комнаты стоял громадный аквариум с золотыми рыбками, а в противоположном углу висела большая серебряная клетка, в которой сидел настоящий живой павлин.

Волька и Хоттабыч сели на тахту, и Костыльков сказал:

— Знаешь, прежде чем превращать меня снова в мальчишку, ты мог бы сначала спросить, а хочу ли я этого? Хоттабыч, миленький, лучше преврати ты меня обратно в старика, но только оживи моего сыночка и жену Валечку!

— Прости меня, о, прекраснейший из отроков, но не в моих силах воскресить мертвых. Поверь, если бы я мог оживлять умерших, то тотчас бы вернул к жизни твою жену и сына, и даже давно ушедших из жизни родителей. Но знай, что давать и отнимать жизнь может лишь сам Аллах, — так ответил старый джинн.

Доброе лицо Хоттабыча выражало бесконечную грусть и сочувствие. Они некоторое время сидели молча, предаваясь скорби по умершим. Но детям не свойственно долго печалиться, и Волька, обдумав свое новое положение, нашел в нем множество положительных сторон. Он осмотрел обстановку квартиры и все ему очень даже понравилось, особенно, павлин и аквариум.

— Ты очень здорово здесь все устроил! — похвалил он Хоттабыча. — Но кое-что, все-таки забыл.

— Интересно, что? — удивился старик.

— Телевизор! Как можно жить в наше время без телевизора? Сейчас мы пойдем с тобой в лучший магазин и купим себе самый большой плазменный телевизор и спутниковую антенну к нему! — сказал бывший пенсионер.

Он побежал в туалет, где под крышкой сливного бачка, завернутые в три слоя полиэтиленовой пленки, хранились доллары, полученные им вчера с маленького господина за квартиру.

— Смотри Хоттабыч, у нас полно денег! Конечно, мне следовало их вернуть тому дядьке, ведь квартиру мы ему так и не отдали. Ну, да ладно, теперь, все равно, уже поздно. Я думаю, он не обеднеет, а нам доллары очень даже пригодятся!

Так говорил Волька, показывая старому джинну заморские деньги. Хоттабыч с сомнением разглядывал зеленые бумажки.

— Помнишь, о Волька, пятьдесят лет назад я сделал много таких бумажек для господина Ванденталлеса? Только тогда на них ничего нельзя было купить в магазинах! — сомневался старик.

— Зато сейчас на них можно приобрести абсолютно все, главное чтобы их было, как можно больше! Сейчас эти зеленые бумажки стали для очень многих людей самым главным в жизни! — успокоил Хоттабыча Волька.

Они быстро собрались и пошли бродить по магазинам. Вернулись домой только вечером в сопровождении двух грузчиков, тащивших огромную картонную коробку. Наконец, телевизор был установлен, антенна настроена и Хоттабыч с Волькой, усталые, но счастливые уселись смотреть вечерние новости.

— Вчера, во второй половине дня, на одном из московских вокзалов, было совершено дерзкое преступление, — бодро вещал голос диктора, — прямо из отделения были похищены трое вооруженных сотрудников милиции. В преступлении подозревается пожилой мужчина кавказской национальности. Передаем приметы преступника. На вид семьдесят пять-восемьдесят лет. Рост выше среднего, худощавого телосложения. Имеется седая борода. Одет в парусиновую пиджачную пару, вышитую украинскую сорочку. Злоумышленник носит старомодную соломенную шляпу "канотье". Особая примета: на ногах у преступника розовые домашние тапки с высоко загнутыми носками. Он вооружен и очень опасен...

— Так ведь это же тебя разыскивают! Когда ты успел похитить сразу трех ментов? — удивился Волька.

— Я вовсе не похищал этих нерадивых блюстителей порядка, поверь мне, о Волька! Они схватили меня и били дубинками, несмотря на мой почтенный возраст, потом посадили в клетку, словно дикого зверя, хотя за мной не было никакой вины. Вот мне и пришлось превратить их в свиней, — признался Хоттабыч.

— Это ты здорово придумал — в свиней! — засмеялся Волька, всю жизнь свистели, пусть теперь, для разнообразия, немного похрюкают! А вот тебе Хоттабыч, теперь придется сменить прикид, пока тебя опять не сцапали!

— Я на все согласен, лишь бы снова не попасть к ним в лапы! Только объясни, что ты имеешь в виду под этим странным словом "прикид"? — поинтересовался старик.

— Я имею в виду твою одежду! Стоит тебе хоть раз показаться на улице в таком виде, как тебя тут же схватят. Нужно купить что-нибудь новенькое, модное,- ответил Волька.

— Зачем же покупать? Лучше я буду смотреть телевизор и замечать, как одеваются подобные мне всеми уважаемые, убеленные сединами старцы. А потом, при помощи колдовства сотворю себе такой же "прикид", — сказал Хоттабыч.

— Хорошо, так будет даже лучше. А теперь, с твоего позволения, я пойду спать, — широко зевая, сказал уставший за день, Волька.

— Иди, о свет очей моих. И да будет твой сон крепким и сладким! А я еще немного посмотрю телевизор, уж больно он мне пришелся по нраву! — молвил старый джинн.

Глава пятая. Знакомство с Колей и Марго, или новый прикид для старого джинна

На следующий день Волька проснулся рано. Ему не терпелось убедиться в том, что огромный телевизор ему не приснился, а существует на самом деле. Он вскочил с постели и побежал в гостиную, где увидел спящего Хоттабыча. Старик уснул, сидя на диване, крепко сжимая в руке пульт дистанционного управления. Как видно, он всю ночь смотрел телевизор, да так и вырубился перед экраном. Волька осторожно, стараясь не шуметь, выключил телевизор и вышел из комнаты.

На кухне мальчишка наскоро позавтракал, а затем решил немного прогуляться. Было прекрасное солнечное майское утро. Волька выбежал из подъезда и увидел во дворе множество резвящихся псов. Их вывели на утреннюю прогулку хозяева. Волька просто обожал собак, особенно крупных пород: сенбернаров, догов, овчарок. Он с интересом наблюдал за их веселыми играми.

Больше всех ему нравилась пушистая шотландская овчарка по имени Марго, которую вывел погулять мальчик из соседнего подъезда. Он долго наблюдал, как Марго приносит палочку своему хозяину, а затем решился заговорить с ее хозяином:

— Какая у тебя красивая и умная собака! А можно мне ее погладить?

— Конечно можно, она добрая, не кусается, — ответил мальчик. Волька с удовольствием погладил ее прекрасную голову.

— А ты где живешь? Я тебя раньше здесь не видел, — спросил хозяин собаки.

— Конечно, не видел, — подтвердил Волька,- мы с дедушкой только вчера сюда переехали, в квартиру Љ5.

— Меня зовут Коля Уткин, а тебя как? — поинтересовался хозяин собаки.

— А я Владимир Костыльков, можно просто Волька! Было очень приятно познакомиться с тобой и Марго, — сказал Волька.

— Мне тоже! Но, к сожалению, нам пора, а то опоздаю в школу, — ответил Коля, и они с Марго побежали домой.

Волька тоже пошел к себе. Он открыл дверь своим ключом и вошел в гостиную. Там он чуть не упал в обморок. Посреди комнаты стоял человек в полном водолазном облачении: в стеклянной маске на лице, черном резиновом гидрокостюме, с кислородными баллонами за плечами. На ногах, разумеется, были ласты. Только благодаря бороде, которая торчала из-под маски, Волька смог узнать Хоттабыча.

— Ты что это так вырядился? — удивился бывший пенсионер.

-Тебе не нравится мой прикид, о привередливейший из отроков! — обиделся Хоттабыч, — я видел по телевизору одного весьма почтенного и благообразного старца, который почти всегда так одет. Если ты мне не веришь, взгляни на экран!

По телевизору как раз показывали "Подводную одиссею команды Кусто". Волька понял, в чем дело, и стал терпеливо объяснять старому джинну, что такой костюм прекрасно подходит для прогулок под водой, но совершенно непригоден для хождения по суше. Хоттабычу пришлось с ним согласиться. Но в этот момент показали капитана Кусто, который стоял на палубе "Калипсо". На этот раз великий путешественник оказался одетым в синий шерстяной спортивный костюм. А на голове у него была красная вязаная шапочка с большим помпоном.

Через секунду Хоттабыч оказался в точно такой же одежде. Он сразу же побежал в прихожую, чтобы увидеть себя в полный рост в большом зеркале. Вдоволь налюбовавшись собой, Хоттабыч вернулся в комнату. Он был очень доволен своей новой одеждой. Особенно джинну нравилась шапочка.

— Ну что ты теперь скажешь о моем прикиде, о Волька? — спросил старик.

— По сравнению с аквалангом — просто блеск,- согласился привередливый отрок.

В это же время в одном из московских отделений милиции раздался телефонный звонок.

— Слухайте внимательно! — скрипел в трубку старушечий голос, — сигнализируеть Авдотья Кузьминишна Храпунова, заслужённая пенсионерка, ветеринарша труда. У нас в подъезде, в пятой фатере, поселился подозрительный нерусский дед с внучком-фулиганом. Личность этого деда совпадаеть с тем, про которого по телевизору передавали. Приезжайте поскорей и заарестуйте их, покедова они наш дом не подвзорвали! Пишите адрес...

Через полчаса в дверь квартиры Љ5 позвонили. Волька вприпрыжку побежал открывать. Он даже не успел удивиться, как в квартиру вломился целый отряд омоновцев в масках. Волька тотчас оказался на полу в наручниках. Рядом с ним лежал извивавшийся, как змей, Хоттабыч. Старый джинн безуспешно пытался освободиться от оков и страшно ругался.

— Да будьте вы прокляты во веки веков, дети шайтана! Я знаю, вас послал мерзкий ифрит Джирджис! Это проделки его злобной тетки Худруль-Бадуры, да покарает Аллах их обоих! Убейте меня, но освободите несчастного отрока. За ним нет никакой вины!

В это время омоновцы перевернули вверх дном всю квартиру, сломали телевизор. Они пошарили в ванной и в туалете. Под крышкой сливного бачка им удалось обнаружить толстую, завернутую в три слоя полиэтиленовой пленки пачку долларов. Деньги быстро поделили и распихали по карманам. Под диваном были найдены розовые туфли с высоко загнутыми носками. Они и послужили неопровержимым доказательством виновности Хоттабыча в похищении сотрудников милиции. Так же в квартире нашлись: документы на квартиру на имя Абдуррахманова Гассана Хоттабовича, а так же паспорт бывшего владельца квартиры шестидесятитрехлетнего Костылькова В. А. На ребенка никаких документов обнаружено не было.

Поэтому несовершеннолетний внук преступного дедушки был отправлен в детский приемник-распределитель, где ему следовало находиться до тех пор, пока не найдутся родители. А старика отвезли под усиленной охраной в ближайшее отделение милиции, там его собирались поместить в КПЗ, до выяснения обстоятельств преступления. Но как только с него сняли наручники, перед тем как затолкать в клетку вместе с ворами и убийцами, старичок исчез. Он просто вырвал из бороды волосок, что-то пошептал над ним и растворился в воздухе, на глазах у двух сотрудников милиции. В тот же момент куда-то испарились все Волькины доллары из карманов у омоновцев и документы Хоттабыча из милицейского сейфа.

В отделении началась паника. Омоновцы подозрительно поглядывали друг на друга, подозревая в краже долларов. В конце концов, началась драка, и из отделения на улицу выкатился клубок дерущихся тел. Откуда-то из середины клубка раздавались сдавленные крики:

— Это ты украл мои баксы, жадюга!

— Нет, это ты меня ограбил, тупица!

Прохожие с интересом наблюдали за столь необычным и увлекательным зрелищем. А в кабинете начальника милиции пропали прямо со стола розовые сафьяновые туфли, которые должны были служить главной уликой в деле о похищении трех милиционеров. У страдающего тяжелой формой ожирения начальника случился сердечный приступ, и его увезла скорая помощь.

А в это время старик Хоттабыч выяснил, где находится приемник-распределитель, и поехал выручать Вольку. Он нашел своего лучшего друга в кабинете директора. Вольку допрашивал следователь. На его бедную голову обрушился град вопросов:

— Как тебя зовут, мальчик? Где твои родители? Почему ты связался со старым террористом?

Волька уже раскрыл рот, чтобы рассказать чистую правду, как в этот момент, непонятно откуда, в кабинете появился Хоттабыч. Следователь очень удивился и рассердился:

— Как вы сюда попали, гражданин? Я же запер дверь! Немедленно покиньте служебное помещение!

— Раз я сюда вошел, значит, дверь была открыта. Не беспокойся, уважаемый, я моментально удалюсь, только вот заберу своего внука. Отрок устал и проголодался, ему сейчас не до твоих вопросов, — ласково сказал Хоттбыч и, взяв Вольку за руку, спокойно увел его из кабинета. Следователь некоторое время просидел с открытым от удивления ртом, но потом обо всем забыл и успокоился. Это произошло потому, что когда Хоттабыч и Волька вышли на улицу, старый джинн со звоном вырвал волшебный волосок из своей бороды. Он приказал, чтобы все милиционеры навсегда забыли о его и Волькином существовании, и больше не тревожили.

Подойдя к дому, Волька и Хоттабыч, заметили двух старушек, сидевших на лавочке у подъезда. Бабки проводили их злобными взглядами, и одна из них крикнула вслед:

— Ишь, милиция отпустила, небось, старый террорист ихнему начальству взятку сунул! А я бы таких, как они, на месте расстреливала! Понаехали тут, сволочи нерусские!

Волька и Хоттабыч даже не обернулись на ее слова. Они слишком устали и перенервничали, для того чтобы вступать в склоку с агрессивно настроенными старухами. Волька хорошо знал ту бабку, которая злобно шипела им вслед. Это была Кузьминишна, гроза детей и собак всего района. Именно она вызвала сегодня утром милицию.

В квартире старого джинна и его приятеля ждал полный разгром. Все вещи были разбросаны, телевизор испорчен. Но Хоттабычу понадобилось меньше минуты, чтобы при помощи волшебства восстановить порядок. Даже телевизор стал снова целым и работал не хуже прежнего. Но Волька и Хоттабыч были не в силах его смотреть. Они поужинали и легли спать.

Глава шестая. Господин Шишаки, стихи и шахматы

Несколько последующих дней Хоттабыч и Волька прожили тихо и спокойно, без приключений. Старик целыми днями смотрел телевизор, даже принимал пищу, не отходя от экрана. Волька тоже, в основном, сидел дома, наблюдая за золотыми рыбками в аквариуме. Лишь по утрам он выходил на прогулку, чтобы встретиться со своим новым другом Колей и его замечательной собакой. Мальчишки болтали о разной чепухе и весело носились вместе с Марго.

Собака радостно лаяла и приносила палку. Это было здорово! Волька по-настоящему почувствовал себя ребенком и почти забыл о своей прошлой взрослой жизни. Тяжелые воспоминания больше не омрачали его душу.

Однажды Коля спросил Вольку:

— А почему ты не ходишь в школу, как все другие дети?

Волька соврал, будто он так хорошо учился, что директор школы, в награду, отпустил его на каникулы на месяц раньше. Коля явно не поверил, но спорить с приятелем не стал. После этого Волька стал задумываться о своем будущем. Скоро наступят летние каникулы, но они промчатся быстро, и наступит новый учебный год. Все нормальные дети первого сентября отправятся в школу. А что же будет делать он, Волька? Неужели ему снова придется сесть за парту и зубрить уроки? Ведь он уже окончил школу, и даже институт. Зная характер Хоттабыча, Волька даже и не сомневался, что тот заставит его опять ходить на уроки. Старый джинн всегда выше всего ценил научные знания. Поэтому Волька решил наслаждаться свободой до начала учебного года.

Когда он вернулся с прогулки, Хоттабыч, как обычно сидел у экрана телевизора, ел рахат-лукум и запивал его черным кофе.

— Присоединяйся к моему скромному завтраку, о Волька! — пригласил Хоттабыч, наливая кофе во вторую чашечку.

Волька сел рядом.

— Знаешь ли ты, о мудрейший среди мудрых, о разумных машинах, которые называют высокоученым словом "компьютер"?" — спросил старый джинн.

— Конечно, знаю! А почему ты спрашиваешь? — удивился Волька. — Я интересуюсь, потому что постоянно вижу компьютеры по телевизору, рассказывают даже, что их разум во много раз превышает человеческий. Мне бы очень хотелось научиться общаться с этими разумными машинами и совершить на них увлекательное путешествие в удивительную страну "Интернет"! — ответил старый джинн.

— Нет ничего проще! Но для этого нам нужно будет приобрести какой-нибудь, пусть даже старенький и подержанный компьютер, — сказал Волька.

— Тут я с тобой не согласен, о свет моих очей, если уж покупать, то не какой-нибудь старый, завалящий компьютер, а только новый, самый лучший, который достоин нашего внимания, — возразил Хоттабыч.

— Ну что ж, тогда собирайся, мы идем покупать компьютер! — сказал Волька, поднимаясь с дивана.

— Готов хоть сейчас, я весь горю от нетерпения! — признался старик.

Через несколько минут они уже были возле самого дорогого и шикарного компьютерного салона во всей Москве. У входа их приветливо встретил прилизанный молодой человек в модных очечках.

— Что вас интересует? — спросил он, сияя ослепительной улыбкой. — Приветствую тебя, о торговец разумными машинами и комплектующими к ним! Мы пришли сюда, дабы приобрести себе самый лучший компьютер последней марки, цена для нас не имеет значения, — сказал Хоттабыч.

Молодой продавец, не привыкший к столь высокопарным выражениям, на минуту застыл от удивления, но быстро пришел в себя и спросил:

— На какую сумму вы рассчитываете?

Хоттабыч счел вопрос продавца неуместным и даже неприличным и поэтому, раздувшись от возмущения, ответил:

— Знай, же, о любопытный торговец, что какую бы ты цену не назвал, она все равно покажется мне ничтожной, в сравнении с теми богатствами, коими я владею! Иди же и показывай нам свой товар, да не задавай лишних вопросов!

Тут Вольке показалось, что старик наговорил много лишнего, он толкнул джинна в бок и сказал продавцу:

— Не обращайте внимания, это дедушка так шутит. А деньги у нас, правда, есть, — мальчик вытащил из кармана толстую пачку долларов и помахал ею перед самым носом молодого человека.

Глаза продавца при виде денег загорелись недобрым светом, но ни Волька, ни Хоттабыч не обратили на это внимания. Они беззаботно разглядывали разные модели компьютеров и долго не могли сделать выбор. Наконец, им приглянулся новейший компьютер японской фирмы "Шишаки".

— Единственный экземпляр в России, он еще даже не поставлен на производство, это экспериментальная, обучающая и самообучающаяся модель. Вы не пожалеете, что выбрали именно ее! — распинался продавец.

— Смотри же, о торговец, если ты хоть в чем-нибудь обманул нас, то, как только твоя ложь раскроется, я тут же отправлю тебя в Афганистан работать погонщиком ишаков до конца твоих дней!

— Вы так остроумно шутите, хе-хе-хе! — угодливо засмеялся продавец, — сейчас наши грузчики бесплатно доставят покупку к вам домой!

Откуда-то прибежали одетые в новенькие джинсовые комбинезоны грузчики и отнесли компьютер в маленький грузовичок, который уже ждал у входа.

— А я вас отвезу на своем личном мерседесе, прошу вас, прошу! — продавец вежливо, но настойчиво подталкивал их к выходу.

Надо сказать, что молодой человек решил их подвезти вовсе не из любезности, просто ему захотелось узнать, где проживают столь обеспеченные и, как ему показалось, не вполне нормальные покупатели. В свободное от работы время угодливый и любезный продавец промышлял квартирными кражами.

Грузчики занесли компьютер, и все что к нему полагалось, в квартиру и ушли. А Волька вместе с Хоттабычем стали распаковывать картонные коробки. Самая большая и тяжелая коробка содержала в себе монитор, коробка поменьше — системный блок, еще были какие-то коробочки с непонятными приборами и проводами. Разобраться с ними оказалось не так уж легко, но тут помогло радиотехническое образование Хоттабыча. Вскоре компьютер был установлен на стол, все штекеры и провода подключены.

— Ну, Волька, теперь можешь подключить его к сети, и да поможет нам Аллах! — сказал старый джинн.

— Врубаю! — ответил Волька. Экран монитора осветился приятным голубым светом, и зазвучала японская музыка. В это же время раздался металлический мужской голос с японским акцентом:

— Вас приветствует новейший японский суперкомпьютер фирмы "Шишаки", оснащенный новейшими сенсорами. Я могу видеть и слышать вас! Банзай! Я приветствую мальчика и уважаемого пожилого господина, которые сидят передо мной на диване! Банзай! Если у вас есть ко мне вопросы, то, пожалуйста, задавайте! Я жду!

— Приветствую тебя, о разумная машина! Скажи мне, для начала, как лучше к тебе обращаться? — спросил Хоттбыч.

— Называйте меня господин Шишаки, но мне будет приятнее, если вы будете меня называть Шишаки сан! — ответил компьютер.

— С радостью и удовольствием! Дорогой Шишаки сан, а что ты умеешь делать? — поинтересовался старый джинн.

— Я многое умею: петь караоке, работать на телефоне автоответчиком, играть в карты и шахматы, составлять икебаны, сочинять стихи в японском стиле, — гордо ответил господин Шишаки.

— Я когда-то очень любил играть в шахматы! — признался Хоттабыч.

— Подумаешь, шахматы, мы компьютер не для этого покупали — возмутился Волька, — хотели научиться работать на нем и побывать в Интернете, а он, видите ли, стихи сочиняет!

— Я еще могу вас научить выращивать хризантемы и карликовые деревья! — радостно добавил Шишаки сан.

— Как это интересно, хризантемы! А не могли бы вы прочитать нам какое-нибудь японское стихотворение? — попросил старик Хоттабыч, большой любитель не только науки, но и поэзии.

— С огромным удовольствием, уважаемый господин! — ответил польщенный Шишаки сан.

Опадают

последние листья в саду,

Хризантемы

теряют свои лепестки.

И опять я один,

и никто не развеет тоску.

Только ветер поет мне

грустные песни любви...

— О как прекрасны и печальны эти стихи. Воистину, ты великий поэт, Шишаки сан, — восхищался Хоттабыч.

Волька же, страшно рассердился. Он с детства ненавидел поэзию во всех ее видах. Он считал, что писать стихи — это удел сентиментальных глупых теток или парализованных старых склеротиков. Даже когда учился в школе, для него было пыткой учить наизусть стихотворения русских и советских поэтов. Назубрившись нудных, бессмысленных, отвратительных стихов, мальчишка ложился спать с чугунной головой и перед сном на все лады проклинал автора выученного стихотворения. И теперь он вынужден будет терпеть рядом с собой не какого-нибудь, а полностью свихнувшегося японского электронного поэта. Такое не могло ему присниться даже в страшном сне.

— Спокойной ночи, я пошел спать, желаю вам приятно побеседовать о поэзии! — злобно сказал Волька и ушел в спальню.

Глава седьмая. Коварный продавец, или Хоттабыч попадает в больницу

Всю ночь Волька слышал сквозь сон веселые голоса и громкое фальшивое пение Хоттабыча. Иногда до него доносился ритмичный топот, видимо старик отплясывал под веселые мелодии компьютера.

— Не видать мне теперь спокойной жизни! — тоскливо подумал Волька. — А ведь сам виноват, не надо было покупать компьютер! Никогда не знаешь, какой сюрприз тебе преподнесет новейшая техника.

Утром Волька нехотя встал с постели, в эту ночь он совсем не выспался. В гостиной он увидел Хоттабыча, который сидя за компьютером, доигрывал партию в шахматы.

— А, это ты, Воленька, желаю тебе доброго утра! Принеси мне, пожалуйста, немного рахат-лукума и свари кофе, будь так любезен, ибо я не в силах оторваться от увлекательнейшей шахматной партии! Мой рот пересох от усталости, прошу тебя, поторопись! — так сказал Хоттабыч, и Волька поплелся на кухню варить кофе.

— Оторвись хоть на минуту от этого проклятого аппарата, я принес тебе завтрак! — сказал Волька.

— Я бы попросил вас, молодой господин, выбирать выражения! — возмутился господин Шишаки. — Я не какой-нибудь проклятый аппарат, как вы изволили выразиться. Впредь убедительно прошу вас быть повежливей!

— Заткнись, а то выключу! — разозлился Волька.

— Простите, молодой господин! Я буду молчать, не произнесу ни единого слова, только не выключайте меня, пожалуйста! — испугался электронный поэт.

— Хорошо, Шишаки сан, я тебя не выключу. Только мне бы тоже хотелось поиграть в какую-нибудь игру, — согласился добрый отрок.

Весь день Волька и Хоттабыч провели возле компьютера, играя поочередно во всевозможные виртуальные игры. Это стало похоже на эпидемию, несколько дней они были не в силах оторваться от экрана, даже для того, чтобы нормально поесть или выспаться.

Целую неделю они питались лишь рахат-лукумом, запивая его черным кофе, спали по очереди и не больше двух часов в сутки. Их глаза воспалились и покраснели, головы ужасно болели и почти не соображали, на друзей было страшно смотреть. Первым не выдержал Волька. Он встал из-за компьютера, с трудом дошел до дивана и тут же вырубился. Чуть позже и Хоттабыч свалился со стула и заснул прямо на полу. Шишаки сан, которому до смерти надоели карты, шахматы и прочие развлечения, облегченно вздохнул и отключился. С тех пор никто из них больше не играл в компьютерные игры.

Волька и старик проспали трое суток, а когда проснулись — решили пойти прогуляться по городу. А надо сказать, что все это время, продавец из компьютерного салона и его сообщники-грузчики, наблюдали за Волькиной квартирой и терпеливо ждали, когда хозяева куда-нибудь уйдут. Наконец, счастливый момент настал.

Убедившись, что старик с мальчиком вышли из подъезда и завернули за угол, коварные грабители без труда проникли в квартиру и с упоением начали рыться в чужих вещах, выбирая и откладывая для себя самые ценные. Они набрали целую гору золотой и серебряной посуды, которую Хоттабыч заботливо создал для хозяйственных нужд самого лучшего в мире отрока, но продавец вдруг строго сказал своим подчиненным:

— Бросайте этот металлолом, с ним легко засветиться. Ищите доллары, я видел у мальчишки толстую пачку, их тут должно не меньше миллиона, у них даже сковородки и кастрюли из чистого золота, а унитаз, наверняка, серебряный...

При слове "унитаз" умного продавца осенило. Он побежал в туалет, и действительно нашел в бачке, герметично упакованную пачку долларов, и судорожно разорвав полиэтиленовую пленку, начал жадно их пересчитывать.

Он так увлекся, что не заметил возникшего перед ним Хоттабыча. Старик вернулся, чтобы взять забытую шерстяную шапочку. Гнев джинна был беспределен, глаза его налились кровью. Изрыгая ужасные проклятья, он потянулся к бороде, чтобы выдернуть волосок и сотворить нечто страшное с грабителями, но в этот момент подкравшийся сзади грузчик ударил джинна по голове золотой сковородкой. Старик потерял сознание и упал, грабители, захватив доллары, бежали.

Волька, обеспокоенный долгим отсутствием Хоттабыча, поспешил домой, где увидел страшную картину: все в доме перевернуто вверх дном, а старик лежит на полу в коридоре без признаков жизни.

-Хоттабыч, миленький, очнись! Что с тобой? — закричал отрок. Но джинн оставался неподвижен. Волька со слезами подбежал к телефону и вызвал скорую...

Несколько дней старик провел между жизнью и смертью в палате реанимации. Волька все это время сидел под дверью. Ему не разрешали даже взглянуть на старика. Добродушная медсестра подкармливала мальчика блюдами из больничной кухни.

На седьмой день старый джинн открыл глаза и попросил воды. Палатная медсестра сообщила Вольке радостную весть, что старику гораздо лучше и он скоро поправится. Бывший пенсионер пошел домой немного отдохнуть.

А когда на другой день вернулся в больницу, чтобы проведать Хоттабыча, то узнал неприятную новость — старика увезли в психиатрическую лечебницу. Оказывается, очнувшийся Хоттабыч стал рассказывать врачу о том, что он великий и могучий джинн. С диагнозом "частичная амнезия и посттравматический психоз" старика немедленно перевели на лечение в психбольницу. Огорченный Волька узнал адрес и отправился повидаться со своим несчастным другом.

Глава седьмая. В психушке

Старика поместили в палату, где сидели тихие помешанные. Их было трое: пожилой толстяк, считавший себя маленькой девочкой Машенькой и из-за этого разговаривавший сиплым тоненьким голоском, тощий мужчина средних лет (этот все время молчал, так как вообразил, что умер уже три года назад) и юноша, твердо уверенный в том, что он робот.

У Хоттабыча еще очень болела голова, и старик предпочитал лежать на кровати, не вступая в разговоры, которые постоянно вели "Машенька" и "робот". "Покойник", разумеется, всегда молчал и лежал неподвижно, как и положено трупу. Только когда приходила нянечка его кормить, он со слезами на глазах уговаривал себя похоронить. Нянечка соглашалась, но с тем условием, что он съест принесенную пищу. "Покойник" каждый раз верил, с аппетитом все съедал, но, разумеется, никто после этого его хоронить не собирался. Нянечка уходила, унося опустошенные тарелки, а "покойник" продолжал неподвижно лежать до следующего приема пищи.

Остальные пациенты ходили есть в столовую. Там они могли пообщаться с больными из других палат. Хоттабыч сидел за одним столиком с "Машенькой" и "роботом". К его удивлению его соседи оказались веселыми, жизнерадостными и здравомыслящими людьми. С ними было приятно общаться. "Робот" был неплохим шахматистом и всегда имел при себе маленькие магнитные шахматы. Хоттабыч в свободное от лечебных процедур время с удовольствием играл с ним. "Машенька" все время болел за старого друга "робота" и начинал громко плакать, когда выигрывал Хоттабыч. Так текли дни в больнице, не весело и не скучно.

Прошло две недели, и Вольке, наконец, разрешили увидеться с Хоттабычем. Мальчик радостно вбежал в специальную комнату для свиданий, где уже сидел Хоттабыч и бросился целовать и обнимать старого джинна. К его удивлению, старик встретил старого друга совершенно равнодушно.

Оказывается, Хоттабыч действительно потерял память, правда, не полностью. Он хорошо помнил, что он джинн, помнил великого Сулеймана ибн Дауда, которому служил, но начисто забыл тысячелетнее пребывание в глиняном сосуде, своего спасителя Вольку, жизнь в Москве и работу в Антарктиде. Но самое главное — он разучился колдовать. Все в его голове окончательно перепуталось, мысли текли медленно и неясно. Он несколько раз переспросил у Вольки, как его зовут и никак не мог запомнить его имени. Был твердо уверен, со слов врачей, что Волька Костыльков — его родной внук. Но при этом хорошо помнил, что никогда женат не был и детей не имел. В конце свидания старик изъявил твердое желание рассказать Вольке сказку, мотивируя тем, что это священный долг каждого дедушки по отношению к своим внукам.

Волька попытался объяснить старику, что давно уже вырос из "сказочного" возраста, но Хоттабыч упорно стоял на своем, и отрок, чтобы не нервировать больного, согласился выслушать "дедушкину" сказку. Хоттабыч немного покашлял и рассказал очень странную, почему-то зарифмованную историю, больше похожую на басню, чем на сказку:

Карга и Шакал.

Одна Карга Аллаху чем-то угодила.

За это ей Аллах послал кусочек сыра.

Карга на саксаул взлетела,

К обеду приступить уже хотела.

Тем временем Шакал поблизости гулял.

Унюхав сырный дух, к Карге он подбежал.

И низко поклонясь, ей вежливо сказал:

"О, добрая Карга, послушай речь мою,

Я восемь дней не ел, чуть на ногах стою.

Ты брынзой поделись, а я тебе спою!"

Но птица не хотела делить свой сыр ни с кем.

"Иди, Шакал отсюда, сама я брынзу съем!"

И тут же попыталась сожрать сыр целиком.

И на смерть подавилась проглоченным куском.

К ногам голодного Шакала

Карга издохшая упала.

И счастлив был наевшийся Шакал.

Вот так Аллах Каргу за жадность покарал.

В основе сказки сей — простая мысль:

С голодным ты всегда обедом поделись!

Вольке сюжет показался знакомым, только он никак не мог вспомнить, где и когда он уже слышал или читал эту поучительную историю.

Тут в комнату для свиданий вошла старшая медсестра, она сказала, что встреча с дедушкой окончена и увела старика на процедуры. Волька нехотя поднялся с жесткого больничного стула и отправился домой. Ему нужно было найти ответы на два важных вопроса: Как вернуть Хоттабычу память? И как вызволить старика из психушки?

Глава восьмая. Коля Уткин, лучший друг Вольки Костылькова

Всю ночь пролежал бывший пенсионер Волька Костыльков без сна. Он думал, думал, но так ничего и не придумал. Утром мальчик встал, выпил чашку кофе с остатками рахат-лукума и пошел прогуляться. Он надеялся встретить Колю, который в это время выгуливал Марго. Волька вышел из подъезда и увидел своих друзей. Марго звонко лаяла на своего маленького хозяина, собака требовала, чтобы он скорее кинул палочку. Увидев Вольку, собака радостно к нему подбежала и положила лапы к нему на плечи. При этом ее мордочка оказалась на одном уровне с Волькиным лицом, и Марго дружески лизнула мальчика прямо в нос.

— Привет, Волька! Ты что такой грустный? — поздоровался подбежавший Коля.

— Привет, Коля! Да вот, дедушку в психушку забрали. К нам в квартиру забрались воры, а он за шапочкой вернулся. А они деда по башке сковородкой треснули и убежали. Потом скорая приехала, положили старика в реанимацию, бедняга еле очухался. Целую неделю без сознания провалялся. А когда в себя пришел — бац! Оказывается у него амнезия, ну то есть, память потерял. Меня не помнит, ничего не помнит. Только имя свое не забыл, а все остальное — словно начисто отрезало. Теперь его в психушке держат вместе с придурками.

— Значит, ты один живешь? Дедушку, конечно, жалко, классный был у тебя старик: прикольный, веселый, на компьютере играл... Он не такой как другие стариканы, которые только ворчать умеют и газеты читать. Когда же его выпустят?

— Ох, Коля, я и сам не знаю. Врачи мне сказали, что когда все вспомнит, тогда и выпишут. А вдруг память к нему не вернется? Что же ему там до самой смерти сидеть?

— Знаешь, Волька, ты должен ему помочь. Нельзя его там оставлять. Среди психов даже здоровый человек постепенно сдвинется, а тем более тот, кто ничего не помнит.

— Как же его забрать? Я всю ночь думал, ничего не придумал. Сбежать оттуда нельзя, психов хорошо охраняют. Здоровенные санитары у входа в больницу круглые сутки дежурят. Мимо них и мышь не проскочит. Даже мне, родному внуку, с ним лишь раз в неделю видеться можно. А у него совсем крыша поехала, сказки мне начал рассказывать, будто я совсем маленький... — тут Волька не выдержал и по его конопатым щекам побежали крупные слезы.

— Ну не реви, что-нибудь придумаем. После школы я прямиком к тебе заскочу. Посидим, все обмозгуем. А сейчас — извини, на уроки опаздываю!

Коля, пристегнув к ошейнику Марго поводок, убежал. Волька тоже хотел пойти домой, но вдруг услышал скрипучий старушечий голос. Оказывается разговор мальчиков подслушала мерзкая бабка Кузьминишна, которая месяц назад навела милицию на Хоттабыча. Волька посмотрел вверх и увидел в окне третьего этажа маленькую головку, закутанную в теплый платок. Крохотные колючие глазки, расположенные на сморщенном, как печеное яблоко, личике, смотрели на Вольку злобно и радостно.

— Поделом, тебе, фулюган проклятый! Так тебе и твоему басурманскому деду и надо. Пущай в дурдоме и подыхаить! А тебя скоро в колонию посодють, я это устрою. А то, ишь, понаехали в Москву всякие черномазые, квартиры покупають, жилплощадь занимають. Всех вас перестрелять надо!

Волька не дослушав монолог вредной старушки, повернулся и вошел в подъезд. Ему в след полетела гнилая картофелина, ловко пущенная жилистой рукой Кузьминишны. Но видно, зрение бабку подвело, снаряд пролетел мимо и не задел бывшего пенсионера. Волька, взбегая по лестнице, мысленно выругал бабку последними словами. Он решил сделать ей какую-нибудь пакость, при первом же удобном случае. Эта мысль почему-то сразу же утешила, и он в хорошем настроении прилег на диван в гостиной и сразу же уснул.

Проснулся Волька от яростных звонков в дверь. Это пришел Коля.

— Ты спишь, что ли? Полчаса звоню, уже подумал, что тебя дома нету! — возмущался Уткин. Мальчики прошли на кухню и уселись за стол.

— Знаешь, пока шли уроки, я все время думал о твоем дедушке. Кажется, я знаю, как ему помочь!

Глава девятая. Ложь во спасение, или фальшивая биография Хоттабыча

План Коли был прост до гениальности. Старик должен притвориться перед врачами, что память к нему вернулась. Для этого нужно всего две вещи. Во-первых, составить на бумаге план всей предыдущей жизни старика. А во-вторых, приказать Хоттабычу выучить его наизусть. Так можно будет заставить врачей поверить в то, что память к пациенту полностью вернулась. Тогда им ничего не останется, как отпустить старика домой, к любимому внуку.

Вольке этот план действий понравился. Загвоздка заключалась лишь в одном: сможет ли старик выучить "легенду" и как его заставить это сделать? Свидание с Хоттабычем должно было состояться в пятницу, а уже был понедельник. Мальчики вырвали из Колиной тетради двойной листок и принялись сочинять фальшивую биографию старика. Через полчаса все было готово. Коля с удовольствием перечитывал вслух плод совместного творчества.

Итак, Гассан Хоттабович Абдуррахманов родился в 1920 году, в Ташкенте. После окончания школы поступил в Московский университет на математический факультет и окончил его с отличием. Затем он женился (супругу звали Мария Ивановна Смирнова), потом появились дети: сын Никита и дочь Наталья, после чего началась война с фашистами и Хоттабыч пошел добровольцем на фронт. Воевал в пехоте и дошел до Берлина. После войны продолжил учебу и получил диплом радиотехника. Работал радистом в Антарктиде. Недавно вернулся в Москву, чтобы воспитывать осиротевшего внука. Все получилось довольно складно, но про Антарктиду решили вычеркнуть. Единственная правдивая деталь биографии Хоттабыча казалась хвастливой выдумкой. Антарктиду поменяли на Мурманск и "легенда" стала гораздо правдоподобнее.

Закончив творческий труд, Коля простился с Волькой, и пошел домой делать уроки. Костыльков же решил посмотреть телевизор. Четыре дня, оставшиеся до свидания со старым джинном, тянулись как резиновые. Наконец, наступила пятница и радостный Волька, захватив исписанный тетрадный лист, поспешил в больницу к Хоттабычу.

Глава десятая. План действует, или Волька ломает комедию

И вот — долгожданная встреча. Вольку, как обычно, проводили в комнату для свиданий, где уже ожидал старый джинн. Он вежливо, но сухо поздоровался с "внуком", из чего Волька сразу же сделал вывод, что состояние старика осталось прежним. Чувствовалось, что тот пришел на встречу с мальчиком из чувства долга, а не по своему желанию.

Джинн начал занудно расспрашивать Вольку об учебе и прочей чепухе, проявляя притворный интерес. Но мальчик прервал пустые разговоры и спросил прямо:

— Ты хочешь выбраться отсюда или нет?

На что Хоттабыч ответил, что уже привык к жизни в больнице, и менять что-либо ему бы не хотелось. После этих слов Волька чуть было не впал в отчаяние, он не ожидал такого ответа, напротив, был уверен, что каждый хотел бы как можно скорее покинуть подобное заведение. А теперь их с Колей план рушился, даже не успев начаться.

Тогда Вольке пришла в голову гениальная идея, как заставить Хоттабыча захотеть поскорее покинуть больницу. Он скроил плаксивую рожу: его рот скривился уголками вниз, губы разъехались до самых ушей, глаза закрылись и из них по веснущатым щекам потекли потоки слез.

— Ааааа, а-га-га,- ревел Волька, как двухлетний младенец. Хоттабыч забеспокоился, он встал и подошел к плачущему мальчику. Хотя старик и потерял память, но его сердце по-прежнему оставалось добрым и жалостливым.

— Почему же ты плачешь, о мой драгоценный внук, как осушить мне бриллианты твоих слез? — спросил джинн, ласково гладя Вольку по давно нечесаной голове.

А Вольке только этого и надо было. Он моментально перестал реветь и начал неимоверно душещипательный рассказ о том, как плохо живется маленькому мальчику одному в пустой квартире, без надзора родителей, что никто его не кормит и не провожает в школу, и еще много всего в этом же духе.

Хоттабыч расстроился, ведь врачи сказали, что он выйдет только тогда, когда полностью восстановится его память, а тут ребенок совсем один, и присмотреть некому, и лечение не помогает...

Волька разъяснил старику свой план и протянул двойной листок из школьной тетрадки, на котором была изложена краткая "биография", которую следовало выучить наизусть и рассказать врачам, после чего, те должны будут его отпустить домой.

Хоттабыч согласился выучить "легенду" и теперь с трудом, по складам разбирал Волькину писанину.

— Хорошо, что хоть читать не разучился из-за этой амнезии! — подумал мальчик. Вскоре он уже возвращался домой со спокойным сердцем, Волька верил, что Хоттабыч вскоре будет на свободе.

Глава одиннадцатая. Ура! Домой!

Уже подходя к дому, он увидел Колю, гулявшего с Марго. Заметив приближающегося Вольку, мальчик отчаянно замахал руками, жестами показывая, чтобы тот не приближался к своему подъезду. Он побежал к Костылькову навстречу взял его под руку и потащил в свой подъезд, расположенный на другом конце дома.

— Тебе нельзя домой! Там милиция, тебя ищут! Опять Кузьминишна навела. Сказала, что ты ей картофелиной глаз выбил. Ходит с перевязанной башкой и всем на тебя жалуется, да еще и ментов вызвала, целый отряд, дежурят в подъезде на лестнице, тебя поджидают. Если схватят, то посадят в колонию за причинение вреда здоровью. Я сам про такое в программе "Час суда" по телеку смотрел. Так что пойдем скорей ко мне, отдохнешь, пообедаем и подумаем, как быть дальше...

— Так это она в меня картошкой пуляла, еле увернулся, — удивился Волька.

— А как ты думаешь, кому из вас поверят? Ты мальчишка-хулиган, внук дедушки кавказской национальности, а она коренная москвичка, ветеран труда. Вот то-то же... так что пойдем скорее, пока тебя не сцапали.

Задуманный план спасения Хоттабыча вскоре был успешно воплощен в жизнь. Врачи поверили в выздоровление старика, и Волька отправился в больницу, чтобы забрать "дедушку".

Радостные и бодрые они уже собирались войти в подъезд, как в этот момент раздался грохот и Хоттабыч, слабо вскрикнув, упал на землю. Из окна третьего этажа послышалось торжествующее старушечье хихиканье:

— Попотчуйся моими огурчиками, старый бусурманин, — с этими словами голова Кузьминишны усосалась вглубь квартиры, и окно с грохотом захлопнулось. Волька с ужасом склонился над распростертым на асфальте Хоттабычем. Вокруг него валялись сморщенные огурцы и пожелтевшие зонтики укропа. Кузьминишна запустила в голову джина литровой банкой маринованных огурцов.

— Хорошо, что не трехлитровой, — подумал Волька, — а то бы убило насмерть. Хоттабыч слабо застонал и открыл глаза.

— О, Волька ибн Алеша, помоги мне подняться, ибо я очень слаб.

Мальчик поднял старика с земли и помог добраться до квартиры. Там он повел Хоттабыча в душ, чтобы смыть с него старухин рассол и специи. По причитаниям и проклятьям, которые изрыгал старик в адрес Кузьминишны, Волька понял, что память к нему вернулась. Хоттабыч высушил свою драгоценную бороду полотенцем, выдернул из нее звенящий волосок и что-то тихонько прошептал.

Маленький разноцветный вихрь, вылетевший из уст старика, полетел прямиком в квартиру на третьем этаже, где проживала злобная бабка Кузьминишна. В этот момент пенсионерка, очень довольная своим метким броском, что-то напевая и бормоча себе под нос, вытирала пыль у себя в спальне. Это звучало примерно так:

— Ах, я умница, ах я красавица, ах вы, глазоньки мои, меткие, ах вы, рученьки мои, быстрые, наказали, вы, черномазого! Черномазого, да бородатого, ох нерусского, да бусурманина!

В этот момент ее взгляд упал на трюмо, стоящее в углу комнаты. Она вздрогнула, не поверила глазам своим, но через секунду взглянула еще разок. Из темных глубин зазеркалья на нее нагло пялилась старая тощая африканка. Ее кожа была чернее смоли и свисала с тощих щек глубокими морщинистыми складками. Курчавые волосы были наполовину седы и торчали в разные стороны как стальные пружины. Незнакомка одевалась по африканской моде. На ней была лишь разноцветная набедренная повязка. Морщинистую, как у черепахи, шею украшало ожерелье из чьих-то зубов, а огромные дряблые груди свисали до самого живота как два пустых мешка. Кузьминишна, не поверив глазам своим, начала судорожно себя ощупывать, причем негритянка в зеркале делала то же самое. Тогда она поняла, что все это происходит на самом деле и дико заорала. Ее крик был похож на вой раненой гиены в кенийской пустыне...

Немного позже тот же самый вихрь залетел в подсобное помещение самого лучшего магазина компьютерной техники. Он обвился поочередно вокруг каждого грузчика, принимавшего участие в ограблении Волькиной квартиры, затем заглянул в торговый зал, где коварный продавец распинался перед очередным покупателем. После этого и продавец, и грузчики немедленно исчезли, будто бы растворились в воздухе. К счастью в подсобке кроме грузчиков никого не было, и поэтому пропавших хватились только к вечеру. А продавец растворился в воздухе на глазах у десятков покупателей. Ничего не понимающие люди долго стояли на одном месте с открытым ртом, пытаясь осознать, что же все-таки произошло, и куда подевался этот бойкий паренек? Их вывела из ступора находчивая администраторша, заявившая, что в магазине проводилось испытание новой голографической техники...

И тут же, высоко в горах Афганистана, на узкой каменистой тропе появился небольшой караван, состоящий из трех тяжело навьюченных осликов. Ими командовал грязный, заросший, одетый в вонючие лохмотья, человек. Если к нему внимательно приглядеться, то можно было с большим трудом узнать того самого бойкого продавца компьютеров.

Но приглядываться к нему было, увы, некому. Кроме трех ишаков и его самого на многие километры вокруг не было ни единой души.

Бывший продавец упорно гнал вперед своих бывших сотрудников и подельников. А куда — было ведомо одному Аллаху, да еще и Хоттабычу, который всегда выполнял свои обещания...

Через час из окна Волькиной квартиры вылетел неопознанный летающий объект. Он двигался совершенно бесшумно, быстро набирая высоту и скорость. Это был ковер-самолет, уносивший Вольку и Хоттабыча к черноморскому побережью.

Глава двенадцатая. У самого синего моря...

— Хорошо-то как! — думал Волька, лежа на желтом песочке под лучами южного солнца.

Рядом мирно похрапывал, уставший от перелета, Хоттабыч. На пляже было огромное количество отдыхающих. Сотни и тысячи тел нежились на солнышке возле воды, словно морские котики на лежбище. Чтобы добраться до самого моря, приходилось лавировать между телами, а порой даже перешагивать через них.

Но бойкие торговцы чурчхелой и вареной кукурузой умудрялись как-то прокладывать себе путь. Они кричали зычными голосами, предлагая всем свою незамысловатую продукцию. Тут же ходили назойливые пляжные фотографы с обезьянками, разодетыми в яркие костюмчики. Вольке нравилась эта курортная суета, в ней он чувствовал себя как рыба в воде, но проснувшегося Хоттабыча такое скопление галдящих и снующих людей стало раздражать. Старого джина до сих пор мучили головные боли, он постоянно пребывал в плохом настроении, ему хотелось тишины и покоя.

— О, драгоценнейший из отроков! Доколе мы будем пребывать здесь на нещадно палящем солнце в толпе вечно галдящих бездельников? Не лучше ли нам отдохнуть где-нибудь в тени и прохладе, попивая шербет со льдом и заедая его мороженым. Как тебе такая мысль, о, мой славный Волька?

— Я был бы непротив, но, к сожалению, ни в одной гостинице нет мест, а все пляжи, как и этот, забиты народом до отказа.

— Разве ты забыл, о Волька, что я самый могущественный джин во Вселенной, и кому, как ни мне с легкостью решить этот вопрос? — самодовольно произнес Хоттабыч, выдергивая из бороды серебряный волосок.

Сразу же после этого все отдыхающие, будто сговорившись, стали собираться и организованно покинули пляж. В это же мгновение прямо из песка начал медленно расти белокаменный дворец. Он рос словно гриб, в ширину и высоту, постепенно принимая положенные ему очертания и размеры. Примерно через час здание стояло во всей красе, сверкая беломраморными ступенями многочисленных лестниц и медными ручками тяжелых дубовых резных дверей. Вокруг него били прохладные струи фонтанов, сверкая на солнце словно алмазы. Возле главного входа благоухали ароматами диковинных цветов пышные клумбы.

По периметру дворец был обнесен легкой чугунной оградой. Главным его украшением служили кованые ворота с фигурками животных и птиц. Волька вспомнил, что именно такие же, он видел в заставке к передаче "В мире животных", которую особенно любил Хоттабыч.

— Ну что, ты доволен, мой повелитель? — весело спросил Хоттабыч, с по-ленински хитрым прищуром, поглядывая на отрока.

— Еще бы! Так что же мы сидим, давай поскорей войдем туда и посмотрим, что внутри?

Они прошли в ворота. Два огромных черных ифрита-привратника услужливо распахнули перед ними створки ворот и раздвинули свои алебарды. После этого, они склонили свои курчавые головы в почтительном поклоне. Волька и Хоттабыч не спеша прошли в главный зал. Он был большим и светлым, но обстановка показалась Вольке несколько старомодной. Белый мраморный пол был устлан мягчайшими коврами. Вдоль стен стояли тяжелые деревянные резные буфеты, до отказа наполненные хрустальной и серебряной посудой. Повсюду были вазы с цветами и клетки с певчими птицами, которые пели очень громко, словно стараясь друг друга перекричать. Кроме того, в зале оказалось множество пышных мягких и удобных диванов и кресел. В центре стоял большой стол, полностью сервированный к ужину. Приступив к трапезе, Волька спросил:

— А как насчет телевизора? Ты опять про него забыл?

— О, нет, ехиднейший из отроков! Я умышленно не поставил здесь этот славный прибор, дабы отдыхать, внимая лишь пению птиц и шуму прибоя за окном. Только звуки природы способны дать полноценный отдых и восстановить мое пошатнувшееся здоровье. Так говорил один мудрейший психолог в одной из моих любимых телепередач под благостным названием "Понять, простить". А теперь, если твой желудок насытился, то изволь пройти в свою спальню и предаться сну, а я с твоего позволенья, еще немного посижу здесь и поразмышляю о том, как нам в дальнейшем устроить свою жизнь.

Волька не стал спорить со стариком и отправился спать. Старый джинн сидел в удобном мягком кресле, ел рахат-лукум, запивая черным кофе, и думал о будущем. Превратив Вольку обратно в мальчишку, он взял на себя ответственность за его дальнейшее воспитание и образование. Несмотря на то, что Хоттабыч прожил очень долгую и насыщенную событиями жизнь, женат он никогда не был и детей не имел, вследствие чего имел весьма смутные представления о том, как правильно воспитывать подрастающее поколение. Ему казалось, что временами он слишком строг к мальчику, а вместе с тем, иногда, слишком его балует, выполняя все капризы. Старик смотрел немало передач, посвященных воспитанию детей, и хорошо понимал, что для правильного формирования психики ребенку нужны оба родителя. Со слезами на глазах, Хоттабыч вспоминал, что Волька круглый сирота. Да, он мог заменить ребенку отца или хотя бы дедушку, но роль мамы он не потянет. Матерью могла стать только женщина, добрая, ласковая и понимающая. Значит, главная задача состояла в том, чтобы найти именно такую даму. Тогда они заживут весело счастливо, в согласии и гармонии. Эти мысли успокоили старого джинна, и он сладко уснул прямо в кресле.

Глава тринадцатая. Холера Ивановна и Эжен Дюбуа

За завтраком Хоттабыч торжественно сообщил Вольке:

— О, драгоценнейший из отроков! Я принял очень важное решение, которое круто изменит нашу жизнь.

От неожиданности Волька, до этого увлеченно поедавший бутерброд с маслом и красной икрой, застыл с открытым ртом. Он никогда еще не видел Хоттабыча таким серьезным и торжественным.

— Дело в том, — продолжал старый джин, — что я решил жениться. Мне нужна верная подруга жизни, а тебе — любящая и заботливая мать.

— Что с тобой, Хоттабыч? Ты бредишь! Может, вчера перегрелся на солнце? Нам и так неплохо живется вдвоем, зачем нам какая-то чужая тетка, которая будет постоянно приставать с глупыми замечаниями? Признайся, ты решил надо мной подшутить.

Но Хоттабыч оставался непреклонным и твердым в своем решении. Сразу же после завтрака они отправились на пляж искать невесту.

Волька немедленно скинул одежду и побежал купаться.

Хоттабыч расстелил на песке коврик, устроил себе тент из огромного зонтика и принялся внимательно наблюдать за отдыхающими на пляже женщинами. Вдруг его внимание привлекла необычная пара. Пожилая почтенная дама в роскошном купальнике, увешанная сверкающими украшениями и с ней стройный красивый юноша с тяжелой золотой цепью на шее. Они в растерянности огладывали пляж, забитый распростертыми телами, тщетно пытаясь отыскать свободное место. Непонятно почему, но дама вызвала симпатию у старого джинна:

— Наверное, это бабушка с внуком,- решил Хоттабыч, приветливо зазывая их к себе под зонтик.

Незнакомцы с радостью приняли приглашение старика.

— О, вы так любезны, молодой человек, благодарю вас, — пророкотала низким голосом дама, нахально усаживаясь увесистым задом прямо на коврик Хоттабыча и постепенно вытесняя его на песок.

— Калерия Ивановна, — протянула она свою полную руку, унизанную перстнями. При этом, ее маленькие цепкие глазки под наклеенными ресницами, усиленно сканировали Хотабыча.

Старик растерялся под пристальным взглядом дамы и, вместо того, чтобы поцеловать руку, дружески пожал ее и пробормотал:

— Гассан Хоттабович. А это ваш внучок?- вежливо поинтересовался он, глядя на юношу.

— О, нет, это мой племянник — Эжен Дюбуа. Малыш сейчас пойдет поплавать, он спортсмен.

Тем временем, Хоттабыч внимательно разглядывал новую знакомую, и женщина все больше ему нравилась.

Это была небольшого роста полная дама, с тройным подбородком. Шикарный блондинистый парик украшал ее голову. Красавица щеголяла наклеенными ногтями и ресницами. Было видно, что она уделяет усиленное внимание своей внешности.

Широкий безгубый рот, напоминающий купюроприемник банкомата, был щедро разрисован помадой ярко алого цвета. Брови, данные ей природой, оказались начисто сбриты, а на середине лба красовались нарисованные черным карандашом ровные аккуратные дуги.

Но Хоттабыч всего этого не замечал. Калерия Ивановна казалась старому джинну идеалом красоты.

Завязалась непринужденная беседа, в ходе которой дама, при помощи наводящих вопросов, выясняла материальное положение Хоттабыча. В это время к старику, весело перепрыгивая через отдыхающих, бежал мокрый Волька и орал:

— Хоттабыч, миленький, сделай мне мячик, я хочу поиграть с ребятами.

Но, увидев незнакомку, отрок затормозил и осекся.

— Хватит играть и резвиться на палящем солнце, иди и познакомься с Калерией Ивановной.

— Как, как? С Холерой Ивановной? — переспросил Волька и захохотал.

— Перестань насмехаться над моей новой знакомой! Вот тебе мяч, иди лучше поиграй!

От цепкого взгляда Калерии Ивановны не ускользнул тот факт, что мячик появился как бы из ниоткуда, прямо из воздуха:

— Фокусник, однако, — подумала Калерия Ивановна. — Что ж, совсем неплохо, уж они-то деньжищи лопатой загребают. Стоящий старикашка, надо бы его обработать.

Эжен Дюбуа, а точнее — Женька Дубов, на самом деле был не племянником Карелии, а любовником, и пошел он вовсе не купаться, а заниматься своей ежедневной работой: обыгрывать в карты на деньги наивных отдыхающих. Он был профессиональным карточным шулером, а его сообщница Калерия Ивановна — воровкой и брачной аферисткой.

Но, простодушный Хоттабыч ни о чем не догадывался и мило беседовал с Калерией до самого обеда. К тому времени подтянулись Волька и лжефранцуз Дюбуа. Хоттабыч любезно пригласил всю компанию отобедать в своем беломраморном дворце. Когда они вошли в зал, стол был уже сервирован, на нем стояло множество изысканных блюд и напитков.

Гости, пораженные такой роскошью, потеряли дар речи, но бойкая Калерия быстро пришла в себя и с неприличной поспешностью уселась за стол. Ее примеру тут же последовал Дубов.

— О, какой шикарный ресторан, вы так любезны, — томным басом прорычала мадам.

— О нет, драгоценнейшая, это не ресторан, это наш собственный дом — точная копия дворца самого Сулеймана ибн Дауда.

— Вы к тому же еще и шутник, милый Гассанушка!

В это время Дубов подталкивал ее локтем, указывая взглядом на золотые вилки и ложки, а также серебряные рюмки, украшавшие стол. Вся эта красота блестела и сверкала и привораживала жадные взоры корыстолюбивых мошенников.

Хоттабыч распинался перед гостями, как павлин, распустивший хвост, стараясь все больше удивить и поразить воображение своих новых знакомых.

Волька уныло наблюдал за всем происходящим, прекрасно понимая, что Хоттабыч влип в очередную историю, но не вмешивался, боясь вызвать его гнев. Роскошный обед плавно перешел в ужин, уж очень гостям не хотелось никуда уходить. Калерия прозрачно намекнула, что они приехали только сегодня и еще не успели остановиться в гостинице.

А Хоттабыч сказал:

— Так в гостинице нет мест! Куда же вы пойдете? Я не могу позволить, чтобы столь прекрасная дама ночевала под открытым небом! Мой священный долг предоставить вам мой скромный кров. Вы окажете мне величайшую честь, став моими гостями. О, Волька, покажи драгоценнейшим друзьям их опочивальни.

Мальчик неохотно поднялся из-за стола и поплелся на второй этаж показывать комнаты. Он был очень зол и пытался придумать какой-нибудь план, чтобы поскорей избавиться от этой назойливой парочки, но пока в голову ничего не приходило. Было уже поздно, и он решил отложить неприятный разговор с Хоттабычем на завтра.

Джинн не спешил подниматься в спальню, а расположился на диване в гостиной и предавался сладостным мечтам о светлом будущем. Перед глазами его плыли яркие картинки: вот он стоит на колене перед Калерией и дарит ей огромный букет красных роз. Затем они идут под ручку гулять в парк, где бьют невиданные по красоте фонтаны с музыкой, и Калерия, нежно прижимаясь к нему, шепчет ему на ухо:

— О, мой милый Гассанушка, я так тебя люблю!. Старик заснул на той картинке, где он одевает на пухлый пальчик Калерии кольцо с огромным сверкающим бриллиантом...

А тем временем Волька не пошел спать в свою комнату, а дождался, когда гости разойдутся по спальням, и спрятался в коридоре за шторой.

Мальчик, во что бы то ни стало, решил разоблачить аферистов.

Когда в доме все затихло, и везде погас свет, в коридоре послышались чьи-то тихие осторожные шаги. Волька сразу понял, что это Эжен Дюбуа, который незаметно прокрадывался в спальню Калерии.

Мальчик тихонько выбрался из укрытия и припал к замочной скважине. Ему было прекрасно видно и слышно все, что происходило в спальне.

— О, мой милый Эжен, наконец-то мы одни! Как мне надоела трескотня этого занудного старикашки! Он такой противный и дряхлый, не то, что ты, мой дорогой!

С этими словами Калерия попыталась обнять Эжена своими толстыми коротенькими ручками. Послышался громкий звук поцелуя. Вольку при этом чуть не стошнило.

"Какая гадость!" — подумал он.

-О, Калерия! Потерпи немного, милая! Скоро мы избавимся от этих двух дураков! — и он вытащил из кармана пузырек, — достаточно одного грамма, чтобы разделаться с ними обоими, но сначала тебе нужно зарегистрировать брак с мерзким старикашкой!

— О, да! Надеюсь, на это не понадобится много времени. Он влюблен в меня по уши.

— Этот прекрасный дворец и все остальные сокровища старого дуралея достанутся нам! Давай же выпьем за это!

И они сели за столик, на котором стояли хрустальные фужеры и кувшин с вином. Эжен разлил напиток по бокалам, и негодяи звонко чокнулись.

-За победу! — сказала дама.

-За нашу победу! — ответил Дюбуа.

Вольке все стало ясно. Он понял, что их жизням угрожает настоящая опасность, и поэтому ждать до утра нельзя. Он быстро побежал на первый этаж будить Хоттабыча.

— Да что ж такое-то! Что случилось, несноснейший из отроков, как ты посмел нарушить мой ночной отдых?!

— Беда, Хоттабыч, пойдем скорее, я тебе такое покажу!

— Куда ты меня тащишь, позволь надеть хоть тапочки!

— Только тихо, — предупредил Волька.

И они осторожно, на цыпочках подкрались к дверям Калерии.

— Что случилось? — спросил Хоттабыч.

— Калерия и Эжен — любовники и они хотят нас уничтожить, чтобы захватить твое богатство! Если не веришь, смотри сам!

Хоттабыч прильнул к замочной скважине и тут же отшатнулся, потому что увидел, как его любимая Калерия целуется и обнимается со своим мнимым племянником.

— Нет уж, ты послушай, о чем они говорят, это гораздо хуже того, что они делают!

Хоттабыч прильнул ухом к двери и услышал басовитый голос Калерии.

— Дорогой Эжен! А ведь у меня неплохо получается! Старикашка верит каждому моему слову! Из меня бы вышла неплохая актриса!

Потом послышался визгливый тенор Эжена.

— Милая Лерочка, ты такая умница, дай я тебя поцелую. Скоро они оба сдохнут!

Все увиденное и услышанное так разгневало старого джинна, что его лицо побагровело, глаза налились кровью и стали бешено вращаться, а из ушей повалил густой едкий дым. Хоттабыч был страшен во гневе, и Волька не на шутку перепугался, что старика хватит удар.

-Хоттабыч, миленький, не надо так нервничать! Сейчас мы с ними разберемся!

Но джинн стал неуправляем. Одним ударом ноги он вышиб тяжелую дверь и ворвался в спальню. Он увеличивался в размерах, пока не достиг самого потолка. Из глаз старика посыпались искры, он заговорил громовым голосом.

— Трепещите, несчастные! Как смели вы в моем доме строить гнусные планы против меня и невинного отрока?!

Парочка негодяев от неожиданности выронила бокалы и застыла в ужасе с открытыми ртами.

-Да будет вам известно, что я — Гассан Абдурахман ибн Хоттаб, самый могущественный джинн во Вселенной, по сравнению со мной вы жалкие козявки. Так получайте же по заслугам! — он выдернул из бороды звенящий серебряный волосок.

Тут же появился разноцветный вихрь, который закрутил парочку остолбеневших мошенников и куда-то унес.

— И где же они теперь? — спросил Волька, с интересом наблюдавший за происходящим.

— А вот выгляни в окно, о, прекраснейший из отроков!

Прямо во дворе, возле фонтана, стоял молодой красивый стройный дубок, а под ним сидела гигантская, жирная, скользкая бородавчатая жаба и возмущенно квакала басом.

Волька заметил на одной из веток дерева что-то блестящее. Он понял, что это любимая золотая цепочка Эжена, подарок Калерии.

— Златая цепь на дубе том! — с пафосом процитировал Волька и громко захохотал.

Жаба в ответ заквакала еще громче.

— Знаешь, Волька, нам, пожалуй, пора возвращаться в Москву. Что-то мне тут надоело.

Улетая на ковре-самолете, Хоттабыч сделал так, чтобы дворец исчез без следа. На берегу остались лишь одинокий стройный дубок и огромная, раздувающаяся от возмущения жаба.

Глава четырнадцатая. Минута славы, или лучшее — враг хорошего

В Москве Хоттабыч долго не мог прийти в себя от полученного потрясения, его уязвленное самолюбие не давало возможности сосредоточиться на чем-нибудь конкретном. Старый джинн то выходил на утреннюю пробежку, то играл в шахматы с господином Шишаки, то смотрел телевизор, беспрестанно переключая каналы. Ни одно занятие не приносило радости и удовлетворения.

Волька, прекрасно понимая его состояние, всячески пытался развлечь и утешить своего друга. Однажды вечером мальчик, переключая каналы, остановил свое внимание на передаче "Минута славы".

-Хоттабыч, иди скорей, это шоу тебе обязательно понравится, здесь показывают народные таланты, которые борются за миллион! Каких только нет номеров! Смотри, вот толстая старушенция лихо отбивает чечетку!

Хоттабыч заинтересовался, и впервые за много дней, внимательно уставился в экран. Также были показаны фокусы, акробатические номера, пение и веселые шутки.

-До чего же занимательное зрелище, как они все здорово выступают! Скажи-ка мне, о, Волька, как попасть на эту передачу? Я бы хотел показать людям свой талант и безграничные возможности. Им всем даже и не снилось, на что способен великий джинн!

Следующего воскресения Хоттабыч ждал с нетерпением. Задолго до начала передачи он запретил Вольке переключать каналы, чтобы не пропустить ни единого мгновения драгоценного зрелища.

За несколько дней до начала следующей передачи "Минута славы", они с Волькой разработали план, как попасть в студию не проходя отборочных туров.

Наконец наступил день очередного шоу. В списках участников крупными буквами стояло имя иллюзиониста Гассана Абдурахманова с внуком-ассистентом. Для этого Хоттабычу пришлось лишь выдернуть один волосок из своей бороды.

И вот настал желанный миг. Они оказались за кулисами заветной студии среди других участников и с волнением ожидали своей очереди.

В жюри конкурса заседали два постоянных его члена: известный шоумен Алексей Сырников и знаменитая писательница Ульяна Кузьминишна Тощая. Приглашенным членом жюри на этот раз оказался депутат Госдумы Адольф Тарасович Жирнюк, известный борец за правду и справедливость, утверждающий, что его отец украинец, а мама прокурор. Вел шоу известный юморист Мириман Хачатурян.

Программа шла своим чередом, было много очень интересных номеров. Двое членов жюри были очень благосклонны к участникам, почти всем говорили "да". Но Жирнюк, борец за все русское народное, критиковал участников, не одетых в русские народные костюмы и в номерах которых не звучала русская народная музыка, им он говорил "нет". И слава Богу, что по правилам передачи его "нет" не имело особого значения.

Хоттабыч внимательно следил за выступлением своих конкурентов, и многие номера, по его мнению, были достойны миллиона, кроме одного: громадный мужик-мордоворот в русской косоворотке яростно разбивал кулаком куриные яйца, подвешенные на веревочках. Жирнюку этот номер понравился до чрезвычайности, а Хоттабыч был просто возмущен: в мире столько голодных, а глупый мужик уничтожает такой ценный продукт питания в огромном количестве.

— В чем же тут доблесть и заслуга? — возмущался старый джинн.

Наконец, объявили номер Хоттабыча. Раздалась чарующая восточная музыка, на сцене наступила абсолютная темнота. И вдруг появился убеленный сединами старец в простой белой одежде. Он взлетел над сценой и легкими прикосновениями серебряной волшебной палочки зажег луну и звезды одну за другой. Зал замер от восторга. Сцена вся осветилась.

Старик плавно опустился на пол, взмахнул волшебной палочкой и декорации переменились. Теперь на сцене было океанское дно, а над ним толстый слой воды. Все сияло и сверкало, в воде плавали диковинные рыбки, и медленно шевелил своими гигантскими щупальцами чудовищных размеров осьминог. Затем старик в белых одеждах появился в центре сцены, он провел вокруг себя волшебной палочкой, рыбы встали в хоровод и начали танцевать под красивый вальс. Музыка лилась неизвестно откуда.

Потом старик вновь взмахнул палочкой, картина исчезла. Прямо на глазах зрителей начал разрастаться роскошный фруктовый сад с цветником. Прямо из сцены вырастали гладиолусы, розы, тюльпаны, нарциссы. Тут появился Волька, принялся срывать цветы и бросать в зал восхищенным зрителям. Потом цветы исчезли, и на деревьях стали созревать фрукты: персики, груши, апельсины, бананы и яблоки. Волька принес откуда-то корзину, наполнил ее ароматными чудесными фруктами и с поклоном отнес на стол к жюри:

— Кушайте на здоровье, все настоящее и экологически чистое!

Хоттабыч снова взмахнул своей волшебной палочкой, и все исчезло, а сцена осветилась привычным светом, на ней стояли только старик и мальчик, они низко кланялись.

Все зрители вскочили с места и бурно выражали свое восхищение громкими криками и аплодисментами.

-Чудо, это чудо! Такого просто не может быть! — кричали они.

Ведущий, с совершенно растерянным лицом, потерял голос от волнения, и стоял, беззвучно открывая и закрывая рот.

Жюри также было потрясено, они долго не могли ничего сообразить, потом Сырников пришел в себя первым и сказал:

— Это было потрясающим зрелищем, такого мы никогда не видели.

— И не увидим! — перебила его Тощая, нервно глотая дольку апельсина.

А Жирнюк сказал:

-Я протестую, я возмущен! Во-первых, что это за фамилия, явно не русская, он подрывает основы нашей культуры и народного творчества, да и рыбы эти совсем не наших пород! Были бы там щуки или караси, тогда бы я еще и подумал, но музыка! — распалился он еще больше. — Какая- то арабская или персидская! Это недопустимо! Живете в России, так пляшите под нашу музыку! В общем, я говорю "Нет"!

Дальше высказался Сырников:

— Номер чудесный, восхитительный, волшебный, я словно попал в сказку! Но, говорю "Нет", потому что это был массовый гипноз, с таким номером нужно идти в цирк, там вам будет обеспечен колоссальный успех!

— Я полностью поддерживаю мнение Алексея Сырникова и тоже говорю "нет"! — поддержала коллегу Тощая.

— Таким образом, — заключил ведущий Мириман, — все три члена жюри говорят "нет", а это значит, что вы не проходите в следующий этап. Я искренне жалею об этом, потому что такого раньше никогда не видел и думаю, что никогда больше не увижу в своей жизни.

У ведущего из глаз потекли слезы.

Волька и Хоттабыч стояли обескураженные, бормотали:

— Спасибо, спасибо, — и под оглушительные аплодисменты публики попятились за кулисы. Шквал аплодисментов и бурные протесты зрителей долго не давали возможности конферансье объявить следующий номер.

Глава пятнадцатая и заключительная. Великий врач, Гассан Абдуррахман

Прошла неделя после телепередачи. Хоттабыч и Волька, по обыкновению, сидели дома и смотрели телевизор. Настроение было паршивое. Интересных программ не оказалось, и старый джинн щелкал пультом, переключая с канала на канал.

Вольке надоело такое мельканье, он встал, чтобы пойти на кухню и сварить кофе. В этот момент позвонили в дверь. Это пришел единственный приятель Костылькова, Коля Уткин. Мальчик горько плакал и размазывал кулаком слезы по румяным щекам.

— Что случилось? — спросил Волька, усаживая приятеля на диван, рядом с Хоттабычем.

— Бабушке совсем плохо, врачи говорят, что помрет скоро, — тут Коля не выдержал и заревел в голос.

— Ну, успокойся, пожалуйста, мало ли, что врачи говорят, они часто ошибаются. Может, все еще обойдется? — утешал его Костыльков.

Старый джинн побежал на кухню за кофе и рахат-лукумом.

— Ничего не обойдется. Рак у нее. В больнице лечили-лечили, а теперь домой, помирать привезли. В животе опухоль, уже и корни в печень пустила — метастазы называются. Бабуля лежит все время в постели, от боли мучается, смерти ждет. Не могу на это смотреть! Марго возле нее сидит, скулит все время, несчастье почуяла, — рассказывал Коля.

Тут подоспел старый джинн с подносом, на котором стояли чашки с кофе и восточные сладости в хрустальной вазочке. При виде Хоттабыча, Коля перестал плакать, лицо его прояснилось, и в заплаканных глазах блеснула надежда.

— Гассан Хоттабович, а я ведь к вам. Просьба у меня, — смущаясь, начал мальчик, — я знаю, что вы волшебник. Помогите моей бабушке, спасите ее от смерти! Ей больше никто помочь не сможет. Я очень вас прошу, — на его глаза вновь навернулись слезы, и мальчик закрыл лицо ладонями.

— Не плачь дорогой! Слезами горю не поможешь. Я бы с удовольствием излечил твою бабушку, но я же не врач и ничего не понимаю в медицине, — ответил старик, он сам едва не плакал при виде такого горя. У джинна всегда было доброе и жалостливое сердце.

— Спокойно. Пусть ты не доктор, но ты гораздо могущественнее любого медика. Я знаю, что делать, мы спасем бабушку, пойдемте скорее! — скомандовал Волька. Он схватил за руку Хоттабыча, который, потянулся было, за чашечкой кофе, и они все вместе пошли в соседний подъезд, где находилась квартира Уткиных.

Родители, как всегда, были на работе. В маленькой комнатке, на узкой, аккуратно застеленной кроватке, лежала старая женщина. Ее лицо было измождено тяжелым недугом, а руки настолько худы, что казались полупрозрачными. Старушка, как будто, спала. У ее изголовья сидела Марго и тихонько скулила.

Когда Коля, Волька и Хоттабыч вошли в комнату, бабушка открыла глаза и попыталась приветливо улыбнуться, но боль мешала и ее улыбка получилась очень печальной.

— Бабуля, мы пришли к тебе. Это мои друзья, Волька и его дедушка, Гассан Хоттабович. Он поможет тебе.

Костыльков и старый джинн поздоровались с больной, они сели на стулья возле ее постели. Начался "консилиум". Волька объяснял Хоттабычу:

— Ты должен увидеть опухоль у нее внутри и уничтожить вместе со всеми ее отростками, ты понял?

— Да, о мудрейший из отроков. Слушаю и повинуюсь. Я вижу зловредное образование в животе у женщины, оно, словно мерзкий спрут запустило свои поганые щупальца в ее органы. Сейчас я все это уничтожу и внутренности станут такими же здоровыми и чистыми, как в день ее рождения, — так сказал Хоттабыч, выдернул серебристый волосок из своей бороды и что-то тихонько прошептал над ним.

В тот же момент вся комната наполнилась голубым сиянием. Сверкающий синими искрами туман окутал больную на несколько минут, а затем поднялся к потолку и там рассеялся с тихим мелодичным звоном. В этот же момент бабушка изменилась до неузнаваемости. Ее лицо разгладилось и порозовело, глаза заблестели, на губах заиграла веселая улыбка. Сразу же было видно, что старая женщина полностью поправилась.

— Бабуля, ты в порядке! — закричал Коля и бросился обнимать и целовать любимую бабушку. — Хоттабыч, миленький, вы спасли ее! Я теперь перед вами в долгу до конца моей жизни!

Радости не было предела! Мальчишки смеялись, Марго весело носилась по комнате, успевая каждого лизнуть в лицо. Но больше всех был счастлив старый джинн. Никогда еще волшебство не приносило ему столько радости и удовлетворения.

— Гости в доме, а я не одета, — вдруг спохватилась старушка, — идите мальчики на кухню, а я переоденусь и угощу вас чаем! Коля возьми денег и сбегай за тортом! У нас сегодня праздник.

— Не надо никуда бежать, мы все принесли с собой, правда Хоттабыч? — заметил Волька и подмигнул старику.

— Конечно! Угощение уже на столе, — улыбнулся джинн и незаметно выдернул еще один волосок...

Когда Хоттабыч и Волька вернулись домой, старый джинн еще долго обсуждал произошедшее и был без ума от радости.

— Ты понимаешь, что мы сделали сегодня? Мы спасли человеческую жизнь! Я впервые колдовал не для своей или твоей прихоти, мы совершили воистину доброе и благородное дело, угодное Аллаху! Только теперь понял, что могу быть счастлив, и что нужно для этого делать. Знай же о Волька, отныне я решил стать врачом. Как только начнется учебный год, я пойду учиться в медицинский институт. Хочу овладеть всеми великими тайнами науки врачевания...

Старик еще долго что-то восторженно бормотал, пока не заснул от усталости на своем любимом диване перед телевизором. Волька посмотрел на него с улыбкой и пошел спать.

Весь следующий день старый джинн провел в книжном магазине, скупая подряд медицинскую литературу. Ему не терпелось заняться самообразованием. Весь вечер Хоттабыч с умным видом листал приобретенные учебники, иногда зачитывая вслух для Вольки наиболее интересные места. Старик был счастлив.

Его занятия прервал звонок в прихожей. Пришли Коля Уткин с бабушкой. Анна Васильевна, так звали старушку, несла в руках большой сверток, украшенный розовым шелковым бантиком.

— Вот тебе подарочек, дорогой мой спаситель, — сказала она, целуя старика в морщинистую щеку.

— Что это? — удивился Хоттабыч, старый джинн нередко дарил подарки другим, но вот получать доводилось не часто.

— Раскрывай, распаковывай! Вот тебе костюмчик прикупила, а то ходишь, словно алкаш какой, в спортивном костюме. Не по чину тебе и не по возрасту! Такой великий врач, как ты и одеваться должен соответственно. Тут все: костюм-тройка, рубашка, галстук и туфли в цвет. Давай, переодевайся, с размерчиком я не ошиблась. Мой покойный муж был такой же, как ты, длинный да тощий, у меня глаз верный!

Через пять минут старого джинна было не узнать. Мальчишки с восторгом смотрели на Хоттабыча. Он выглядел, словно какой-нибудь важный профессор, или академик, а может быть, даже знаменитый артист.

Анна Васильевна с нескрываемой гордостью взирала на преобразившегося джинна:

— Вся моя пенсия за три года ушла, да и не жалко на такое дело! Уж не на рынке же покупать, в самом лучшем бутике, мы с Колей выбирали...

Старик с огромным удовольствием любовался своим отражением в большом зеркале. Он представлял себя знаменитым врачом, каждый день спасающим чьи-то жизни. Теперь будущее не пугало старого джинна. Легко идти по дороге, когда знаешь, куда она ведет. А он теперь точно знал куда идти и что делать.

Попасть внутрь удалось через пролом в шифере крыши. Любопытный мальчик, дождавшись, когда глаза привыкнут к царившему в засыпанной песком постройке полумраку, огляделся. Это было помещение, заставленное полурассохшимися столами. На одном из них Искандер увидел блеснувший жёлтым предмет. Подойдя поближе мальчик разглядел... старинную золотую лампу, древний масляный светильник, изготовленный из жёлтого металла.

— Неужели золотой? Искандер взял в руки лампу. Неожиданно она оказалась очень тяжёлой. Сердце мальчика учащённо забилось. Чтобы получше рассмотреть находку, Искандер выбрался из занесённого песком здания, на яркий солнечный свет.

Сомнения не было — характерный блеск, похожий на блеск маминых украшений и вес сосуда говорили за то, что лампа золотая. Повертев её, Искандер увидел, что с одной стороны она покрыта тёмным налётом. Разочарование кольнуло сердце — мальчик знал, что золото не подвержено разрушению.

Перехватив лампу поудобнее, Искандер взял в руку рукав халата и стал тщательно натирать им закопченную поверхность. Вот тут-то и произошло неожиданное.

Внезапно лампа загудела. Низкий звук пробирал до костей. Затем, из носика лампы закурился чёрный дымок, быстро превратившийся в струю чёрного дыма.

От неожиданности Искандер выронил находку и отскочил в сторону, настороженно глядя на то, как дым, не стремившийся в отличии от дыма например, костра, рассеиваться, собрался в... фигуру старика в чалме и... кедах. Фигура старика уплотнилась, и он вдруг... чихнул. Затем обратился к оторопевшему мальчику:

— Уважаемый отрок. Не подскажешь ли джинну Гасану Абдуррахману ибн Хоттабу, первому и единственному пока джинну Страны Советов, в какой стороне расположена Москва? И где я собственно говоря, нахожусь?

Ошалевший от этих слов Искандер машинально махнул рукой, указывая на север. Затем произнёс:

— В той стороне Москва. Скажите, а такое имя как Волька ибн Алёша Вам ничего не говорит? Искандер, если описывать его чувства, просто обалдел от сказки, ставшей былью. Неужели сюжет "Старика Хоттабыча", что читала ему несколько лет назад мама, имел под собой основой реальные события?!!!!!

— Как, как же, обрадовался джинн. Это был в высшей степени достойный отрок, который мне, МНЕ, тысячелетнему джинну, открыл глаза на многое! Хотя сейчас, если кудесники от медицины, конечно, не придумали эликсир бессмертия, чему я не удивлюсь, ему должно быть семь десятков лет. Очень почтенный возраст для человека во времена моей молодости, такими возрастом могли похвастаться не все убелённые сединами старцы эпохи правления Соломона.

— Эх, вздохнул Искандер. Неожиданно для самого себя, он начал говорить велеречиво. Много времени утекло с тех пор, когда Вы, уважаемый Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб впервые взглянули, после тысячи лет проведённых в изоляции, на наш мир. И Вам, как Вы говорите, советскому джинну, многое вновь предстоит узнавать заново...

— Молодой человек, я не ослышался? Мне не почудилась ирония в том, как вы произнесли слово "советский"? Но что могло случиться? Неужели кяфиры из-за океана таки начали Третью Мировую Войну и сумели победить в этой поистине, как я успел узнать, апокалиптической битве? Как такое могло случиться? Как могли проиграть битву люди подобные титанам? Жалкому сборищу торгашей?

— Долго рассказывать, — подумав, ответил Искандер. История сия печальна и поучительна. Но прежде чем я начну в меру своих знаний открывать перед вами завесу тайны над недавним прошлым, что было скрыто по непонятным мне причинам от Вас, ответьте, как Вы умудрились вновь оказаться в заточении?!! Ведь в лампе, насколько я понял, Вы оказались отнюдь не по своей воле?!

Искандеру на миг показалось, что щёки Хоттабыча покраснели. Затем джинн грустно проговорил:

— Эх, что тут скажешь! Глуп оказался, поверил первому встречному...

Из дальнейшего рассказа Искандер выяснил, что слышанная им от мамы сказка всё ж неточно передавала имевшие место быть в реальности события. И дворец, как оказалось, джинн в Москве не возводил в одно мгновение, ограничившись всего лишь верблюдом, гружёным золотом и пряностями, а также тремя наложницами, и летали они с Волькой в Индию не на ковре-самолёте, оказавшемся всего лишь неудачным вариантом воздушного змея, а на самом настоящем реактивном самолёте — изобретении Вольки, движимым магической силой. Самолёт этот, при возвращении путешественников обратно в Союз, и послужил причиной знакомства Хоттабыча с "органами". После целой серии неудачных попыток сбить "НЛО"-нарушителя государственной границы, вовремя обнаруженных бдительным Хоттабычем, в ПВО СССР произошёл нехилый "шухер". После чего, на джинна вышли "ребята в штатском". И надо сказать, действовали они, не зная, с чем и кем имеют дело, грубо. В результате известное здание на Лубянке потребовало капитального ремонта, когда Хоттабыч, возмущённый дерзостью, просто вышел из него, проламывая на своём пути стены. Вот после этого, поняв, что имеют дело с запредельным, рядовые дуболомы и доложили кому следует. На этот раз Хоттабыча через Вольку вежливо пригласили на беседу.

Какие-либо подписки джинн давать категорически отказался, но согласился в меру своего разумения помогать приютившей его стране.

Джинн был сильно потрясён тем, чего удалось добиться простым смертным при помощи научного знания. Так что, возжелав узнать источник мощи обычных людей, Хоттабыч прилежно учился, по учебникам своего юного друга. И, довольно успешно. К этому добавилось увлечение джинна радиотехникой.

В КГБ же несколько лет был настоящий переполох, в связи с обнаружившимися сверхреальными фактами. Искали любое заслуживающее доверия упоминание о джиннах. И в конец концов даже нашли ещё одного — Омара, "брата" Хоттабыча. Но тот посчитал ниже своего достоинства общаться с какими-то смертными, и освободившись от власти сосуда, в который был заточён, покинул пределы Земли.

Упорные кэгэбэшники тем не менее продолжали поиски и наконец обнаружили ещё реальные следы сверхъестественных событий. Вот тут-то и случился конфуз у Хоттабыча.

Отправившись по просьбе председателя КГБ в "этнографическую" экспедицию по Узбекистану, джинн однажды остановился в одном глухом кишлаке. Где ему удалось обнаружить старинную книгу, со "словами власти", якобы начертанных самим Соломоном. Местный житель, помогавший в поиске, знал древний язык. И, выяснив, что Хоттабыч джинн... заточил его при помощи этой книги в лампу. А затем долго и нудно пытался уничтожить пленника, нагревая лампу. Оттого и был закопчен у лампы бок.

— Я всё ж, сумел выжить, — не без нотки хвастовства поведал внимательно слушающему его Искандеру Хоттабыч. И это несмотря на то, что меня ЛИШИЛИ МАГИЧЕСКОЙ СИЛЫ!!! Не зря учебники читал! Сделал термоизолирующий слой внутри лампы и переждал.

— А как же ты его сделать сумел, если был лишён магии?!

— Ну, мы джинны из магии состоим, ею живём. Так что полностью лишить нас магии — это значит, убить. А если я жив, значит, во мне ещё остались крохи силы. Вот я и сумел, опираясь на знания, добытые учёными, распорядиться крохами магической силы. Раньше, когда моя сила не была парализована, я мог действовать магией на расстоянии. А теперь, увы, могу воздействовать лишь на то, до чего прикоснулся. И небыстро.

— А человеческую еду сможешь наколдовать? — с затаённой надежной спросил Искандер.

— Смотри! С этими словами джинн вырвал из своей бороды волосок, что-то пробормотал и разорвал его. С хрустальным звуком волосок лопнул. Аккуратно взяв обе половинки в щепоть, Хоттабыч огляделся и увидев остатки деревянной двери, подошёл к ней и положил разорванный волосок.

Прямо на глазах у потрясённого Искандера на старой, посеревшей от минувших лет двери появилось пятнышко, которое стремительно захватило всю её. На месте двери возник ларец.

На всю трансформацию ушло минут десять, и Хоттабыч с победным видом открыл ларь.

Внутри оказались очень аппетитно выглядевшие пирожки, сосуд с напитком и две тарелки душистого плова.

— Видишь, отрок, есть у меня магия!

Глава. История Искандера.

— А теперь, отрок, произнёс джинн, отставив в сторону, пустую тарелку, поведай мне о своей жизни. Почему упоминание о Советской Стране вызвало у тебя иронию? Где твоя семья? Как вы живёте?

Искандер, глядя как полупрозрачная фигура, Хоттабыча, после плотного обеда стала более вещественной на вид, закончил поглощать свою порцию плова, кстати, очень ему понравившемуся, такой вкусной еды он не ел уже давно, и начал рассказ:

— Жила-была семья. Отец был инженером-гидротехником, занимался расчётами ирригации пустынных земель, хотел добиться, чтобы они стали цветущими садами, и мама — учительница литературы в школе. Жили они хоть и не очень богато по сравнению с теперешними богатеями, но вполне достойно, а по старым временам, так и вообще, зажиточно. Жили они, не тужили, и родились у них сначала сын, это я, а затем дочь. И была бы семья счастлива, но приключилась в Стране Советов перестройка. Тогда, когда она начиналась, никто ещё не знал истинных целей её архитекторов и вдохновителей. Речи были же такие — мол, плохо народ живёт по сравнению с народом своего старого врага. Мол, давайте перенимать всё полезное, что у врага есть, и улучшать жизнь.

— Ай-яй-яй, покачал головой Хоттабыч. Какая непростительная наивность! Ведь буквально всё, чем живёт враждебный народ, будет приспособлено под его нужды, а более справедливо — нужды правителей того народа.

— Подожди, Хоттабыч, я ещё не всё рассказал. Те, кто перестройку затевали, хорошо знали, что им нужно. Как в сказке про Мальчиша-Кибальчиша и Мальчиша-Плохиша, они, подобно последнему, хотели продать свою страну за "бочку варенья и корзину печенья". Но естественно, народ это знать не должен. До тех пор, пока уже ничего поделать будет нельзя. Договорились они с врагом, и решили "перестройкой" продать страну.

А отец и мать жили себе, ничего плохого не предполагая. Хотя чувствовали они, что что-то не так.

Лучше всего эти чувства выразил один поэт, из далёкой северной страны России, что тогда была в союзе с нашей страной.

— Дом стоит и свет горит.

— Из окна видна даль.

— Так откуда взялась,

— Печаль?

Сумели предатели своё черное дело сделать. Рухнул Союз, распался на отдельные государства. А народы, всё поверить не могли, что случилась катастрофа. Думали, что всего лишь смена вывески будет — был СССР, стал СНГ. И что мол, как и прежде друг к другу без виз будем ездить. А правители новых суверенных государств, дабы удачу не спугнуть, вводили атрибуты "независимости" постепенно. Так прежде лишь на картах отмеченных границах возникли таможни, а с ними и проблемы, ради которых их создают.

Институт, в котором работал отец, закрылся. И школа где работала мать, закрылась тоже. Пришлось отцу уехать в далёкие страны, где ему предложили работу по специальности. Всё же он хорошим инженером-гидротехником был.

Улыбнулась на чужбине отцу удача. Сумел он разбогатеть. Свою фирму создал. Матери переводы денежные присылал, нас к себе иногда на отдых брал.

Но вот однажды, когда мама и отец ехали на машине, что отец купил, по узкой горной дороге, сошёл камнепад. И погибли родители. Нас с сестрой взял на воспитание дядя. Но, увы, сильно завидовал дядя успеху своего брата. И решил он прибрать его имущество себе. А нас с сестрой сделать батраками фактически. Вот такая вот история. Незадолго до своей смерти отец купил мне ноутбук, — это так называют удивительную машину, что может хранить в своей памяти целые библиотеки. Дядя мой ноутбук отобрал. Но там стоит сложный пароль, и так просто его не включишь. Дядя думает, что на этом ноутбуке хранятся реквизиты счетов отца. Я не знаю, может и так. НО дядя, так думая, колотит меня, раз в месяц примерно. Чтобы я ему пароль сказал. Я ему говорю, что пароля не знаю, мол, отец его ставил и мне ничего не говорил. Дядя не верит и колотит, пока не устанет. А я насмерть стою — то, что дядя не может вскрыть данные единственный мой шанс на достойную жизнь. Искандер всхлипнул и, подняв полы халата, показал синяки на спине, в подтверждение своих слов.

— Хоттабыч, миленький, ты же волшебник! Помоги нам!

"Захват ноутбука" прошёл как по нотам. Вернувшись на полчаса раньше, чем обычно, Искандер устроил "маленькое представление" перед женой дяди. "Нечаянно" разбил фарфоровую вазу, и пока тётка лупила его, джинн быстро проник в дом, а затем и в кабинет дяди, просочившись в замочную скважину — кабинет был заперт на ключ. По подробным описаниям мальчика нашёл "волшебную книгу", и, открыв форточку, выпрыгнул с добычей наружу. По договорённости с Искандером, оказавшись во дворе дома Хоттабыч "покричал ишаком".

Услышав условленный сигнал, Искандер вырвался из-под града оплеух, коими его охаживала "за неловкость" тётка, пробежал по коридору на кухню, схватил свою сестру Зульфию, мывшую посуду, за руку и выбежал во двор.

Тётка, проявила настойчивость в преследовании, но Искандер, вцепившийся как клещ в руку недоумевающей сестры, рванул так, что она осталась позади как стоячая.

Выбежав во двор дома, Искандер вместе с сестрой был подхвачен сильными руками джинна — плотные обед и ужин пошли Хоттабычу явно на пользу,ликвидировав его "безтелесность".

Гигантским прыжком перемахнув через забор огораживающий дом дяди, джинн громадными шагами помчался в покрытую ковром цветов пустыню...

Вернувшийся домой дядя, выслушав жалобу жены, разозлился. И одновременно, почувствовал смутное беспокойство. Поведение Искандера до сего дня не было столь вызывающим. Дядя был уверен, что негодник разбил вазу специально, судя по демонстративности, о которой рассказала жена.

Поднявшись в кабинет, расположенный на втором этаже большого дома, дядя открыл дверь, и, ещё не осмотрев кабинет, как следует, понял, что что-то не так. Затем смутное подозрение получило своё подтверждение — ноут брата, что лежал на письменном столе, отсутствовал! И была открыта форточка. Решётка на окне исключала возможность взрослому человеку проникнуть в помещение. А форточка была слишком мала, чтобы через неё пролез ребёнок. Значит, Искандер нашёл сообщника, который сумел незаметно проникнуть в дом и открыть дверь в кабинет, пока сам гадёныш отвлекал внимание Фатимы.

Взбешенный дядя достал телефон и стал набирать номер своего хорошего знакомого, у которого был джип-вездеход, специально оборудованный для гонок по песку. Фатима сказала, что Искандер, его сестра и их сообщник убежали в пустыню... Далеко они не убегут.

Искандер сидел вместе с сестрой и Хоттабычем на вершине скалы, наблюдая как внизу рыщут фигурки его дяди и ещё нескольких человек, с которыми дядя прочёсывал долину внизу, пытаясь понять, куда подевались следы беглецов...

Джинн бежал по цветущему простору пустыни легко, так, как будто его руки не отягощали двое подростков, уже три часа.

— Хоттабыч, а тебе не тяжело, — решил, как следует отдышавшись после рывка, освободившего его и сестру, спросить Искандер. Ты нас уже минут тридцать несёшь, и бежишь как спринтер...

— Я, Искандер, энергию от Солнца получаю, так что устать до самого заката не устану.

Волосы джина, скинувшего чалму, развевались на ветру, и из снежно-белых стали угольно-чёрными.

Спустя несколько часов горы, что были видны на горизонте, придвинулись вплотную, и Хоттабыч вбежал в горную долину, по дну которой бежала речка, скорее даже просто крупный ручей.

Невероятно ловкими прыжками, заставившими удавиться от зависти любого акробата мира, джинн помчался вверх по склону скалы, перепрыгивая с уступа на уступ более ловко, чем снежный барс.

Наконец, была достигнута вершина скалы, где оказалась небольшая пещера.

— Полвека назад я облазил местные скалы, так что вот, ребята, наше укрытие на сегодня.

Крутые стены скалы, обрывавшиеся буквально в двух метрах отвесно вниз от крохотной площадки перед пещерой, делали преследование беглецов задачей, посильной лишь альпинистам-профессионалам. Высота склона, на который легко и непринуждённо взбежал Хоттабыч, была метров триста.

— Дядя может попросить знакомых, даже вертолёт вызывать... — начал рассказывать о возможных действиях противной стороны Искандер.

— Вертолёт?! Хотя, да, такой недостойный человек вполне может рассказать спасателям историю о заблудившемся племяннике...

— Хоттабыч, ты ещё многого не знаешь о тех изменениях, что произошли в мире пока ты был заточён в лампе, — укоризненно ответил на реплику джинна Искандер. Нам надо хорошо замаскироваться. И желательно было бы сделать так, чтобы нас нельзя было заметить в тепловизор.

— Тепловизор? Это случайно не удивительная видящая машина, что может видеть тепло как свет? Я слышал о таких "камерах" от Вольки... — начал "просвящаться" Хоттабыч.

— Они самые. Нас будут искать очень хорошо. Дядя так просто с потерей состояния брата не смириться. С этими словами Искандер взял ноутбук, и включил его.

Для меня в детстве такой книгой стала повесть Лагина «Старик Хоттабыч», да, пожалуй, не только для одного меня. Многие мальчишки и девчонки попадали в плен тех необычайных приключений, которые выпали на долю обыкновенного паренька Вольки, а дочитав книгу до последней страницы, потом еще долго жалели о том, что она закончилась так быстро, надеялись на продолжение, и в мыслях сами додумывали, каким оно может быть. Да и мечты о таком друге, как Хоттабыч, с которым поначалу было нелегко, но который в дальнейшем всегда был готов прийти на помощь, конечно же, присутствовали. Эх, да что там говорить! Я ведь то же, грешным делом, в трудных ситуациях частенько произносил про себя: «Хоттабыча бы сюда, уж он-то быстро решил эту проблему».

Но, кроме того, что повесть написана очень увлекательно, в ней есть еще одна изюминка. Убежденность в том, что все эти приключения не были плодом писательского воображения, а случились на самом деле, никогда не покидала меня ни в детстве, ни тогда, когда я уже стал постарше. Совершенно неожиданно для себя я начал поиск главных героев книги, увлекся этим делом не на шутку и совсем недавно нащупал-таки тоненькую ниточку, которая впоследствии и позволила мне размотать весь клубок.

Однажды мне в голову пришла совершенно простая мысль о том, что если писатель описывал реально происшедшие события, то он мог в своем повествовании изменить настоящие имена на вымышленные. Так ведь поступают очень многие. Но как же тогда найти нужных мне людей?

И тогда я решил полистать старые газеты и среди самых различных публикаций выделять те, где сообщалось о каких – либо необычных, почти фантастических событиях, так или иначе затем отраженных в повести Лагина. Сколько часов я провел в библиотеке – сейчас трудно подсчитать! И вот однажды удача улыбнулась мне. В одной из газет я натолкнулся на небольшую заметку. Это был отчет о футбольном матче, который не был доигран по весьма странной причине – игроки одной из команд не вышли после перерыва на второй тайм из-за коллективного заболевания. В заметке приводился счет первой половины матча, который подозрительно совпадал с тем, который фигурировал в повести – 24: 0! Это уже было кое-что, и говорило о том, что избранный мною путь верен.

Не стану описывать, как продолжались мои дальнейшие поиски персонажей повести, скажу лишь, что однажды я вышел на человека, который был выведен в ней под именем Жени Богорода. Он-то и поведал историю того, как сложились дальнейшие судьбы его друзей. Единственное условие, которое он поставил передо мной – ни в коем случае не разглашать настоящие имена тех людей, о которых буду писать, а оставить их такими, какими их сделал писатель Лагин. Лично мне так даже было удобнее, и я согласился.

О себе «Женя» поведал, что после окончания средней школы он, как и мечтал, поступил в медицинский институт, успешно его закончил, стал первоклассным хирургом, и сейчас возглавляет очень известный институт. Его название я не сообщаю по той же, уже известной причине, так как всем сразу станет ясно, о ком идет речь.

Волька Костыльков после школы также поступил в вуз, получил диплом инженера – строителя, но по этой специальности никогда не работал, поскольку сразу же после описываемых событий очень серьезно увлекся футболом. Вначале играл за факультетскую команду, потом за институтскую и попал в состав студенческой сборной на Всемирную Универсиаду. Потом его пригласили в один очень известный клуб, где он выступал на месте правого полузащитника. «Звездой», правда, не стал, но играл очень прилично. Когда я узнал, «кто есть кто», то даже вспомнил один из голов – красавцев, забитый нашим героем в ворота столичного «Динамо». Метров с тридцати, сходу, в левую от вратаря «девятку»!

Играть, по футбольным меркам, Волька закончил поздно, и после этого сразу же ушел на тренерскую работу, занимаясь с командами первой лиги.

Удивительнее же всего сложилась судьба еще одного персонажа – старика Хоттабыча. На долгое время он исчез из поля зрения друзей, но когда одному из них стало трудно, он появился…

Глава 1

Хмурое утро

В семь тридцать утра, следуя своей давней привычке, главный тренер футбольной команды «Колдобинские динозавры» Владимир Алексеевич Костыльков проснулся и, прихватив с собой чистое полотенце, отправился в ванную. Там он долго и пристально осматривал себя в зеркале, потом попытался разгладить «мешки» под глазами и, наконец, тяжело вздохнув, приступил к умыванию.

Владимир Алексеевич уже находился в том возрасте, когда разглядывание своей особы в зеркале никаких особых восторгов не вызывает. Обширные залысины, обильная седина, лицо, изборожденное морщинами, словно по нему прошелся плуг, излишний вес, опять же… Как и большинство спортсменов, с годами утративших былую активность, он начал катастрофически быстро толстеть.

Завершив процедуру умывания, Костыльков прошел на кухню и занялся там приготовлением завтрака. Он поджарил яичницу с колбасой, традиционное утреннее блюдо многих холостяков, машинально, даже не почувствовав вкуса, проглотил его и, заварив крепкий кофе, начал его прихлебывать, тупо глядя в одну точку.

Напившись, Владимир Алексеевич закурил и, взяв в руки вчерашнюю спортивную газету, еще раз перечитал там статью, посвященную прошедшему недавно очередному туру первенства. Ничего хорошего и нового он там не увидел, и с отвращением отбросил газетный лист обратно. Настроения не было, но само страшное, что оно отсутствовало не только сегодня, а уже на протяжении длительного времени.

Супруга окончательно покинула его много лет тому назад, не выдержав того жизненного графика и перепадов настроения, в котором жил и работал главный тренер футбольного клуба. Костыльков ее понимал и даже не пытался осуждать. Мало кто мог приспособиться к такому ритму, когда муж, подобно моряку, бывает дома лишь несколько месяцев в году, а когда все же появляется, то не уделяет своей, еще достаточно молодой жене, много внимания. Команда, ставшая для него, по сути, второй семьей, забирала все время. Иногда, правда, заходили в гости дети, но это были лишь редкие светлые эпизоды.

Личная жизнь, так или иначе, не могла не отразиться и на работе. Нервозность наставника передалась футболистам, и в последнее время «Динозавры», проигрывая одну игру за другой, скатились на дно турнирной таблицы. И вот теперь, когда до финиша первенства остается всего два тура, у колдобинцев, хотя они и опережают на одно очко, стоящий на последнем месте «Автомобилист», практически нет никаких шансов сохранить свое место в лиге. Необходимо совершить чудо, обязательно победить в этих двух встречах, и лишь тогда «Динозавры» смогут сохранить ту минимальную щелочку, отделяющую славу от позора. Правда, предстоит играть на своем поле, что, казалось бы, несколько облегчает задачу, ведь дома, как известно, даже стены помогают. Но, с другой стороны, обе встречи предстояло сыграть, ни с кем-нибудь, а с двумя командами – лидерами первенства, которым очки нужны меньше, чем колдобинцам, но проигрывать аутсайдеру… К тому же и тот, и другой клуб, поймали свою игру, а у колдобинцев, как на грех, подгадила «основная ось». Неделю назад, не выдержав финансового голода, дурного настроения тренера, и других тягот, из расположения «Динозавров» убыли легионеры – ведущий вратарь, забивной центрфорвард и опорный защитник, заменить которых было просто некем. Безусые мальчишки, вчерашние дублеры, не имевшие того колоссального турнирного опыта, коим обладали ветераны, выйдя на поле в основном составе, после первых же ошибок растерялись, выпали из игры, что и стало основной причиной последних поражений с очень неприличным, по футбольным меркам, счетом. И тут же, как по заказу, в газете появилась та самая статья, едкая, как кислота, способная довести до инфаркта того, о ком писалось в ней. Смысл этой писанины сводился к тому, что любая рыба начинает гнить с головы, и чтобы избежать гангрены, необходимо срочное хирургическое вмешательство.

Нужно быть совсем недалеким человеком, чтобы не понять смысла. Рыбья голова – это главный тренер «Динозавров» Владимир Костыльков, а хирургическое вмешательство – его увольнение. Было даже ясно, откуда дует ветер перемен, и кто заказал эту статью. Несколько лет тому назад Костыльков отправил в отставку одного из своих помощников, уличенного в возмездной «сдаче» матчей противнику. Теперь же этот подлец мстит, хотя в сложившейся ситуации он, пожалуй, опоздал. Турнут и без того.

Владимир Алексеевич тяжело вздохнул и бросил взгляд на часы. Стрелки показывали восемь двадцать и в тот же момент, тяжелый для Костылькова, как судьба изгоя, раздался звонок в дверь.

Глава 2

Возвращение Хоттабыча

На пороге стоял почтальон с телеграммой в руке.

– Вы Костыльков? – спросил он, и тут же внимательно приглядевшись, добавил. – Хотя, о чем я спрашиваю? Это же и так видно! Конечно Костыльков, знаменитый на всю страну. – Последние слова почтальон произнес с нескрываемой иронией. Он достал из кармана огрызок карандаша и протянул его вместе с тетрадкой Владимиру Алексеевичу.

– Вот здесь распишитесь в получении.

Костыльков поставил свою подпись, где ему было указано, вернул тетрадку, забрал телеграфный бланк и хотел было закрыть дверь, но почтальон ехидно хмыкнул и, словно, между прочим, сказал:

– Так что, значит, накрылась наша командочка?! Благодаря, так сказать, мудрому руководству. Да… – и уже спускаясь по лестнице, добавил сквозь зубы. – Какое позорище!..

Владимиру Алексеевичу не хотелось сегодня ругаться ни с кем, а тем более с явным болельщиком, способным вывалить на его голову дополнительную кучу дерьма, когда и без того на душе предельно гадостно. Он молча закрыл дверь, прошел в зал и, открыв телеграмму, начал ее читать: «Встречай восемнадцатого поезд триста семь вагон шесть твой ГАиХ».

– Что за ГАиХ? – вслух подумал Костыльков. – ГАИ, может быть? Но при чем здесь – «твой»? Дичь какая-то! А, может быть, кто-то меня спутал с кем-то другим? Или решил разыграть? Хотя, первое апреля уже давно прошло…

Он постарался представить себе того шутника, способного посылать подобные телеграммы, но так и не смог этого сделать. Оставалось одно – позвонить на вокзал, узнать время прибытия поезда и съездить туда. Если даже это шутка, то небольшая прогулка сейчас ему совсем не помешает.

В справочном ему ответили, что триста седьмой прибывает через час с небольшим, но путь до вокзала был неблизким, и Костыльков решил не мешкать, выйти заранее и пройтись пешком.

– Ладно, пойду, узнаю, хотя лично я никого не жду, – пробормотал он и начал собираться. Куртка с высоко поднятым воротником, низко посаженная шляпа и темные очки сделали его неузнаваемым.

До прибытия поезда оставалось еще пятнадцать минут, когда Владимир Алексеевич прибыл на вокзал. Чтобы скоротать время, он неспешно прошелся по просторному залу, где взад-вперед сновали отъезжающие и встречающие и, дойдя до газетного киоска, начал рассматривать пестрые журнальные обложки. Почти сразу же его взгляд встретился с той самой вчерашней газетой, где была напечатана статья. Костыльков, будто ошпаренный, быстро отошел в сторону и огляделся по сторонам. Ему казалось, что буквально все люди вокруг замерли и пристально следят за ним. «Вот так и начинается дорога в психушку», – подумал он, и чтобы стряхнуть с себя наваждение, двинулся на перрон. Почти тут же объявили, что поезд прибывает. Через несколько минут раздался громкий гудок и показался состав. Шестой вагон остановился как раз напротив Костылькова.

– Хоть в этом повезло, – усмехнулся он и, сняв очки, приготовился увидеть знакомое лицо, ведь в телеграмме было четко сказано – «твой».

Первой из вагона вышла древняя старушка, которую тут же принял молодой парень, встречавший ее. Следом шла девушка, потом – полный мужчина средних лет… Последним на перрон спрыгнул бородач лет сорока, одетый так, что чем-то напоминал геолога, только что приехавшего из далекой сибирской тайги.

Известных лиц не было. Владимир Алексеевич недоуменно пожал плечами и развернулся в направлении здания вокзала. И в этот момент его окликнули. Голос этот показался ему настолько знакомым, и было в нем нечто такое, что заставило Костылькова мгновенно замереть на месте и пристально посмотреть на того, кто его окликнул. Перед ним, широко раскинув руки, стоял тот самый бородач, вышедший из шестого вагона последним. Он смотрел на Владимира Алексеевича, и на лице его сияла радостная улыбка.

– Простите, но мне кажется, что вы меня с кем-то путаете… – выдавил из себя Костыльков.

Но незнакомец, все так же приветливо улыбаясь, сложил перед собой ладони рук и с легким поклоном промолвил:

– Это вовсе не удивительно, о звезда моего сердца – Волька – ибн – Алеша, ибо в данном облике ты видишь меня впервые! Слава Аллаху справедливейшему и милосерднейшему, наконец-то мы встретились вновь.

Такие слова, и с такой интонацией, могло произнести только одно существо на свете. Владимир Алексеевич зажмурился и помотал головой.

– Ничего не понимаю! – пробормотал он, осознавая, что весьма близок к обморочному состоянию. – Да кто же вы?!

Бородач же тем временем поднял вверх правую руку и щелкнул пальцами.

На какую-то секунду перед Костыльковым появился знакомый с детства Гасан Абдурахман ибн Хоттаб, старый и верный друг. Но видение было недолгим: миг и Хоттабыч вновь превратился в «сибирского геолога». Начинались чудеса. Владимир Алексеевич потянулся к душившей его верхней пуговице рубашки, но рвануть ее не успел. Бородач начал расплываться, сознание затуманилось, и все вокруг померкло.

Глава 3

Рассказ Хоттабыча

Очнулся Костыльков уже в такси. Он сидел на заднем сидении, а рядом с ним был… Костыльков так и не мог сам себе четко ответить, кем же был пассажир вагона номер шесть. Одной рукой он придерживал своего спутника за плечи, а другой сделал успокаивающий жест, и тихо прошептал:

– Тихо, о несравненный бриллиант моей души! Все расспросы давай оставим на потом, когда приедем к тебе домой. А пока успокойся и расслабься.

– Ну, как там у вас дела, очнулся? Может его все же лучше в больницу? – подал голос с переднего сидения водитель.

– Все в порядке, командир, можешь смело рулить по указанному адресу! Больница нам не понадобится. Просто брат немного переволновался после долгой разлуки со мной, но уже приходит в норму.

– Это бывает! – сказал водитель. – Вот у меня на той неделе был случай. Роды в своей машине принимал. Да… – и принялся пересказывать историю, многолетней давности, появившуюся, вероятно, еще на заре автомобилестроения, и известную, практически, всем, кто интересуется различными шоферскими анекдотами и байками.

Костыльков, несколько утомленный событиями последнего времени, под этот рассказ даже немного вздремнул, и проснулся только тогда, когда пришло время выходить.

Дома Хоттабыч, еще непривычный в своем новом обличии, заботливо устроил друга на диванчике, подложил под голову подушку и накрыл пледом, а сам, устроившись в кресле, заговорил:

– Зная твое нетерпение, о прекраснейший из Волек, и не смея более тебя терзать ожиданием, я приступаю к рассказу о том, где я пребывал и чем занимался все то время, пока мы не виделись, и почему сегодня предстал перед твоими ясными очами в столь непривычном для тебя обличии. Так вот, после того, как ты мне подарил свободу, и мы расстались, я постарался найти себе достойное занятие, дабы стать полезным членом общества. Несколько раз я делал попытки попасть на работу в Арктику, но меня туда упорно не хотели брать, каждый раз намекая на мой, якобы, преклонный возраст. Хотя, что для джинна каких-то пять тысяч лет? Сущая ерунда. Я сделал еще несколько безуспешных попыток устроиться на работу, достойную моих знаний и умений, но каждый раз натыкался на глухую стену человеческого непонимания. Самое большее, что мне предлагали, это место вахтера на одном заводе. В других же случаях не предлагали ничего, кроме как перестать заниматься ерундой, идти домой и там предаваться заслуженному отдыху. Но я мечтал совсем о другом! Энергия, накопившаяся во мне за время сидения в кувшине, который ты выловил своими ловкими руками в то, тридцать раз по три, благословенное утро, и не растраченная до сей поры даже на сотую долю, буквально, клокотала во мне и требовала выхода. Я решил поступить на учение в институт, чтобы всесторонне познать такую важную для людей науку, как радиоэлектронику. Но эти жалкие глупцы из приемной комиссии ничего не хотели слушать. Они нагло смеялись мне в лицо и говорили, что даже если я сумею поступить в институт, то вряд ли смогу завершить курс обучения, опять же намекая на мой, якобы, преклонный возраст. Возмущенный их безмерной наглостью и крайней бестактностью, я хотел было превратить их ползучих гадов, или даже хуже того, в земляных червей, но затем одумался и не стал чинить вреда этим неразумным потомкам Адама. А, кроме того, о Волька, я влюбился, – при этих словах Хоттабыч зарделся, словно маков цвет и скромно потупился. – О, это была чудесная девушка и у меня не хватит слов, чтобы описать, насколько она прекрасна. Я нашел повод, чтобы познакомиться с ней, но скоро понял, что она относится ко мне, как к своему деду. Мне же хотелось совсем другого, и тогда я решил покорить ее сердце, во что бы то ни стало. В моей голове появилась идея: употребить свою магическую силу и превратиться в человека. Но сказать и сделать – это совершенно разные вещи. Для такого превращения, кроме колоссальных знаний, необходимо было затратить и большую часть моей волшебной силы, потеря которой означала то, что в дальнейшем мне уже не придется надеяться на них, но на какие жертвы только не пойдешь ради большой и чистой любви! Мне пришлось перелопатить огромное количество старинных книг, и в одной из них я нашел то, что мне требовалось. Призвав на помощь все свое умение, и вверив себя воле Аллаха, я приступил к заклинаниям. О, это был долгий и мучительный процесс, но вот, наконец, наступила та долгожданная минута, когда я посмотрел в зеркало и увидел в нем тот самый образ, который ты видишь сейчас перед собой. Я стал человеком, отдав за это почти все, что имел, но нисколько не жалею об этом. За все свои желания, как известно, приходится платить, иногда даже очень много. Но кое-что я еще умею! – Хоттабыч улыбнулся. – Так сказать, на бытовом уровне, я по-прежнему в порядке. Кофейку хочешь? – вдруг спросил он.

Еще не вполне пришедший в себя Владимир Алексеевич, машинально кивнул головой. Преображенный Хоттабыч потер руки, встряхнул ими и щелкнул пальцами. В тот же миг на столике подле дивана появилась сахарница, вазочка с печением, и две кофейные чашечки, от которых шел дивный аромат. Хоттабыч взял одну из них, отхлебнул и, зажмурившись от удовольствия, произнес:

– Турецкий! Неплохо получилось. Да ты пей, Волька! Кофе настоящий, можешь не сомневаться. Это как раз то, что тебе сейчас необходимо. Может чуточку коньячку добавить. Давай, французского, а?

Он мигнул правым глазом, и в тот же миг откуда-то из пустоты в чашечку стоявшую на столе, полилась тонкая струйка янтарной жидкости.

– Шаман, однако, – только и смог сказать по этому поводу Владимир Алексеевич, уже давно отвыкший от подобных чудес. – Фокусник старый… Ты лучше доскажи мне историю своего большого и чистого чувства.

– А чего там досказывать, – меланхолически отозвался Хоттабыч. – Все как у всех. Покорил я сердце той красавицы, и поженились мы, и родила она мне трех здоровых и умных сыновей, а также двух дочек, таких же прекрасных, как и их мать. Вот, посмотри на мое семейство, – он достал из бокового кармана бумажник, в котором была спрятана фотография. На ней в самом центре находился сам глава фамилии, рядом с ним супруга, а вокруг них располагались дети, судя по всему, погодки. Все улыбались и были счастливы.

– Ну, и чем же ты занимаешься? – спросил Владимир Алексеевич, возвращая снимок. – В том смысле, где ты работаешь? Такую ораву прокормить и достойно воспитать, по нынешним-то временам, дорогого стоит.

– Я закончил тот самый институт, в который меня поначалу не хотели принимать. Будучи человеком, я без труда поступил туда, закончил и сейчас тружусь на одном предприятии.

– А что это за предприятие?

– О, Волька, прошу тебя не обижаться, но связанный обязательствами, я не могу ничего говорить о месте моей работы. Это связано с обороноспособностью нашей страны, и на этом поприще я сделал довольно много. Про мой последний проект даже писали в газетах. «Поиск», неужели не читал?

Владимир Алексеевич, конечно же, слышал об этом сенсационном изобретении. В последнее время на орбите скопилось довольно много космического мусора, мешавшего нормальной работе спутников, а «Поиск» позволял снимать с орбиты и бережно опускать на землю, практически, любой летавший там предмет.

– Именно при помощи этого аппарата мне удалось вызволить из космического плена моего любимого, но крайне жесткого братца, ставшего однажды спутником нашей планеты. Сейчас он тоже преобразился, стал человеком и трудится вахтером на том же предприятии, что и я.

Хоттабыч допил свой кофе и с нескрываемой любовью в глазах посмотрел на друга.

– Но что это я, все про себя да, про себя! А ведь мой визит к тебе продиктован совсем не желанием просто успокоить тебя в трудной жизненной ситуации. Я приехал, чтобы помочь тебе.

Костыльков недоуменно уставился на экс – джинна.

– Да, да, – продолжал Хоттабыч, – прочтя в газете ту гаденькую статейку, где описано твое печальное положение, я отставил в сторону все дела, коих у меня, смею уверить, немало, и поспешил к тебе на помощь.

Владимир Алексеевич принял сидячее положение и потер переносицу.

– Боюсь, дружище, что в моем положении мне и моей команде не сможет помочь уже никто и ничто. Даже ты, ведь магической энергии ты уже лишился, а кроме этого у тебя, похоже, ничего нет.

– Ошибаешься, о бесценный, – улыбнулся Хоттабыч. – Магия здесь ни при чем. Сейчас, – он встал из-за стола, прошел в переднюю и вернулся оттуда, неся в руках средних размеров дорожную сумку, открыл ее, и достал вначале небольшой прямоугольный предмет черного цвета, чем-то напоминающий телевизионный пульт. Вслед за ним на свет появились четыре кубика из серебристого металла, и обычный футбольный мяч. Костыльков с интересом начал рассматривать все это, а Хоттабыч тем временем, с головой погрузился в сумку, бормоча при этом:

– Ну, где же он. Ведь клал же, ясно помню! Неужели посеял?!

Наконец он извлек из недр сумки маленький пузырек, поднял его к свету и встряхнул. Владимиру Алексеевичу показалось, что там находится ртуть, но, присмотревшись повнимательнее, он понял, что за стеклом находятся вовсе не жидкий металл, а очень мелкие предметы.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Хоттабыч. – У меня все готово к демонстрации.

Глава 4

«Игрушки» Хоттабыча

Что это? – Владимир Алексеевич с удивлением рассматривал разложенные на столе предметы.

– О, любимец Аллаха, ты видишь перед собой то, что может вызволить тебя из пропасти позора. Эти вещи помогут твоей команде выиграть оставшиеся два матча и сохранить место в лиге. Ты же, о драгоценнейший из всех самоцветов, сможешь сохранить свое доброе имя.

Костыльков нерешительно взял в руки один из кубиков, повертел его так и сяк, и с сомнением в голосе сказал:

– Каким это образом он сможет помочь мне и моей команде? Что ты опять задумал, старик? Опять какие-то твои магические штучки?

– Никакой магии, мой прекраснейший, откуда она у меня?! Все сделано на основе последних достижений науки. А помощь будет, не сомневайся, ты только слушайся меня во всем. Смотри! Вот футбольный мяч. На первый взгляд он самый обыкновенный и соответствует всем мировым стандартам. А сейчас я его «заряжу» и он, оставаясь внешне все таким же, приобретет новые свойства. Смотри, – Хоттабыч осторожно достал из стеклянного пузырька маленькую блестящую бусинку, положил ее на отверстие, через которое мяч надувают, и тонким металлическим стержнем осторожно вдавил вовнутрь. Раздалось короткое шипение, и едва слышный шлепок.

– Ну вот, мяч «заряжен». Сейчас бусинка приклеилась к внутренней поверхности, и никакой, даже самый мощный удар по мячу не сможет оторвать ее.

Костыльков с интересом взял в руки мяч, потряс его возле уха и, убедившись в том, что там действительно ничего не гремит, продолжил слушать объяснения друга.

– Теперь я перехожу к другому, не менее интересному предмету, тому самому кубу, который так заинтересовал твое внимание, – Хоттабыч взял куб и в этот момент стал похож на престидижитатора, готового раскрыть секрет своего самого гвоздевого фокуса. – Ты видишь перед собой самый мощный и самый необычный магнит в мире. А необычность его заключается в том, что его можно настраивать не только предметы из железа, но и любого другого вещества.

– Как это? – удивленно спросил Владимир Алексеевич, по опыту знавший, что магнитными свойствами обладают только изделия из железа.

– Понимаю твое недоумение, но именно в этом и заключена вся прелесть моего изобретения. Кубик возможно настроить таким образом, что он может реагировать избирательно. В одном случае это может быть свинец, в другом – медь, в третьем – титановый сплав. Вообще-то это изделие мы делали в рамках оборонного заказа.

– Интересно, – сказал Костыльков. – И мне ты, конечно же, не можешь сказать, для каких целей. Военная тайна?

– Вопрос во всех отношениях интересный, – Хоттабыч почесал макушку. – Ладно, тебе как другу я, пожалуй, скажу. Но только больше никому, понял.

– Могила, – клятвенно приложив руку к груди, сказал Владимир Алексеевич. – Твои слова умрут во мне.

– Достаточно, – махнул рукой Хоттабыч. – Допустим, что нам известно из какого материала наши враги делают свои ракеты и самолеты. В этом случае нам остается только настроить этот и многие другие подобные кубики на нужную частоту и разместить их на границах нашей страны. И все, оборонный щит готов. Ни один вражеский самолет или ракета не сможет вторгнуться в пределы нашей Родины. Или, скажем, другой вариант. Сидят наши солдаты в обороне, а противник по ним из пулеметов стреляет, да из пушек садит. Но все это хозяйство, выпущенное по траншеям, почему-то не летит туда, куда его послали, а уходит в совершенно другую сторону. Враги ничего не могут понять, стреляют еще интенсивнее, очень скоро понимают бесполезность своих усилий и немедленно сходят с ума. А все, оказывается очень просто: пули и снаряды летят в ту сторону, где спрятан кубик. Теперь понял? – Хоттабыч подбросил свое изобретение на ладошке. – Теперь о нашем случае. Сейчас я забросил в мяч горошину из очень редкого сплава и настроил на него кубик. Даю голову на отсечение, что на стадионе во время матча не будет ни одного предмета из такого же материала, а это значит, что мяч полетит только туда, куда необходимо нам.

– А куда нам необходимо? – с глупым видом спросил Костыльков, но тут же исправился. – А, понял! Этот кубик мы закопаем в воротах, а потом ударим по мячу и он «найдет» цель!

– Не всегда, свет моих очей, а только тогда, когда кто-то, сидящий на трибуне, воспользуется этим пультом, – Хоттабыч взял черный прямоугольник и нажал на нем одну из кнопок. На торце загорелась зеленая лампочка и тогда бывший джинн, а ныне научный работник, подхватил второй рукой мяч и легким движением бросил его в сторону от куба. Однако кожаная сфера, описав плавную дугу, ясно видимую даже простым глазом, пролетела и намертво приклеилась к магниту. Сохранив мяч в таком положении несколько секунд, Хоттабыч затем отпустил кнопку на пульте. Лампочка погасла и предметы «расклеились». Мяч запрыгал по полу, а у Владимира Алексеевича, хотя он и был готов к подобному повороту событий, нижняя челюсть заметно отвисла вниз.

– Здорово! – только и смог он выдавить из себя, и после небольшой паузы, за время которой Хоттабыч деловито собирал свою аппаратуру и ловил ускакавший мяч, добавил:

– Так выходит, что, владея такой техникой, вполне можно выходить с молодежной командой против сборной мира и надеяться на несомненную победу?

– Точно так, – смиренно сложив руки на груди, ответил Хоттабыч. – И не просто победу, а с крупным до неприличия счетом.

– Да… – протянул Костыльков, откинулся на спинку дивана и, глядя прямо в глаза другу, спросил:

– Выиграть, конечно, можно, это понятно и ежу, а вот как быть с, так сказать, моральным аспектом. Не кажется ли тебе, старый авантюрист, что подобные победы в спорте, мягко говоря, дурно попахивают?

Хоттабыч тут же обиделся, даже отвернулся в сторону и презрительно оттопырил нижнюю губу. Наконец, преодолев гордость, он повернулся к собеседнику и воскликнул:

– Ясно, моральный аспект его обеспокоил! Обманывать соперников он, видите ли, не желает! Его, значит, пускай все, а он один желает оставаться на белом коне и в незапятнанных перчатках! Хорошо, давай взвесим все «за» и «против». Первый вариант. Твои «Динозавры» проигрывают обе игры и с треском вылетают из лиги. Лидеры же, получают за эти победы свои дежурные очки, которые им сейчас так же нужны, как зайцу папироса. Да эти две команды уже настолько оторвались от всех остальных, что на них хоть сегодня можно вешать медали. Так что, в этом случае страдаешь только ты и твоя команда. Вариант второй. «Динозавры» побеждают, остаются в лиге, но твои соперники недополучают законных очков. Ну и, что? Как я уже сказал, они в них не нуждаются, тем более, если проиграют оба, то статус-кво сохранится. Болельщики вашей команды только рады будут увидеть столь сенсационные матчи и смогут о них рассказывать своим внукам. Единственный, кто пострадает, так это «Автомобилист», который вас уже никак не сможет достать ни при каком раскладе. Ну, так им и надо, не будут покупать игры.

– Покупать, кто, «Автомобилист»? – изумленно вопросил Костыльков.

– Именно так, – подтвердил Хоттабыч.

– И ты можешь это доказать.

– Не напрягаясь.

– Как?

– А вот так, – бывший джинн щелкнул пальцами и выхватил из воздуха небольшой плеер. – На, послушай, тут переговоры администратора «Автомобилиста» с ребятами из других команд.

– Откуда они у тебя, – спросил Владимир Алексеевич. – Опять фокусы.

– Ты путаешь меня с кем-то другим. Зачем фокусы, просто хорошо организованная работа.

Костыльков взял протянутый ему плеер, вставил в ухо наушник и нажал на кнопку воспроизведения. Несколько минут он, не произнося не слова, только слушал, при этом мрачнея и краснея лицом. Затем выключил запись и, немного подумав, сказал:

– Я был о них более высокого мнения.

– Так и я о том же, – поддакнул Хоттабыч.

– Но раз они так, – решившись, продолжил свою мысль Владимир Алексеевич, – то пусть пеняют на себя. Я согласен.

– Ну, вот! – радостно воскликнул Хоттабыч. – Давно бы так. А то моральный аспект на него, видите ли, давит! Ты лучше думай над тем, как нам половчее кубики спрятать, да как играми руководить. Их ведь нужно выиграть, да так, чтобы никто ничего не заподозрил. Так что, собирайся и пошли.

– Куда?

– Что значит «куда»? На испытания. Нужно найти какой-то тихий пустырь и вдали от посторонних глаз, потренировать тебя на предмет того, в какой момент жать на кнопку. Это, брат, тоже не так просто, и где-то даже сродни искусству.

Глава 5

Чрезвычайное происшествие

Испытания чудесного изобретения Хоттабыча прошли успешно. Владимир Алексеевич довольно быстро приспособился к работе с пультом и научился ловить момент его включения и выключения так, чтобы не возникал эффект «прилипания» мяча, дабы ни у кого на стадионе не возникло никаких ненужных подозрений. Хоттабыч всячески помогал другу, как умел, бил по мячу, и это у него получалось достаточно неплохо. После этого Костыльков отправился на базу «Динозавров», где ему надлежало провести тренировку, оставив своего друга дома отдыхать.

Владимир Алексеевич вернулся только к вечеру. Квартира сияла ослепительной чистотой и образцовым порядком, которого в ней не было уже несколько лет, а со стороны кухни шел необычайно аппетитный аромат. Хоттабыч вышел в прихожую и с улыбкой произнес:

– Ты пришел в самый раз и, наверное, голоден, как сто тысяч джинов, каждый из которых просидел в заточении по пять тысяч лет.

– Да, я бы сейчас не отказался поесть, как хотя бы один из них.

– Тогда прошу к столу, у нас сегодня плов по моему фирменному рецепту.

На свет была извлечена «дежурная» бутылочка неплохого вина, но Хоттабыч, доставший ее, казалось, из воздуха, сразу предупредил:

– Только по чуть-чуть! У нас еще на сегодня работенка есть. Нужно ведь на стадионе кубики определить на место.

С таким доводом нельзя было не согласиться и друзья, пригубив вина и оценив его букет, приналегли на плов, который, прямо таки, таял во рту. Повар получил весомую порцию комплиментов, а после ужина друзья немного отдохнули и начали готовиться к вылазке. Облачившись в спортивные костюмы, они вышли из дома, и не спеша, с видом людей, совершающих прогулку перед сном, двинулись по ночному городу.

Вот и стена стадиона. Ворота, конечно же, были закрыты, и пришлось избрать путь, которым обычно пользуются болельщики, не имеющие возможности и желания покупать билеты в кассе. Хоттабыч преодолел этот барьер без труда, а вот Костылькову пришлось попотеть – давненько старшему тренеру не приходилось брать такие препятствия.

Спрыгнув на землю, Владимир Алексеевич несколько минут приходил в себя, ловя открытым ртом прохладный воздух, а, немного отдышавшись, с трудом произнес:

– Что-то… я себя… нехорошо чувствую… Сердчишко, как бешенное… колотится… ф-у-у…

– Это у тебя от волнения, Волька, – рассеянно сказал Хоттабыч, внимательно вглядываясь в темноту. – Чай не каждый день на такие дела хаживаешь?

– В первый раз, – чистосердечно признался Костыльков. – Зато ты выглядишь, как заправский мазурик. Прямо таки – тать в нощи!

– Вроде все тихо, – Хоттабыч не обратил внимания на иронию друга. – Ну, как тебе, полегчало?

– Нормально, – проворчал Владимир Алексеевич. – Хотя, по правде говоря, сердце в груди колотилось так, как будто готово было выскочить из груди.

– Тогда пошли! – сказал Хоттабыч и, пригнувшись, осторожно двинулся вперед.

С кубиками – магнитами друзья справились довольно скоро, выкопав ямки и разместив один из них в левых, а другой в правых воротах. След раскопа аккуратно заложили дерном и убрали лишнюю землю.

– Ну вот, теперь мы готовы к завтрашней игре, – удовлетворенно сказал Хот-табыч, поднимаясь на ноги и отряхивая коленки. – Все, пошли отдыхать.

Прежним путем они покинули стадион, и уже прошли немного вдоль стены, как Гасан Абдурахман вдруг с размаху хлопнул себя по лбу и с досадой сказал:

– Волька, посмотри-ка в сумке, по-моему, я забыл положить туда лопатку.

Костыльков перерыл в сумке все, но лопатки там и вправду не оказалось.

– Делать нечего, – Хоттабыч виновато развел руками. – Нужно возвращаться. Оставлять такую улику никак невозможно. Подожди меня здесь, я сейчас.

С ловкостью кошки он опять взобрался по стене и исчез из виду, оставив Владимира Алексеевича в одиночестве.

Хоттабыч отсутствовал всего-навсего несколько минут, но когда вернулся, то не нашел на месте оставленного им друга. В недоумении он прошел взад – вперед, восклицая:

– Волька, ты где?!

Наконец, откуда-то из-за кустов, до него донесся едва слышный стон. Хоттабыч бросился на этот звук и обнаружил Костылькова, лежащим ничком рядом с каменной лестницей, ведущей к стадиону. Он перевернул друга на спину и начал приводить в чувство. После нескольких безуспешных попыток, тот открыл глаза, и с трудом прошептал:

– Черт, как больно!

– Что случилось с тобой, о драгоценейший, – испугано запричитал Хоттабыч.

– Сердце прихватило, а потом оступился и загремел. О-о-о!

Необходимо было что делать. Место пустынное, вокруг ни души, а Владимиру Алексеевичу срочно нужна помощь. Хоттабыч взвалил его к себе на плечо и пошел вперед. Ему повезло – возле ближайшего дома стояла машина «Скорой помощи». Врач без долгих объяснений понял ситуацию, и вскоре они под звук сирены летели к больнице. Там выяснилось, что положение Костылькова очень серьезное. Кроме сердечного приступа, он сломал ногу и получил сотрясение мозга. Впрочем, доктор считал, что все могло закончиться еще более плачевно.

– Как минимум месяц ему придется побыть у нас! – заключил он. – А может, и побольше. Но восстановим, будет лучше прежнего.

Хоттабыч остался в больнице и всю ночь просидел у постели больного. Состояние его, меж тем, ухудшилось. Временами он впадал в беспамятство, начинал бредить. Так продолжалось очень долго. Лишь ближе к вечеру Владимир Алексеевич очнулся и посмотрел на безутешного Хоттабыча вполне осмысленными глазами.

– Который час?

– Без четверти шесть, – бросив взгляд на запястье, встрепенулся Хоттабыч. – А что?

– Как «что»?! Через пятнадцать минут начинается игра, ты что, забыл?! – и Костыльков, чтобы его не услыхали другие больные в палате, перешел на шепот:

– Хоттабыч, миленький, давай, дуй на стадион, найди там Сидорова, это мой помощник, и скажи ему, что я угодил в больницу. Ну, и постарайся сделать все, что только сможешь! Ты меня понял?

– О, Волька! – горестно прошептал в ответ бывший джинн. – С несравнимой ни с чем печалью в сердце, я вынужден покинуть тебя в этот тяжкий для меня час. Но не беспокойся, я все сделаю, как нужно.

С этими словами Хоттабыч опрометью бросился вон из палаты, ибо времени у него оставалось все меньше и меньше.

Глава 6

Игра

Оставшись в палате без Хоттабыча, Владимир Алексеевич подозвал к себе сестру, и попросил ее включить радио. Та вначале отказывалась, ссылаясь на то, что больным нельзя утомляться, но соседи по палате поддержали просьбу, и девушка вынуждена была отступить перед такой настойчивостью. Она включила приемник в тот момент, когда уже начал звучать футбольный марш. Комментатор объявил составы играющих команд, сообщил, что если для «Авангарда» – лидера розыгрыша, результат этого матча не имеет особого значения, то для «Динозавров», это самое значение, является решающим.

Раздался свисток судьи, и игра началась. Довольно скоро гостям удалось захватить все ее нити. Отлично сыгранные спортсмены легко и непринужденно управлялись с мячом, пресекая всяческие попытки соперников хотя бы перейти центр поля, и очень скоро забили первый гол. Комментатор отметил, что комбинация была разыграна классически и подобные действия, наверняка, могли бы украсить любой футбольный учебник. После этого он с плохо скрытым ехидством в голосе добавил:

– Что-то не видно на скамеечке главного тренера «Динозавров» Костылькова. Наверное, почтальон принес ему спортивную газету.

Владимир Алексеевич на эти слова только скрипнул зубами, отвернулся к стене, и продолжал слушать репортаж:

– Идет двадцать первая минута игры. С мячом правый полузащитник «Авангарда» Бондаренко. Он технично обыгрывает своего визави, проходит к угловому флажку и оттуда навешивает в центр штрафной «Динозавров». Вратарь отбивает мяч, но недалеко. Следует удар метров с восемнадцати, но защитники принимают его на себя и пытаются исправить промах голкипера. Но и здесь хозяевам поля не везет! Следует досадная срезка, перехват, удар с близкого расстояния и второй мяч в сетке ворот «Динозавров». «Авангарду» удалось закрепить свое преимущество.

Костыльков после этих слов даже зажмурился. Ну, где же Хоттабыч?! Владимир Алексеевич уже перестал надеяться на чудо и с тоской слушал продолжение репортажа. А, меж тем, на футбольном поле продолжалось «избиение младенцев». Уверенные в своих силах авангардовцы, получившие уже в дебюте встречи солидное преимущество, теперь стремились не просто забить абы какой гол, а хотели преподнести зрителям футбольный шедевр. Несмотря на то, что молодой вратарь «Динозавров» Сема был в этот день, что называется, в ударе, авангардовцам до конца первого тайма еще дважды удавалось огорчить его. Свисток судьи, возвестивший перерыв, вызвал на трибунах общий вздох облегчения и надежду на то, что во втором тайме хоть что-то изменится в лучшую для хозяев поля сторону.

А Хоттабыч в этот момент еще только вбегал на стадион. Он быстро сориентировался, нашел Сидорова и наскоро объяснил ему ситуацию с главным тренером.

– Владимир Алексеевич просил меня помочь вам, – добавил он.

– А вы, собственно кто такой, – вскинул брови Сидоров. – Да и чем вы в такой ситуации можете мне помочь? Гляньте на табло: уже ноль – четыре! – И с досадой махнул рукой.

Однако Хоттабыч остановил его. Он щелкнул пальцами и достал из кармана лист бумаги и протянул его Сидорову.

– Владимир Алексеевич просил меня передать вам это, – сказал он тоном, не терпящим возражений и глядя прямо в глаза собеседнику. – Сделайте все, как там написано и, я думаю, что мы сможем поправить ситуацию. А сейчас идите в раздевалку, ребята вас уже ждут.

Сидоров взял листок и, читая его на ходу, поплелся под трибуну. Он много лет работал с Костыльковым, был его самым верным сторонником и, конечно же, прекрасно знал почерк главного тренера. Однако написанное удивило его настолько, что в голове мелькнула мысль о том, а не сошел ли Алексеевич с ума. Тут же эта искорка сомнения погасла, а осталось лишь желание подчиняться беспрекословно и выполнить пожелание Костылькова в точности. Войдя в раздевалку, он начал давать новые указания игрокам, от которых те пришли в полнейшее недоумение. Во-первых, два ветерана были заменены подающими надежды, но все же еще неопытными юниорами. Во-вторых, все остальные футболисты тасовались, как карты в колоде. Один лишь вратарь Сема сохранил свое привычное место на последнем рубеже обороны, да и то, вероятно, лишь потому, что другого вратаря в команде просто не было.

Начался второй тайм. Его дебют полностью повторял то, что творилось в первой половине матча. Авангардовцы сразу же начали давить, подолгу разыгрывая мяч и выводя своих форвардов на удобную для разящего удара позицию. Но те уже откровенно пижонили, стремясь вкатить мяч в ворота «Динозавров» обязательно между ног вратарю. Защиты соперников они как будто не замечали. Она была смята и раздавлена. Зато Сема в эти минуты был просто бесподобен. Он отбивал мяч, пущенный со страшной силой с близкого расстояния, вскакивал на ноги, снова отбивал, дотягиваясь до кожаного снаряда в неимоверном прыжке. Но чувствовалось, что вскоре даже он будет не в силах предотвратить неминуемый пятый гол.

На десятой минуте второго тайма Сема, в который уже раз, мягким кошачьим прыжком накрыл мяч, несколько секунд, лежа на животе, восстанавливал дыхание, затем, поднявшись, коротко разбежался и с правой ноги сильно пробил в поле. Удар получился на редкость безадресным, но он и был рассчитан именно на это. Сема желал только одного – перевести дух и дать себе хоть небольшой отдых. Мяч взмыл высоко в воздух, улетел далеко за центр поля, и ударился о землю недалеко от штрафной площадки «Авангарда». Ближе всех к нему находился застоявшийся от безделья вратарь. Он немного вышел вперед, готовясь к приему, но коварная сфера внезапно изменила направление полета и, как бы приобретя дополнительное ускорение, влетела в нижний угол ворот. Это был гол! Случайный и нелогичный, совсем не соответствующий ходу игры, но, в то же время, редкий по своей красоте, и самое главное, бесспорный.

Многочисленные болельщики на трибунах, не покинувшие любимую команду в трудную для нее минуту, но до этого сидевшие в безрадостном унынии, на какое-то мгновение после происшедшего оцепенели, а затем взорвались радостным ревом. И ведь было отчего, ведь подобные голы, вообще, большая редкость. Дядя Кеша, любитель футбола с огромным стажем, не преминул заметить, как в свои молодые годы он был свидетелем подобного же чуда, и тогда похожую «пенку», глотнул ни кто-нибудь, а сам великий Лев Иванович Яшин, и забил ему тогда также голкипер. Сидевшие рядом с ним профессор математики Мухин и владелец магазина канцтоваров Ластиков, почти в один голос предложили отметить первый успех «Динозавров» контрабандно пронесенным на трибуны «Калашниковым».

«Чтобы и дальше так стреляли, как этот автомат», – заметил дядя Кеша.

Судья, тем временем, установил мяч в центре поля и дал свисток на возобновление игры. Авангардовцы, видимо, находясь еще в некоторой растерянности после столь досадного для них гола, разыграли мяч, но тут же его потеряли. Вышедший на замену вчерашний игрок дублирующего состава «Динозавров» Белов, подхватил его, пробежал несколько метров и, не видя лучшего продолжения для атаки, метров с тридцати, что называется, наудачу, сильно пробил в сторону ворот гостей. Голкипер «Авангарда», прекрасно видевший момент удара, понимал, что он «смазан», и мяч уходит в сторону, а потому спокойно наблюдал за полетом, не предпринимая никаких активных действий. Однако и на этот раз мяч неожиданно, словно попав в воздушный поток, переменил направление, описал плавную дугу, ударился о перекладину и влетел в сетку.

Два гола за какую-то минуту и один другого краше и фантастичнее! Болельщики на трибунах, еще не до конца пришедшие в себя от предыдущего, вновь взревели. Дядя Кеша в радостном исступлении колотил соседа – профессора по спине, приговаривая при этом:

– Не, ну ты видал?! Какой голешник! «Сухой лист»! Да бразильцы, если бы такое увидели, так от зависти на месте подохли! Не, ну ты видел, или нет?!

Второе взятие ворот повергло игроков «Авангарда» в состояние легкой паники. Теперь они уже не так легко и свободно управлялись с мячом, а стали допускать больше брака в передачах. «Динозавры» же, наоборот, воспряли духом. Нет, о победе они еще не думали, но в их действиях появилась некоторая уверенность. Молодые ребята воочию увидели, что даже с таким мощным соперником как «Авангард», можно играть достойно, только не нужно бояться их авторитета.

Раз за разом хозяева поля, подбадриваемые одобрительными выкриками с трибун, переходили в атаки, которые стали приобретать стройность и остроту. Гости, в свою очередь, чаще допускали ошибки в обороне, и после одной из них судья назначил штрафной в их сторону. На удар вышел Белов. Он внимательно посмотрел на соперников, затем коротко разбежался и пробил по цели. Мяч взмыл над «стенкой» игроков «Авангарда» и, казалось, что он пройдет значительно выше перекладины. Но, совершенно неожиданно для всех, снаряд вдруг резко спикировал вниз и, ударившись о землю рядом с ногой вратаря, отскочил в правый от него угол ворот.

На секунду после этого трибуны замерли, не веря в случившееся, а затем на них началось такое… Болельщики попеременно скандировали «Мо-лод-цы!» и «Еще гол!». В этом невообразимом шуме дядя Кеша сумел доказать всем, что такие удары, который только что продемонстрировал Белов – это спортивные шедевры, а голы знаменитых Рональдо и Кумана не могут с ними идти ни в какое сравнение.

– Наверняка, – сказал дядя Кеша, намекая на Белова. – Мы сегодня присутствуем при рождении новой «звезды».

Столь знаменательное событие было решено отметить, потому как, новые Стрельцовы и Бобровы у нас, к сожалению, появляются не каждый день.

Из всех присутствующих на стадионе один лишь Хоттабыч сохранял спокойствие и хладнокровие. Он сидел на трибуне в стороне от всех, держа руки в карманах, и на его лице не отражалось никаких эмоций.

А играть оставалось еще целых пятнадцать минут. Посрамленные авангардовцы, желая сохранить победный для них счет, начали откровенно тянуть время, отбивая иногда мяч куда попало, и однажды допустили оплошность. У центрального защитника, вместо сочного удара, получилась «срезка». Этим подарком удачно воспользовался партнер Белова Финаев. Он подхватил мяч, выскочил один на один с вратарем, красиво его обвел и вколотил еще один мяч в сетку ворот «Авангарда».

Счет сравнялся, но для «Динозавров» даже такой почетный результат был равносилен поражению. Они вновь двинулись вперед, но и гости как будто стряхнули с себя оцепенение. Они перехватили мяч и всей командой устремились к воротам Семы. Да, этот матч для них ничего не решал, но самолюбие команды – лидера, упускающей верную победу, было не на шутку задето. Эта атака, возможно последняя, была похожа, скорее, на примитивный «навал», где желание забить победный, пусть даже не красавец, а какой-нибудь даже задрипанный гол и, тем самым, спасти свой авторитет, превалировало над всеми другими чувствами. Как говорится, не до жиру….

Вошедшие было во вкус «Динозавры», от такого напора мгновенно растерялись, остановились, и когда центрфорвард гостей вошел в штрафную, с намерением нанести разящий удар, защитникам уже ничего не оставалось, как грубо «завалить» его. Судья тут же достал из кармана красную карточку, удалил грубияна с поля, и показал пальцем на одиннадцатиметровую отметку. Пенальти на последней минуте! Надежда на победу своей команды, затеплившаяся было в сердцах болельщиков, начала мгновенно угасать.

К мячу подошел «обиженный» форвард, но вдруг вратарь «Авангарда» сорвался со своего места.

– Серега, дай я пробью! – крикнул он, вбегая в штрафную площадку «Динозавров».

Форвард пожал плечами и уступил место своему товарищу. Он прекрасно понимал его чувства и желание расквитаться с соперниками за пропущенные им нелепые голы.

Вратарь поставил мяч на точку, выпрямился и очень пристально посмотрел на замершего в воротах Сему. Посмотрел так, как, вероятно, смотрит удав на свою жертву, с легкой усмешкой собственного превосходства. Затем вратарь, начал отходить назад, не переставая держать Сему в прицеле гипнотизирующих глаз, остановился, немного потоптался на месте, как застоявшийся конь и начал разбег.

Многие болельщики в эту трагическую для них минуту зажмурились, и не могли видеть всего эпизода. Они лишь услыхали глухой удар по мячу, болезненный вскрик, после которого на несколько секунд наступила мертвая тишина. И вдруг раздался хохот, заставивший нервных зрителей отнять ладони от лица. То, что они увидели, повергло их в неописуемое веселье, да и было от чего.

Авангардовский вратарь постарался вложить в последний удар всю свою силу, но на пути бутсы внезапно возникла коварная кочка. Соприкосновение же с мячом получилось вялым, смазанным, и он, вместо того, чтобы пулей лететь в ворота, запрыгал какими-то корявыми лягушачьими прыжками, ударился о левую штангу и медленно покатился по линии, не пересекая ее. Сбитый с толку этим неожиданным ляпом, Сема в момент удара кинулся в противоположный угол, и никак не мог повлиять на развитие событий. Игроки обеих команд, до этого стоявшие будто завороженные, дружно бросились к воротам. Одни, для того чтобы добить мяч в сетку, другие – чтобы вынести его подальше из опасной зоны. Возле левой штанги возникла куча мала, а мяч, тем временем, миновав всех, ударился о правую штангу и, отскочив от нее, попал прямо в объятия, лежавшего на земле Семы.

Описание этого эпизода заняло достаточно много времени. На самом же деле, все события уложились в считанные мгновения. Болельщики, подвергшиеся за последние сорок пять минут стольким испытаниям, вышли из шока и взорвались новым шквалом эмоций. Шум на трибунах стоял такой, что даже на окраинах Колдобина люди удивленно оглядывались, не понимая, что же опять стряслось в их тихом городке. Под этот шумок Сема, быстрее других пришедший в себя, вскочил на ноги, и с места далеко выбросил мяч вперед. Возле центра его догнал быстрый Белов и, не чувствуя за собой погони, спокойно вкатил кожаную сферу в пустые ворота, выведя, таким образом, свою команду вперед.

5: 4 в пользу «Динозавров» – о такой невероятной победе над лидером первенства никто из болельщиков не мог даже мечтать. Судья поднял вверх руки и дал свисток об окончании игры. Понурые футболисты «Авангарда» поспешили покинуть поле, а колдобинские спортсмены, счастливые от столь неожиданного успеха, попали в объятия не менее радостных болельщиков, которые не отпускали их очень долго. Ликование постепенно переместилось со стадиона на городские улицы, и превратилось в карнавал, продолжавшийся до поздней ночи.

Хоттабыч, тем временем, миновал толпу и поспешил в больницу, дабы поведать другу подробности этого удивительного матча.

Эпилог

На следующий день городская газета «Колдобинский источник» вышла с подробным отчетом о сенсационном итоге встречи между «Динозаврами» и «Авангардом». Спустя день – другой ей вторили и другие издания. Некоторые обозреватели попытались проанализировать матч и намекнули на случайность победы хозяев поля. Другие же, наоборот, писали, что случайно можно забить гол – два, но никак не пять, да еще после того, как соперник выигрывал в первом тайме четыре безответных мяча.

Старший тренер Сидоров, в своем интервью отметил, что решающим вкладом в победу «Динозавров» послужили ценные указания главного тренера Костылькова, присланные с больничной койки, куда он угодил после тяжелейшей травмы. Таким образом, доброе имя Владимира Алексеевича было восстановлено, и больше в печати его уже никто не рисковал трепать. На заключительную встречу первенства с командой «Пуско-наладка» тренера привезли из больницы, и он руководил игрой, находясь на инвалидной коляске.

Хоттабыч пытался «помогать» «Динозаврам» только в самом начале, но, увидев, что ребята обрели уверенность в своих силах, бросил это занятие, и наблюдал за матчем, как обычный болельщик. Колдобинцы вновь победили с минимальным перевесом и, тем самым сумели сохранить за собой место в лиге.

А Владимир Алексеевич с тех пор превратился в человека – легенду. После своего выздоровления он, несмотря на многочисленные уговоры, все же ушел с поста главного тренера «Динозавров», несколько лет работал с юниорами, а затем уехал за границу, где трудится до сих пор, тренируя команду в одной из африканских стран. Его несомненный педагогический талант и опыт, помноженный на богатые природные данные чернокожих футболистов, не замедлил принести свои положительные плоды. Клуб, который тренирует Костыльков, неоднократно становился чемпионом страны.

Хоттабыч же, после этой истории распрощался с другом и вернулся в родной институт, где продолжил свои изыскания, принося несомненную пользу обороноспособности страны.