Советский удалой постмодерн с яркими персонажами, лихим обращением с языком и приятным юмором. Притча без видимого поучения: у местных самураев нет цели — только путь. Книга вышла очень уютной, домашней, если хотите. Читать для поднятия настроения, тюриться и цвести по вкусу.

P. S. Всю книгу не покидало ощущение, что я что-то упускаю за аллегориями хорошего и плохого человека. Не покидает и сейчас. Надеюсь, когда-нибудь я пойму, что же хотел сказать автор.

Все герои тут перевёртыши – могут по надобности, по выгоде становиться то одним, то другим, то есть абсолютно продажны – даже интеллигенты. В этом и есть замысел автора – «всегда в продаже». Идеалов не существует. То ли пародия, то ли фантастика, то ли неправдоподобная история из раннего Василия Аксёнова.

Я думаю всему свое время. В детском возрасте наверное повесть вызвала бы у меня более живой интерес, чем сейчас. На волнах ностальгии прочитал повесть в любимейшем в школьные годы журнале «Костер» и так как привык дочитывать начатое, довел это дело до конца. Сюжет представляет собой легкое, ироничное повествование о приключениях советского пионера Геннадия Стратофонтова и его борьбе с международными злодеями. Очень сильно ощущается вкус той самой «заграницы», запретного плода так манившего к себе советского человека. Стоит отметить оригинальный стиль изложения, некий сплав памфлета и детектива, с элементами обязательного патриотизма. Этот стиль подразумевает так называемое отдыхающее чтение, когда не надо особо вдумываться в текст, строчки мелькают сами собой и как скоростной локомотив проносится незатейливый сюжет.

Что ж, литература должна быть разной и что интересно, обладать свойством по разному восприниматься в различном возрасте и историческом времени. Сейчас повествование наверняка покажется весьма наивным, а вот в момент написания, я думаю было довольно интересным для читающего подрастающего поколения. Поэтому важно знать «вкус» прошедшего времени, особенности ушедшей эпохи, тогда это позволит быть не слишком строгими в оценках. Люди жившие в то время в этом смысле находятся в более выгодном положении, чем сегодняшний юный читатель, в том числе и с точки зрения ностальгии. Поэтому и неудивительны максимальные оценки рецензентов в предыдущих отзывах. Я же оцениваю повесть как произведение среднего уровня, но все вышесказанное позволяет мне понять как более высокие, так и более низкие оценки читателей.

В детстве прочитал, как и полагается, сначала «Памятник» (книгу 1972 года), затем был очень удивлён , встретив её продолжение в выписыеваемом в 1975 году журнале «Костёр». Просто не поверил своим глазам и с нетерпением ждал выхода очередного номера журнала. Могу точно сказать, что эта дилогия оказала на меня сильнейшее влияние и усилила интерес и тягу к познанию западного образа жизни, что безусловно повлияло на всю мою последующую жизнь. Не зря творчество В.Аксёнова вызывало такое беспокойство у идеологического сектора ЦК ВЛКСМ (а, может быть, и у более высоких инстанций — у самого Суслова(?). Однозначный подрыв мировоззрения молодого поколения и «прозападная диверсия». На журнальных иллюстрациях «Сундучка» Гена Стратофонтов (он же Джин Стрейфонд, на Эмпиреях — Стратофудо) почти везде, между прочим, изображён в красном пионерском галстуке — для «Костра» же рисовалось! Лёгкие перемещения в капстраны(где такое видано?), памятники предку и особняки от Ленсовета(Четвёркин), западные шпионы и «чёрная биржа» в Ленинграде, подпольные спекулянты-валютчики(Кукк-Ушкин), наличная валюта в карманах, наёмники «музыканты»-головорезы(Пабст, Грумло, Орландо) и их тренировочные базы, рядом сидящие миллионеры и террористы(Сиракузерс и Мизераблес), приёмы запрещённого карате, бары, сногшибательные красотки в бикини(Буба Флауэр), бабушки-миллионерши(деди Леконсфилд), культуристы в леопардовых плавках (Рикко Силла), автоматы в руках пионера(!), нападение на советский корабль(«Алеша Попович»), управление лайнером, вообщем, полнейшая свобода — вот это да! Просто «бомба» для глухого застоя 1970-75 гг! Ничего даже близко похожего в те годы не встречал. И такое при тогдашнем почти полном незнании проявлений западной культуры!

Я постарался передать впечатления школьника именно тех лет, которые отпечатались в памяти навсегда, а не такие, какими они могли бы быть теперь при первичном ознакомлении. Вполне допускаю, что для человека, читающего на потоке современную фантастику и фэнтези, дилогия может показаться просто неприглядной белибердой. «Редкие земли» не читал и не собираюсь — современный продукт не ко времени. Такое должно «корнями произрастать» из солнечного детства. Для меня эта дилогия стоит в одном ряду с Томин «Шёл по городу волшебник», Петкявичус «Приключения Жёлудя», Успенский «Гарантийные человечки», Крюс «Проданный смех». Держу и периодически снимаю с полки все виды первых изданий — журнальные и книжные.

В предисловии к «Моби Дику» я вычитал, что роман Мелвилла является полифоническим. То есть в нем одновременно играют несколько жанров: производственный, морской, географический, бытовой, психологический, приключенческий, философский, мистический...

Так и роман Гривадия Горпожакса является ОДНОВРЕМЕННО: приключенческим, детективным, военным, шпионским, сатирическим, фантастическим... И, кстати, историческим. Время действия там обозначено четко и оно «значительно» раньше, чем время написания...

Как уже и неоднократно... пишу отзывы в большинстве случаев, когда на глаза попадется чей-то отзыв, который меня сильно заденет... в ту или другую сторону.

Вот предыдущий отзыв меня сильно зацепил... разумеется, не в ту, а как раз в другую сторону... :-))

Не считаю себя в чем-то более компетентным, чем автор этого, да и авторы всех других отзывов... однако ж, думаю, мой дряхлый возраст дает мне слегка более широкое поле зрения. Вот если вдуматься, я родился в тот год, когда умер Сталин. В относительно сознательном возрасте видел и хрущевскую оттепель, и Карибский кризис... и фиг его знает — сколько всякого я видел... В том числе, и самого Аксенова...

Но ближе к делу. А вот что тут русофобского? Это первый вопрос. Ну я бы понял, если бы Аксенову «шили дело» об антисоветчине. Да, роман где-то «антисоветский». Но никак не «русофобский». Как раз наоборот. Там автор показывает некую альтернативную реальность, как мог бы развиваться даже сравнительно небольшой, отдельно взятый регион без «руководящей и направляющей роли партии». Но тут не будем забывать и про выгодное географическое расположение Крыма.

Вот давайте представим, что «красные» не взяли бы Перекоп. Хотя не будем забывать, кстати, и про роль махновцев в его взятии... и про то, как «красные» потом с ними поступили... Крайне не люблю, кстати, вступать в споры с верующими, которые не знают наизусть Евангелие, и с теми, кто не знают — «не по учебникам» — элементарные исторические факты...

Так вот. Мог бы стать «такой» Крым ничуть не хуже Тайваня? Да как нефиг делать, и, собственно, именно об этом и пишет Аксенов. Это русофобство? Как по мне, так совсем наоборот.

И не надо тут и мне самому клеить «антисоветчину»... :-)) У того самого «совка» были и вполне положительные стороны. И вот как раз мне, в силу возраста, это хорошо видно.

Но фиг с ней... с политикой.

Вообще, мне больше нравится «ранний» Аксенов, чем «поздний». Но вот «Остров Крым» — как по мне, так вершина его творчества. И сам Аксенов — в расцвете своего творческого мастерства. И еще не совсем утратил «юношеский задор». И еще не стал слегка уставшим от «литературных подвигов». Прежняя безудержная «аксеновская» фантазия — и практически безупречное мастерство великого — ну вот так я думаю — писателя.

И само «фантдопущение». И его реализация. И «любовная линия». Вот даже за большие деньги — и то не нашел бы, к чему придраться... :-))

Разумеется, мое мнение — всего лишь мое мнение. Но, скажем, в список 50 произведений, которые ОБЯЗАТЕЛЬНО нужно прочитать — я бы включил.

P.S. А еще я безумно люблю Крым. С детства. Когда во всем Коктебеле не было практически ничего кроме небольшого Дома Творчества писателей, вокруг дома Волошина. И, когда в очередной раз перечитываю «Остров Крым», на какое-то время снова туда возвращаюсь... Ну, простим дедушку за старческие сопли... :-))

Отличное, очень мощное произведение, нисколько не потерявшее своей актуальности после «события 2014». Безусловно, здесь есть над чем задуматься, присутствуют и блестящие фразы, которые смело можно использовать как афоризмы. Каждый думающий читатель найдет в романе что-то для себя! Книгу бы прочесть «руководителям» разного уровня, было бы полезно))) Сравнить с другими работами автора не могу, т.к. это первое знакомство (в будущем планирую прочесть «Московскую Сагу», «Ожог» и «Желток яйца»)

Бесподобный по языку Аксенов — таким языком написаны только лучшие его рассказы.

Однако, не уверен что он будет восприниматься адекватно в день сегодняшний — мир, который там описан в стиле «магического реализма» перестал существоать уже давно. Боюсь, что ирония и логика действия будет понятна лишь людям жившим в то время.

Великолепный может быть лучший модернистский роман в русской литературе. Равно ненавидим как красными, так и либерастами — и есть за что. Переполнен мемами, может быть разорван на цитаты как, пожалуй, никакой другой его роман.

С точки зрения именно литературы как искусства возможно лучшее из написанного в 60-70е (если вы не подходите к литературе с требованиями сугубого реализма, точнее псевдореализма, а-ля поздний Лев Толстой :) .

Я просто фанатею от этих бесконечных «совпадений», уважаемый потенциальный читатель. В 1981-ом Василий Аксёнов живописал «параллельную реальность», в которой Дума крымского государства обращается к Верховному Совету СССР с просьбой о присоединении. А в Реальности нашей, через 33 года, Крым делает абсолютно то же самое, и просьбу озвучивает — Сергей Аксёнов. Не родственник писателя, а — реальный политический деятель, глава крымского государства.

И обрати внимание на срок, уважаемый потенциальный — 33 года. Да, это — тоже, вроде бы, некое совпадение. Только совпадений этих — уже так много, и они… эээ… так страннЫ, мягко говоря, что невольно приходит на ум сравнение нас с тобой, уважаемый потенциальный, с бумажными героями некой бумажной — и уже не первой — версии Истории, которые, как ты, надеюсь, помнишь, интерпретируются уже не иначе, как «…в виде фарса…».

Сама книжка (вот эта, конкретная, про остров) сегодня, при наличии новых реалий — уже практически ни о чем. Но это вовсе не означает, что она недостойна внимания. Совсем даже наоборот! Эвереттовских основ Мироздания — никто не отменял, и вкушать особенности спектра альтернативных реальностей, отделяя мух от котлет, выковыривая изюм универсальных принципов из булочек частных реализаций конкретных случайностей и политических амбиций — это супер-пупер увлекательное занятие. Супер-пупер увлекательное. То, что при этом несколько снижается пафос восприятия данной конкретной книжки — ну, да, есть такое дело. Но… это уже неизбежные потери. Как говорил Мюнхаузен — «…не делайте умное лицо, господа. Все глупости на свете делаются именно с этим выражением…»

Добрый день. Прочел эту книгу. Вернее как — заставлял себя читать эту хрень. Какой однобокий автор в этом произведении. Такое чувство что книга написана на заказ от капиталистических стран в то время. У автора явно не хватает сексуальных отношений. И думаю что есть зависть к своему же персонажу, который спит с красотками, ест все самое дорогое и имеет все что хочется иметь в жизни. В наше время книга просто не актуальна. Короче никому не советую.

А ведь я читал эту повесть (пять раз подряд) в журнале «Костёр» пятьдесят лет назад. Потом журналы куда-то задевались, а книги я так и не достал. Но помню, Помню, ПОМНЮ!

«Позор презренному Перейре!»

«В дебрях Лабрадора живёт принцесса Вуги. Буги женится на ней и на Великих Эмпиреях воцарится династия Буги-Вуги!»

«Эмпиреи, я немею! Чую ветер голубой.

Чую, но не очумею! Ближе берег мне родной!»

Не так много на свете книг, которые я до сих пор могу цитировать наизусть.

Ах, 1968 год! Ах, журнал «Юность«! Ах, «Затоваренная бочкотара«! И презрительный отзыв отца: «Что ты читаешь эту фигню? А я и не читаю, я перечитываю и уже не первый раз. С этой повести началось моё представление о том, какой должна быть современная литература. Кем бы мы были, если бы бочкотара не затоварилась, не затарилась и не затюрилась?

Во-первых, это не фантастика. Магический реализм? Ну тогда под эту категорию попадают все произведения, где кто-то что-то аллегорически сравнивает с чем-нибудь или где просто описываются пьяные бредни.

Во-вторых, это стилистические эксперименты Аксёнова с текстом, персонажами, идеями.

В-третьих, это попытка типичного «лирика» 60-х переодеться в тогу (личину) «физика» и посмотреть на жизнь, трудовые будни, ценности и интересы «физиков» с их позиций, но при этом совершенно не разбираясь в естествознании.

И, в-четвёртых, это попытка понастольгировать по своей молодости, по своей студенческой поре в Ленинграде 50-х.

Естественно мне, имеющему отношение к «физикам» и органически не воспринимающему бессодержательный треп «лириков», это произведение Аксёнова жутко не понравилось. И сравнивать его с «Понедельником, начинающимся в субботу» (который написали «физики») — это оскорбление Стругацких.

Но допускаю, что «лирикам», особенно 60-70-х годов, этот опус Аксёнова должен понравиться. Кстати самому Аксёнову понравилось писать такую «хрень», и он продолжил творить её в виде романа «Ожог». Также рекомендую его «лирикам» — вам понравиться.

Ну а столь высокий балл ставлю только за первую половину повести, которую читал хоть с минимальным, но интересом, не раздражаясь.

Оставим в стороне былые страсти вокруг этой повести, мегаскандал с публикацией и ее немысленную популярность. Я прочитал повесть впервые и она впечатлила. Никакие Ремарки, рубленные фразы и пафос не отменяют неподдельного лиризма, достоверности в описании психологии влюбленности подростка. Нежная и нервная вещица, которая цепляет в отличие от многих лучше написанных романов взросления. Шарм оттепельной молодежи воссоздает на все сто. Неприятие конформизма и неумение наслаждаться мелочами жизни на ровной дистанции, все то через надрыв и идеалы. Нынешний расцвет гедонизма отнюдь не отменяет и не девальвирует романтиков пролшлого. Аксенов здорово повлиял на Анчарова и В.Рыбакова. Прием с авиакатастрофой неважный: автор явно не придумал, что делать со старшим братом. Ну и для популяризации прибалтийского богемного отпуска Аксенов этой вещью много сделал. Краеугольная книга лириков в споре с физиками.

Аксеновский роман и наполовину не так плох, как о нем написал, например, Данилкин. Мне сравнивать с другими романами того же автора «Москву» не приходится — Аксенова читал мельком, давно и мало. Если уж сравнивать «Москву» с чем-то, на ум приходит проза Алешковского с абсурдом, гипертрофией социалистической мифологии, лубочным юмором. Ярости и мата у Аксенова, правда, нет, но диалоги поэта-лауреата Смелякова( Симонова) со Сталиным, ирония над советской аристократией, стилистикой эпохи — все это очень неплохо. К концу, правда, начал автор несколько сбоить со своими югославскими шпионами, но почти всю дорогу книга откровенно веселила. Аксенов почти не перехлестнул за грань вкуса и меры, написал озорной и забавный роман. Зря его ругают.

Автобиографическая публицистика, которая читается как роман.

Нет, Аксёнов не восхищается Америкой, и не разочаровывается ей, как многие пытаются изобразить в рецензиях на “Грустного бэби.” Автор задался целью рационализировать представление о стране, убрав всякую идеологическую призму. Он показывает США такими, каковы они на самом деле, и полностью принимает их именно такими.

В отличии от России. Здесь видна большая боль и обида.

Ну и кроме интересной и занимательной информации, это просто качественная проза, хорошо образованного и культурного человека, которую, у современных авторов, очень трудно встретить. Читается спокойно, с большим удовольствием.

Как на мой взгляд, эта вещь написана примерно в расцвете творчества Аксенова. Где-то лет в 35, ну и это тот Аксенов, который мне ближе всего.

Почему — именно тогда расцвет его творчества? Можно и поспорить, но это — мое личное мнение.С возрастом мы что-то приобретаем, что-то теряем? Банальная истина, кто-то не согласен? И в творчестве, и в спорте, ну и вообще — в жизни...

Приобретаем опыт — теряем юношеский задор. Ну и так далее...

Здесь Аксенов — уже уверенный в себе автор, знающий секреты писательского мастерства. Но и еще по-юношески беспечный, я бы так сказал.

Опять же, общая истина — сначала ты работаешь на свое «имя», потом «имя» начинает работать на тебя. Но вся фигня в том, что этому «имени» приходится соответствовать. В 25 лет можно заявиться на серьезное собеседование в футболке и джинсах — и это тебе может сойти с рук. В 45 лет — уже надо костюм с галстуком надевать. Если заявишься в рваных джинсах — тебя точно не поймут.

Ну вернемся к Аксенову. В этот период он уже знает, что ему подвластно — все! Сознает свое мастерство, сознает свою силу. И в то же время, не нужно думать — а не слишком ли я тут разрезвился...

Но ближе к теме. «Затоваренная бочкотара» — вещь крайне несерьезная, где-то даже «проходная», ни на что особо не претендующая. Но! Она написана настолько свободно, насколько раскованно, что даже где-то завидуешь... Нет, не писательскому мастерству автора, а его внутренней свободе. Завидуешь, если так можно сказать, — высокоталантливому «раздолбайству» автора. «Я могу написать любую хрень — но это будет восхитительная хрень».

Примерно так. Ну вот — как мог, так и написал. Получилось донести мои мысли — не знаю. Ну так и я — не Аксенов, с трудом буковки на клавиатуре подбираю.

«Не стреляйте в тапера — он играет как умеет» (с)

Не будь замечательного отпуска, я бы еще, наверное, долго мусолил это объемное произведение. Наличие же двух полноценных недель, свободных от офисных и бытовых заморочек, позволило уместить чтение «саги» во вполне приемлемые сроки. Ну да хватит обо мне, давайте поговорим о книге.

Честно скажу – ожидал от нее большего. Временной отрезок описываемых в книге событий – интереснейший – с 1925 по 1954 – сроки «сталинского правления». Масштаб описываемых событий – грандиознейший. Количество персонажей – огромно. И у меня создалось впечатление, что Аксенов просто-напросто не вытянул своего замысла. Многие события в жизни героев описаны чисто схематически, а некоторые – и вовсе оказались не освещены, хоть и названы.

Огромным недостатком книги считаю также излишнее педалирование тем секса «всех со всеми» и огромное количество мата. На нем тут также общаются все со всеми – без различия пола, образования и воспитания. Из-за этого роман вышел до неприличия грязен. Причина этого явления, на мой взгляд, кроется во времени написания романа – рубеж 80-х – 90-х годов прошлого века. Время, когда стало можно. Можно ругаться матом, ругать Сталина и Советский Союз. Практически ставить равенство между действиями фашистской Германии и Советского Союза.

Роман грязен еще и потому, что в нем, перефразируя известную поговорку, практически нет незапятнанных, есть недоразоблаченные. По прочтении я честно пытался вспомнить хоть кого-то из персонажей, кто не совершил бы хотя бы одного неблаговидного поступка. Нашел. Троих. Агаша (второстепенный персонаж, домработница семьи Градовых – главной семьи романа), да Пифагор с АрхиМедом – замечательные собаки семьи Градовых. Даже у сугубо положительных героев – старшей пары «клана» Градовых – Бориса Никитича и Мэри Вахтанговны – есть темные пятнышки на судьбе. Вот уж, воистину – «чем лучше узнаю людей, тем больше нравятся собаки».

В книге есть пара интересных особенностей, о которых мне хотелось бы упомянуть.

Особенность первая – довольно обширные врезки – цитаты из газет того времени. Эти врезки синхронизированы со временем описываемых в романе событий, и тем интересны. Одна беда – на мой взгляд, не хватает каких-то авторских комментариев к этим врезкам. Хотелось бы знать мнение автора о тех газетных заметках, которые он приводит. Понятно, что далеко не все они правдивы, но ведь, наверняка, и не все лживы. Хотелось бы помощи автора в вопросе отделения зерен от плевел.

Особенность вторая. Также, как и врезки из газет, в романе время от времени встречаются и врезки некоторого мистического плана. Дескать, рядом с миром людей на улицах Москвы обитают и некоторые животные персонажи, в которых переселились души небезызвестных политических и прочих деятелей различных эпох. Как литературный прием, эти мистические вставки, безусловно, очень интересны. Но, на мой взгляд, тут автор явно недоработал. Переселение душ великих мира сего в персонажей животного мира скорее хаотично, чем логично. Судьбы одушевленных животных в романе не прописаны. О них, что называется, сказано-упомянуто, и брошено, не доработанным.

«Сладостный стиль» издан в 1996 году. Это уже поздний Аксенов, мэтр, свободно путешествующий по странам и эпохам. Роман, в котором спивающийся русский «независимый» режиссер, перебравшись в Америку, вдруг становится в центре исторических событий.

***

В образе главного героя – Александра Корбаха, можно найти черты и Андрея Тарковского, и Владимира Высоцкого, и самого автора романа. Он также как Высоцкий – известный бард и его песни поет весь СССР. Как Тарковский, он режиссер, правда, театра «Шуты», но уже в Америке осуществляет свою давнишнюю мечту и ставит фильм. От Аксенова Корбах позаимствовал изгнание и не всегда легкую жизнь на чужбине.

Но это все элементы взрослой жизни, а было еще и детство, в котором Александр до десятого класса носил фамилию Ижмайлов – отчима, которого считал отцом. Только подростком он узнал, что на самом деле является сыном Якова Рувимовича Корбаха, сгинувшего в тюрьмах по доносу Ижмайлова.

Потом был разрыв с семьей и переезд к бабушке. Попытки учиться на филфаке МГУ, в театральном училище, режиссерском отделении ВГИКа и, наконец, на Высших сценарных курсах. Отовсюду его вскоре выгоняли под благовидными предлогами, но от скатывания на дно помогали песенные заработки и, наконец, созданный и признанный официальным театр «Шуты». В промежутках этой бурной жизни была еще знаковая встреча с великими стариками Михаилом Бахтиным и Леонидом Пинским, беседы с которыми существенно раздвинули культурологические горизонты; знакомство с диссидентами и понимание, что это не его путь; женитьба на Анис и рождение близнецов и тихий алкоголизм от творческой и жизненной безысходности. Так что предложение не мозолить глаза своими постановками и заодно съездить в творческую командировку, подоспело как раз вовремя. Корбах очутился сначала во Франции, а когда своими свободными речами вызвал соответствующую реакцию партийных органов, перебрался в США.

***

Роман как раз и начинается с приземления главного героя в JFK Airport, где его, оказывается, никто не встречает. Не встречает по той простой причине, что в телеграмме из Франции глупо перепутали даты, и толпа журналистов облепила выход из терминала только на следующий день.

Упадок жизненных сил выразился в полном смирении и принятии окружающей действительности, где легендарная для эмигрантов личность вот так запросто может сидеть рядом за столом и пить вместе со всеми водку. Житии в многозаселенной квартире бывшего соотечественника, а сегодня – нью-йоркского таксиста. Случайных заработках и необъяснимых случайностях.

Все началось с конфликта в супермаркете. У задержанного Корбаха проверили документы, и к его счастью управляющий смог соотнести фамилию странного лысеющего мужчины и владельца сети. Главный Корбах был очень богатым человеком, но имел одну трудно объяснимую страсть – восстановить как можно шире свое генеалогическое дерево. Александр оказался его дальним родственником, что существенно повлияло на последующую жизнь.

***

Далее были новые интересные знакомства, преподавание в университете, возвращение в СССР, но уже в качестве директора благотворительного фонда, съемки фильма о Данте и многое другое. События развиваются с бешеной скоростью, перекидываясь с континента на континент, из одной страны в другую, все более и более поднимая градус повествования. В результате получилась этакая утопия, но в отличие от «Остров Крым» не в масштабах страны, а на уровне одного взятого человека.

Весь 550-страничный роман читается на одном дыхании и даже перед каждой главой содержит стихотворные вступления – дань двум Гвидо – Гвиницелли и Кавальканти, которые и породили своим творчеством «новый сладостный стиль».

В идее «Острова Крым» нет ничего особо оригинального. Она была перед глазами – материковый коммунистический Китай и лежащий через пролив Тайвань, куда после поражения от войск Мао Цзэдуна перебрался генералиссимус Чан Кайши со своей партией Гоминьдан.

Но одно дело – идея, и совсем другое – разработать полноценную утопию, создав один из лучших романов середины XX века.

***

Как следует из названия, Аксенов превратил полуостров Крым в остров. Отбившись от наступающей Красной Армии, остатки соединений Врангеля создали на нем процветающее государство. Ультрасовременный Симферополь, стильная Феодосия, небоскребы Севастополя, минареты и бани Бахчисарая, американизированные Джанкой и Керчь – таковы реалии этой небольшой страны, намного превосходящей своего 250-миллионного соседа.

Из выступления представителя Крыма в ООН:

«Организация «Крым-Россия», разумеется, весьма польщена тем, что «Тайм» выделил нам полную сотню процентов свободы и в равной степени огорчена тем, что щедротами «Тайма» Советский Союз наделен лишь восемью процентами оной, однако мы в который уже раз заявляем, что все статистические данные «Крыма-России» и Советского Союза должны плюсоваться и делиться на общее количество нашего населения. Вот вам другой пример. В Советском Союзе, по данным«Тайма», приходится 18,5 легкового автомобиля на тысячу населения. В нашей организации, которую журнал не удосуживается назвать даже географическим понятием, а именует словечком туристического жаргона «О кэй», оказывается, 605,8 автомобиля на тысячу населения. Господа, если вы в статистических исследованиях используете понятие «Россия», извольте плюсовать данные Советского Союза и организации «Крым-Россия». При этом единственно правильном методе, господа, вы увидите, что Россия на текущий момент истории располагает 25,3 автомобиля на тысячу населения и 16 процентами свободы по шкале журнала «Тайм».

Героем своего романа Аксенов выбрал главного редактора влиятельной газеты «Русский Курьер» Андрея Лучникова. Этот островной «шестидесятник», фактически, являясь «человеком мира», имеет возможность регулярно посещать Москву, где поощряют его идею Союза Единой Судьбы. Но об этом чуть позже.

Крым Аксенова – это не только плавильный котел народов, нация, составленная из потомков татар, итальянцев, болгар, греков, турок, русских войск и британского флота, но еще и собранное в одном месте все многоцветье идеологических воззрений. От «Союза Возрождения Родины и Престола», ратующего за победоносный поход на Москву, до «Союза Единой Судьбы», стремящегося, наоборот, мирно присоединить Крым к СССР.

***

Кажется, идея-фикс Лучникова не выдерживает никакой критики. Вполне здравомыслящие люди объединяются ради того, чтобы угробить процветающее государство. Но, если вспомнить, что речь в утопии идет все-таки не о конкретных странах, а об идеях, то все становится не столь однозначным.

«Русская идея» в ее интеллигентском разрезе – это всегда вина. Вина перед крепостными, перед пролетариатом, перед народом. Хотя, здесь нет особой русской специфики. В США белые южане до сих пор испытывают чувство вины за своих предков-плантаторов. А сытые европейцы, переживая комплекс неполноценности от этой сытости, массово бросились в 60-70-е спасать страны третьего мира от голода и болезней.

Естественно, далеко не все согласны на острове с Лучниковым и его идеями. Естественно, кто-то пытается решить проблему простейшим путем – застрелить главного редактора «Русского Курьера». Но идея Единой Судьбы постепенно становится доминирующей среди населения. (Как при этом не вспомнить Французскую революцию, где кучка журналистов и адвокатов с ораторскими способностями ввергла целую нацию в пучину братоубийственной гражданской войны).

Итог печален. Крым принимает решение о присоединении к СССР, на что старший собрат отвечает немедленной военной оккупацией острова. На глазах рушится процветающее государство, чтобы подобно Римской империи вновь возродиться через много лет в процветающей России.

***

На мой взгляд, «Остров Крым» — гениальный роман. Гениальный не только с точки зрения создания своего уникального, неповторимого пространства. Если жизнь в СССР Аксенов знал не понаслышке, то прописать вплоть до мельчайших деталей жизнь целой виртуальной страны – дано не многим. И на всю эту конструкцию еще навешивается мировая история противостояния идей, начиная с Римской империи, через Французскую революцию к «холодной войне» капитализма и социализма.

Книги такого масштаба можно пересчитать по пальцам.

***

Есть еще одна идея, постоянно присутствующая в романе «за кадром».

Почему? Почему отнюдь не худшая часть нации, бежавшая из России в 1917-м и в последующие годы, так и не смогла создать своего альтернативного государства? Среди них были очень богатые люди, которые могли бы подобно Ротшильдам, скупавшим земли в Палестине и переселявшим на них евреев, договориться с какой-нибудь не очень богатой страной того времени. Почему идея-фикс о всеобщем сборе так и не овладела умами и не приобрела реальных очертаний?

Ведь были же в стране меценаты, строившие огромные музеи, земские и городские больницы, школы, собиравшие уникальные коллекции и после завещавшие их народу.

Может быть, действительно, это горькая судьба России. Судьба страны, сначала вытравливающей всякое инакомыслие, а потом, в периоды кризиса, остающейся без новых идей, у разбитого корыта.

У меня нет однозначного ответа.

***

Вердикт – обязательное чтение. «Первоисточник», из которого потом выросло не одно направление современной русской литературы.

Для своего времени этот роман стал событием. Мы читали его десятиклассниками и первокурсниками. Зачитывались. Даже старшеклассники понимали, что нельзя тут всё принимать на веру. Ясно, что не будут миллиардеры обсуждать планы небольшой войны так, походя, за коктейлем: «Там ещё «Энтерпрайз» должен болтаться». Ясно, что никто не станет имитировать ядерный удар по штаб-квартире ЦРУ, чтобы проверить рядового кандидата в сотрудники. Гангстеры вообще взяты из комиксов. Мы, правда, тогда комиксов не видели, но представляли их себе очень точно.

Но это всё мелочи. «Джин Грин» был исключительно популярен. Во-первых, непреходящее ощущение фиги в кармане. Во-вторых, обилие приключений. В-третьих, и в-главных, это было окно в незнакомый нам мир. Картины его убеждали множеством мелких деталей, ненужных и даже вредных с точки зрения пропаганды. Оставалось только отделить информацию от идеологии. А уж это мы умели.

Теперь я думаю, что фигу в кармане держали все три соавтора, несмотря на свою безупречную или почти безупречную на тот момент биографию. Эта биография и связи, вероятно, помогли книге пройти через цензуру. И тема, конечно, разоблачение империализма. Правда, разоблачение получилось каким-то подозрительным, а многие цэрэушники и белоэмигранты оказались вполне симпатичными ребятами. Но формально все идеологические ритуалы были исполнены. При Брежневе формальное исполнение ритуалов могло помочь книге дойти до читателя.

А теперь всё-таки о плохом. Сегодня эту книгу читать не стоит. После всего, что мы сами увидели, узнали и пережили, большая часть текста оставляет впечатление поверхностной журналистики. В лучшем случае. Исключение – главы о войне во Вьетнаме. Они сделаны действительно хорошо. И, конечно, выступление пастора перед курсантами – прямое и явное издевательство над выступлениями замполитов всех рангов, всех времён и всех народов.

А в козырях-то нынче мизер

Я не большой знаток азартных игр. Вернее даже так — небольшой. Однако было время, мало-помалу игрывал. В картишки. И мой совсем маленький игровой опыт подсказывает мне, что играть нужно с холодным умом и медленно бьющимся сердцем — во избежание полного проигрыша и выворачивания карманов наизнанку (было дело).

Как по мне, так эту книгу нужно рассуждать, обсуждать и может быть даже осуждать (если осуждать) с холодным умом и медленно бьющимся сердцем. Потому что если отпустить эмоции, постоянно возникавшие по мере чтения книги, то они могут увести совсем в другую плоскость и перевести разговор-монолог в разряд ругательно-оскорбительных и нелицеприятных. Именно поэтому написание вот этого отзыва на прочитанную с десяток дней назад трилогию было отложено до полного, так сказать, эмоционального выхолаживания.

Знаете, я не люблю сталинистов. Не люблю ярых твёрдых «большевиков» с Лениным в башке и с наганом в руке — они непременно тычут ленинскими и сталинскими цитатами всем в зубы и добавляют тычок тем самым наганом, а то и маузером. И всегда готовы пустить свой летящий паровоз с бронепоездом, который стоит на запасном пути, в ход. Вместе с маузером.

Но ровно настолько же я не люблю и антисталинистов. И даже не антисталинистов, а просто тех, для кого слово «СССР» и «Россия» априори являются олицетворением всего ругательно-хулительного и плохого. К сожалению товарищ-господин Аксёнов в этом своём романе прямо поместил себя именно в этот разряд. Т.е. он не просто критически описывает советский, а точнее — сталинский период существования страны с названием СССР, а именно нагнетает и гонит волну, он тщательно наделяет всё советское прилагательными совершенно уничижительного свойства и значения, он переносит своё личное отношение к Стране и Сталину и к Системе (между всеми этими тремя понятиями он явно проводит параллель и попросту ставит знак равенства — вот такой: Сталин=Страна=Система) на всех своих героев и персонажей. Ну, кроме тех персонажей и героев, которые являются частью системы. Т.е. просто взял и разделил всю страну на два лагеря: одни — часть системы и потому несгибаемые борцы и угнетатели с поработителями (прежде всего это партаппаратчики, ну и затем НКВДшники, ГПУшники и прочие МГБшники), а другие — сгибаемые и порабощённые страдальцы и несоглашенцы. Третьих нет. Ибо!

С самого начала романа у Аксёнова практически все (ВСЕ) персонажи, главные персонажи, герои, а также просто случайные люди — все они либо тайно либо активно являются критиками (как минимум) или хулителями или борцами. Возможно в той микросреде, в которой рос сам Аксёнов, и было так, но всё-таки это явно сгущение и передёргивание — хотя бы потому, что я и сам из поколения, родившегося в пятидесятых, а мои родители уже родом из конца 20-х — начала 30-х, а мои деды и бабки и вовсе от начала века XX. И потому ведь за время совместной жизни и общения и с родителями и с дедами и бабками я слушал и слышал что и как они рассказывали и вспоминали. Помню рассказы бабушки о барщине и о работе в господском доме, помню рассказы матери и отца о военном и послевоенном периоде — всякое вспоминалось и рассказывалось, но такого оголтелого отношения к стране они точно никогда не упоминали. И тут у меня возникает конфликт с личным, субъективным и пристрастным отношением Аксёнова к тому периоду существования страны, о котором он пишет, и ощущается проблема противоречия между личным отношением Аксёнова и моим (в пересказах и воспоминаниях моих родственников о том же самом периоде) отношением — он верит себе, а я верю своим близким.

И не то, что Аксёнов говорит неправду и сосредотачивает в книге сплошную ложь, но он просто концентрирует только одну сторону бытия и игнорирует или намеренно уничижает сторону бытия другую (жалкое московское метро — это сильно у него написано, и главное что как точно, ведь московское метро и в самом деле самое жалкое в мире, верно?). Метро жалкое, люди несчастные, ДнепроГЭС дрянь, песенки убогие, физкультурные парады чёрт те какие, армия беспомощная, военачальники бездарные уроды, Жуков генералишка и маршалишка, генералиссимус Суворов противный был старичок, ну и так далее. Вот такой встроенный в себя и в своё мироощущение и мировосприятие фильтрик демонстрирует нам господин-нетоварищ Аксёнов. Такой вот ниппель.

Теперь о литературных достоинствах трилогии. Знаете, у меня ведь это не первая и не единственная прочитанная книга от Аксёнова (поисковик выдал на гора четыре предыдущих книги — трём из них мною выставлены твёрдые четвёрки, а сборник «Время ноль» и вовсе заполучил четыре с половиной звезды). И вот как мне кажется, «Московская сага» Аксёнова как раз с точки оценки литературных достоинств слабее всех предыдущих. Не то, что слабее, но как-то видимо вот эта его анти-всякая заряженность сказалась на нормальном восприятии романа просто как книги, просто как литературного труда. Хотя вот и ляпы ведь явные налицо: там где-то в тексте у Аксёнова написано «паровозы зиждились в депо» — ну ведь явная смысловая ошибка, зиждиться — значит основываться на чём-то, а паровозы в депо просто стояли на рельсах. Эх, Василий Павлович! Пролитая и выплеснутая аксёновская желчь разлилась не только в эмоциональное поле, но и заразила своей горечью поле литературное. А жаль.

Что касается судеб градовских людей, то всё-таки нужно отдать должное Василию Аксёнову — герои и персонажи получились и характерные и яркие. И с некоторыми точно можно было бы и подружиться и сблизиться.

Вот и получается, что я глубоко уважаю противников, борцов и критиков системы Шаламова, Астафьева, Гранина, Кочергина, Никулина и многих других, но вот Аксёнова к уважаемым не отношу. Краплёная колода, знаете ли, да и валет наколот. К тому же передёргивает. Вистовать не будем.

а что, собственно, не так в итоге случилось, не понимаю критиков? все по-аксенову. и миллиардер-русофил, попросивший ввести войска, и сплошная коррупция, и советский тоталитаризм, все на месте. Аксенов гениально предвидел развитие событий и написал с достоверной точностью. Войнович и Аксенов- два человека, которые предсказали нынешний ад, один в «Москва 2042», а другой в «Острове Крым».

Таинственная страсть (Роман о шестидесятниках) стал предсмертным романом автора. Это скорее воспоминания, похожие на черновой вариант, который не успели отредактировать (по причине смерти самого автора), а склеили из нескольких разных по стилю частей.

С характерным авторским взглядом Василий Аксенов описывает окружающих его людей и события тех лет, происходящие в Советском Союзе. Для героев придуманы прозвища: Роберт Рождественский — Роберт Эр, Белла Ахмадулина — Нэлла Аххо, Евгений Евтушенко — Ян Тушинский, Андрей Вознесенский — Антон Андреотис, Булат Окуджава — Кукуш Октава, сам автор предстает под именем Ваксона.

С юмором, писатель издевается над своей эпохой и над «собратьями по цеху». Он рассказывает о них разные истории (частично вымышленные), с нескрываемой иронией, себя же выставляет непримиримым антисоветчиком, борцом за справедливость и героем любовником.

О чём же сама книга:

Жизнь начала 60-х годов. Творческая интеллигенция отстаивает свои свободы. Для себя я разделил произведение на несколько важных этапов:

Этап первый, где все герои выступают единым фронтом.

Шорты. 1964 г. Местные власти распорядились запретить ношение шорт. Милиция задерживает и увозит с набережной много молодёжи. В Коктебеле разворачиваются события, в которых принимают участие известные писатели. Противостояние завершается поражением местных властей:

«В тот же вечер на террасе дома Волошина поэт-юморист либерального крыла Лодик Ахнов (Владлен Бахнов) спел только что им самим сочиненную песню:

Ах, что за славная земля

Вокруг залива Коктебля:

Колхозы, бля, совхозы, бля,

Природа!

Но портят эту красоту

Сюда приехавшие ту-

Неядцы, бля, моральные

Уроды.

Спят тунеядцы под кустом,

Не занимаются трудом

И спортом, бля, и спортом, бля,

И спортом.

Не видно даже брюк на них,

Одна девчонка на троих

И шорты, бля, и шорты, бля,

И шорты.

и т. д.»

Этап второй, где дружба оказывается сильнее всеобщего порицания.

1963, март. Кремль Закоренелые сталинисты, на встрече Хрущева с творческой интеллигенцией в Кремле, не собираются сдавать свои командные позиции в литературе, в штыки воспринимают каждое слово молодёжи. На них обрушивается град упреков и критики. Обвинения в том, что «молодые писатели из СССР мешают им строить социализм»!

Этап третий, где нужно делать не легкий выбор.

Август 1968 советские танки входят в Прагу. Жена Тушинского Татьяна во время «посиделок» задает друзьям прямой вопрос, что они выбирают: предательство или сострадание? «Мне кажется, что после хрущевского опороса наши мальчики склоняются к первому, — говорит Татьяна. — Они забздели, что их перестанут печатать и выпускать за границу».

Этап четвертый, где друзья уже не друзья.

Ваксон вместе с новыми друзьями Олехой Охотниковым (Евгением Поповым) и Венечкой Проббером (Виктором Ерофеевым) задумывают издать неподцензурный альманах “Метрополь”. В нем должны напечатать ещё непризнанных авторов, и для авторитета устоявшихся. Но все дальше и дальше расходятся дороги друзей.

Этап пятый, где Роберт Рождественский — Роберт Эр, «судит самого себя». Эту главу хочется отдельно рассмотреть, по той причине, что автор устраивает самосуд над своим героем Роберт Эр. Себя же автор выводит, как непримиримого борца со властью. Интересный факт, что семья Рождественского требовала изъять часть глав из произведения, считая их не достоверными. Мне лично интересно, каким образом автору удалось прочитать мысли Роберта, чтобы написать от его имени покаяние. Роберт Рождественский, который умер в 1994 году, никогда не сможет ответить нам, раскаивался он в чём-то или нет. Однако его творчество отличавшееся искренностью, ярко выраженной гражданственностью, поэтической темой которого стала борьба за мир, преодоление социальной несправедливости, уроки Второй Мировой войны, красоты человеческих отношений, морально-этических обязательств, скажет за него.

Глава 1979. Административное. Роберт анализирует прошедшие годы. Почему это случилось с его поколением? Когда наша дружба пошла наперекосяк? Что было не так? Далее следует сравнения Роберта и Ваксона. «А почему же ты не вспоминаешь о себе..? Ведь ты и сам от них ушел, от прежних, признайся, Роб! Ты в партию ушел от них, от беспартийной богемы, от фронды, которую грязной тряпкой отхлестал Хрущев. Ты потащился совсем в другую сторону, почти столь же немыслимую для всех, сколь и Радио Свобода». «Ваксон как-то точнее держался, чем ты. Он орал на каждом углу о партийных преступниках.

Этап шестой, где приходит конец и зарождается новое начало.

Вакса стал неудобен для власти, и на него совершается покушение, когда он с Ралиссой (Майя Аксенова) возвращается на машине в Москву после встречи с отцом.

«- Это конец! — успела воскликнуть Ралисса».

Основной идей произведения является дружба, предательство и любовь. Поколение предает само себя, не сумев сохранить творческое единство в противостоянии власти. Личные амбиции и любовные предательства разделяют их. Беспорядочные отношения и любовные связи между героями советской богемы говорят о том, что не так уж эта публика была разборчива в поступках. Измены и предательства в этой среде стали общепринятой вещью.

P.S. Что тут сказать, Аксенову удалось всех, показать в неприглядном свете.

Прочитал 200 страниц из 400. К этому моменту надежда на интересный затягивающий сюжет угасла совсем. Может оно там только и начинается, но сил уже нет.

О чём первые 200 страниц: это различные зарисовки о том, как главный герой — богатый миллионер, перемещаясь по миру, кушает чёрную икру и прочие деликатесы, пьёт самый дорогой алкоголь, сношает (прошу прощения) девок толпами и... и всё. А, нет – ещё везде все его узнаЮт и трепетно мечтают взять автограф — как же, главный герой – главный редактор известной газеты! ГАЗЕТЫ! Это вам не какой-то там голливудский актёр или Президент!

Есть и плюс. Данная книга излечила меня от «читательского мазохизма» — читать через силу в ожидании, что «вот сейчас начнётся!». Теперь, если я чувствую, что «не начнётся», бросаю без сожаления – на свете очень много более интересных книг, которые не нужно «уговаривать».

p.s. Учитывая, что недочитанным произведениям нельзя выставлять оценку, вынужден убрать. За «уговорённую» часть — 5 из 10.

Начало очень тяжелое, автор совсем не думал увлечь читателя с первых страниц, как это делается сейчас, зато постепенно (незаметно) роман затягивает, чего там скрывать, становится все более интересно. Да, встречаются непростые моменты и нелогичные поступки некоторых героев, например Кузенков крайне противоречив, но в общем вполне достойное произведение. Может перечитаю через годы и признаю Классикой.

И еще: для любого, кто чтит историю, вызывают сомнения существование такого государственного образования, как остров Крым «под носом» огромной империи, но есть же такие страны — Финляндия или Япония, которые были абсолютно другим миром по сравнению с Совдепией. Так что прецедент есть (точнее был; хотя может все же еще есть).

Рекомендуется вдумчивым читателям и любителям умной альтернативной фантастики.

Далеко не лучшая вещь Аксенова тем не менее неплохо передаёт настроение писателя накануне эмиграции.

1979 год. СССР начинает войну в Афганистане и готовится с помпой провести Олимпиаду. Империя кажется несокрушимой, но смутное предчувствие катастрофы уже витает в воздухе. В «Гибели Помпеи» им пропитана каждая страница... Актуально ли звучит этот рассказ в XXI веке? Безусловно. Стоит ли браться за чтение не ради политики, а для эстетического удовольствия? Сомневаюсь. Автор перемешал советские реалии и некоторые черты Римской империи, но все его иносказания лежат на поверхности. И.В.Сталин здесь фигурирует под кодовым именем Исторический Великан ( ИВ), а маршал Жуков и вовсе стал Тараканкиным. И ещё. Что добавляет этому тексту матерщина? Назовите меня ханжой, но ведь русский язык и так достаточно богат. А ранний Василий Аксенов блестяще обходился нормативной лексикой.

Хорошо,что в библиотеке взял книгу, а кто то ведь деньги платил. Автор поразвлекался, а люди потеряли время на чтение этого стёба над всем и вся.

Читая роман «Остров Крым» я никак не мог отделаться от навязчивого непроходящего ощущения некой неправильности, противоречивости разворачивающихся событий, глубокого внутреннего диссонанса в происходящем. Связано это с тем, что нам прекрасно известна судьба и биография писателя В. Аксенова, его взгляды, его сложные отношения с советской властью и тот примечательный факт, что уже через пару месяцев после окончания «Острова» он уедет преподавать в Штаты и будет лишен советского гражданства. Именно поэтому меня никак не оставляло ощущение, что я читаю не роман одного из самых западных советских авторов-шестидесятников, а какой-то махровый соцзаказ, едва ли не комсомольскую агитку.

В романе идет речь о судьбе фантастического географического образования – острова Крым – который после революции и гражданской войны стал временной базой разбитого белого движения, а дальше бодро и обособленно развивался в параллель с Советским Союзом и развился до такого уровня капитализма и демократии, что обзавидуются любые европы. Аксеновский остров Крым – это демократический плюралистический рай, место вдохновенной природы, пейзажей и архитектуры, высокоразвитых техногенных городов, это мир творчества, космополитизма, волюнтаризма, праздности и непрекращающихся развлечений, всеобщего достатка, сексуальной свободы и независимости ото всех. Место богатое и свободное во всех отношениях. И вот этот рай, свободный, веселый и вечно пьяный остров, убежище белого дворянства, желает войти в состав СССР… Такая вот нетривиальная жила сюжета.

Транслирует идею общей судьбы русского народа главный герой – издатель крымской газеты «Курьер», автогонщик, миллионер и плейбой Андрей Лучников. Андрей ведет, что называется, светский образ жизни, активно колесит по миру (Москва, Нью-Йорк, Париж, Стокгольм), встречается с друзьями, в т.ч. и с подвально-чердачной московской богемой (в его друзьях и саксофонист Дим Шебеко, и опальный режиссер Виталий Гангут), крутит роман со спортивным диктором советского телевидения, сексапильной красоткой Татьяной Луниной. И вот перед очередными выборами в крымский парламент Лучников решает создать партию и возглавить движение за объединение анклава с красным материком. Без всякой выгоды для себя, исключительно во славу высоких идей. Параллельно его очень вяло и ненавязчиво пытаются убить, но для нашего супермена, как известно, нет никаких препятствий.

В общем-то, вопрос, почему атлантист Аксенов пишет роман, где маленькая счастливая демократия с удовольствием бросается в пасть тоталитарного левиафана, остается главным. Наверное, каждый увидит здесь что-то свое, но я понимаю метафору текста следующим образом.

Сказочный остров Крым, Крым Василия Аксенова со всем его загульным размахом, неистощимой свободой и неконтролируемой демократией, с полной свободой творческой реализации – это, безусловно, рай русской интеллигенции. Это мир, где человек имеет неограниченные возможности для самореализации, где он может попробовать себя во всем (в бизнесе, в искусстве, в политике, в спорте) и добиться всего. Неслучайно остров буквально набит суперменами – и это не только Луч, но и его отец Арсений, сын Антон, его многочисленные одноклассники, занимающие высочайшие посты и положения на острове. Тогда Чонгарский пролив, отделяющий Крым от материка, – это водораздел между народом и интеллигенцией. Непреодолимый водораздел, возникший, что характерно, в период гражданской войны. А главный герой Андрей Лучников – это гипертрофированный, доведенный до экстремума русский (обязательно – аксеновский) интеллигент.

Принимая за основу эту систему координат, мы легко убедимся, что пресловутая идея общей судьбы, идея слияния острова с Союзом – это ни что иное как извечное чувство вины русской интеллигенции перед своим народом, самопожертвенное желание разделить с ним его нелегкую трагичную участь. Именно об этой жертвенной идее книга. Ведь Лучников прекрасно знает, какие порядки царят в Союзе, пишет разносную статью на Сталина и прекрасно понимает, что добившись объединения, разрушит свой рай, что вместе со своими сподвижниками поедет в Сибирь, но он все равно неотвратимо и вдохновенно летит, как мотылек, на пламя. Кажется, из всех качеств русской интеллигенции именно идеализм Аксенов ценит превыше всего.

Однако вовсе не идея романа вызывает во мне тоску и недовольство, хоть она и напоминает безопасную любовь к Отчизне из окна проносящегося поезда. Неприятны сами герои. Неприятен Андрей – дутый супермен, герой-любовник и обольститель, талантливый журналист и выдающийся гонщик, человек, у которого с легкостью получается все, за что бы ни брался, которому без вопросов дает любая, на какую бы ни взглянул. У него есть все, но ему этого мало. Наш самодовольный зарвавшийся сноб собирается совершить историческое деяние! Странно, но во всем мире нет никакого разумного противодействия его планам (про образ антагониста Игнатьева-Игнатьева говорить просто смешно), все формальные противники оказываются друзьями, да и вообще весь мир вокруг – это одна большая дружная компания великолепного Лучникова! Луч не боится ни Союза, ни КГБ, ни иностранных разведок и сам постоянно мастерски ускользает от них. Русский Кларк Кент, да и только.

Ну и второй момент, который вызывает наибольшее отторжение – это любовная линия и образ московской шлюшки Татьяны. Вообще, тема отношений с замужней женщиной Аксенову очень близка (она уже возникала в «Ожоге», да и сам В.П. увел свою будущую супругу Майю у мужа), но отношения Лучникова и Тани уж никак не назовешь здоровыми, причем образ главной героини, наставляющей рога нелюбимому супругу и продолжающей с ним спать, разъезжающей по загранкомандировкам, напрочь позабывшей о детях, завербованной КГБ для шпионажа за любимым, продавшейся за валюту американскому миллионеру, не вызывает никакого сочувствия, а только брезгливость. И та патологическая покорность, с которой штабелями слагаются перед ней самые великолепные мужики, на мой вкус, смешна и необъяснима.

Безусловно, в романе есть выдающиеся, почти гениальные эпизоды (стычка Кузенкова с дедом-доносчиком, разговор с «портретами») и живые, реалистичные персонажи (все тот же номенклатурный работник Кузенков, режиссер Гангут), но они эпизодичны и не так значимы для истории. Сам же сюжет за прошедшие десятилетия во многом утратил актуальность, и нашим поколением миллениалов воспринимается совершенно иначе: нет уже того обязательно великого Советского Союза да и жертвенной аксеновской интеллигенции уже тоже, кажется, нету.

То ли дело «Ожог». Вот в «Ожоге» как нигде ощущается и авторский нерв, и безысходность, и желание выразить, выплеснуть из себя нечто темное и невыразимое. Здесь нет места суперменам и благородным лордам, герой романа хоть и безусловно талантлив, но мучительно несчастен, и жизнь его – бег сквозь затянувшийся алкогольный трип. «Ожог», как центральный переломный роман Аксенова, заслуживает подробного большого разбора и глубокого анализа, но, к сожалению, я не обладаю нужными знаниями мотивов и обстоятельств, чтобы попытаться его дешифровать. Поэтому придется ограничиться сжатым отзывом.

Начну с того, что герой в романе разделен на пять ипостасей: это ученый Аристарх Аполлинариевич Куницер, лабух-саксофонист Самсон Аполлинариевич Саблер, писателей Пантелей Аполлинариевич Пантелей, врач Геннадий Аполлинариевич Малкольмов и скульптор Радий Аполлинариевич Хвастищев. Вместе с маленьким Толей фон Штейнбоком эти пять инкарнаций образуют собирательный образ главного героя книги. Герой Аксенова, безусловно, чрезвычайно талантлив, но талант его никак не может вырваться на простор, реализоваться в полной мере, потому что окружающая советская среда, бесчисленные рамки, обстоятельства и персоналии не дают этому свершиться, повсюду его встречает строгий наблюдательный взгляд бывших чекистов, и единственным способом заглушить эту непрекращающуюся тревогу, прорваться к гласности и свободе становится алкоголь. Именно поэтому первая часть книги («Мужской клуб») напоминает бессвязный запойный бред, где события, лица, локации и эпохи сменяются с невероятной скоростью и без всякого на то разумного объяснения. Во всем этом приключении героя сопровождает верный друг – американский профессор Патрик Перси Тандерджет (имя которого прямо отсылает нас к американскому истребителю-бомбардировщику Republic F-84 Thunderjet). Характерно, что линии всех пяти героев имеют строго повторяющиеся атрибуты. Например, близкого друга, обязательно с серебряной фамилией: у Куницера – это Аргентов, у Саблера – Сильвестр (все зовут его Сильвер), у Пантелея – Серебряников, у Малкольмова – Зильберанский, а у Хвастищева и вовсе – Серебро. Далее каждая ипостась выступает носителем некой выдающейся идеи: Куницер находит формулу, Саблер – вдохновенные джазовые темы, Пантелей сочиняет сюжет про цаплю, Малкольмов изобретает животворный состав Лимфа-Д, а Хвастищев никак не может закончить своего эпохального динозавра. Иными словами, автор ясно дает понять, что его герой – это архетипический образ творческого человека в Советской Союзе.

Роман содержит два ярко выраженных лейтмотива. Первый – долгий поиск любви, бесконечное движение к объекту обожания, блондинке с золотыми волосами, некой Алисе, которую маленький Толя фон Штейнбок впервые видит в Магадане на пересылке, а писатель Пантелей Пантелей одержим желанием увести ее у мужа, знаменитого конструктора тягачей академика Фокусова. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что в образе Алисы Аксенов изобразил Майю Змеул, любовь всей своей жизни. Второй и наиболее животрепещущий мотив – это противостояние с садистом-следователем, подполковником в отставке Чепцовым, который арестовывал его мать в Магадане, избивал на допросе его друга Саню Гурченко, и упорно продолжает встречаться герою буквально на каждом углу: то в образе гардеробщика валютного «Националя», вахтера НИИ, то шофера чиновничьей «Чайки». И этот детский первородный страх, содрогание под лучом чекистского взгляда ощущаются особенно остро. Именно этот взгляд, это постоянное незримое присутствие изверга и врага не дают герою успокоиться, выдохнуть и зажить полной жизнью. Везде, куда бы он ни пошел, ему видится эта нечеловеческая носогубная складка и седой ежик волос. Роман «Ожог» — это еще и месть реальному чекисту Чепцову, эпизод с изнасилованием дочери прописан с невероятной, хтонической силой, и далее по тексту Аксенов убивает и воскрешает Чепцова, нашпиговывает его обрюзгшее тело иглами, словно куклу вуду, вымещая на образе истязателя собственную боль от ожога.

Примерно в середине текста в повествовании случается перелом. Главный герой во всех пяти ипостасях бросает пить и пытается вернуться к нормальной жизни. Появляются магаданские главы, самые сильные, самые талантливые и самые интересные во всем романе. Сняв верхний наносной слой, автор практически обнажает душу, показывает нам трагические события далекого детства, оставившие в его душе тот самый неизгладимый ожог.

Конечно, читать «Ожог» чрезвычайно сложно, намного сложнее «Острова». Это роман-исповедь, роман-наваждение, где эмоциям отведена роль значительно большая, чем фактам и фабуле. Осложняет восприятие и сложная нарративная техника, поток сознания, к которому постоянно прибегает писатель, переключения с одного героя на другого, отсутствие какой-либо логики в действиях и передвижениях, маниакальное стремление расширить писательский вокабуляр до предела. Роман, по ощущениям, слишком затянут, в нем много лишнего или просто нам не понятного. В тексте огромное количество обсценной лексики и жеребятины, поэтому книгу можно рекомендовать только подготовленному читателю, и я уверен, что сквозь жирный гумус «Мужского клуба» проберутся немногие. Стоит ли оно того? Чтобы развлечься и приятно провести вечер – определенно, нет; чтобы понять, что за человек был Василий Павлович Аксенов – безусловно, да.

Если в 30-50-е в детской литературе пионеры сражались с бандитами, «белыми» или фашистами, то уже в 60-70-е они запросто отправлялись в кругосветные путешествия, выдуманные страны или даже в космос («Москва — Кассиопея»). Вот это как раз одна из таких книг. Наивная и очень простая. Про то, как советский мальчик-гений победил всех и спас всех в вымышленном океанском государстве. Для детей младшего школьного возраста. Хотя, даже не уверен, что современным детям эта книга будет интересна.

А лично меня до сих пор мучает один вопрос: откуда 12-летний советский школьник-отличник знал, как пахнут сигареты с марихуаной?

Книга, похожая на походку хромого человека — рупь пять, рупь пять... Очень хромая книга — как по стилю, так и по содержанию.

Часть первая, автобиографическая — не менее 4, но скорее даже 4,5 звезды. Уникальные по выборке и замечательные по литературному стилю воспоминания мальчика-подростка о своём детстве. Уникальные прежде всего потому, что уникальна сама судьба мальчонки Акси-Вакси (списанная в роман с судьбы самого Аксёнова Васи). Арестованные и репрессированные родители (мало кто не знает о Евгении Гинзбург и её романе «Крутой маршрут»), кочевье по детским приёмникам и не менее казённым детдомам, жизнь в семье тётки, предвоенные и военные годы, заполненные реалиями быта того времени и нюансами и нюансиками взаимоотношений между постепенно взрослеющими и созревающими мальчиками и девочками, дружбы и вражды, подсмотренные фрагменты событий и происшествий, случающимися и происходящими со старшими членами семьи... Ну и великолепие литературной формы, в которую облачены все эти крупицы Прошлого.

Часть вторая, постмодернистская — в моём представлении 2,5, а то и просто 2 звёздочки. Внезапный и непонятно откуда и для чего взявшийся переход к иной литературной форме — с кучей новообразований во фразеологии и словопостроении, с сумятицей смыслов и чехардой событийного ряда, с загибами событийного плана и с нелепицей моно- и диалогов — в общем, полная противоположность части первой.

Итого общая оценка недописанному автором роману 4 (с учётом количественных соотношений между законченной первой частью и оборванной на полуфразе частью второй. Вот такой сложный не только по технологии, но и по вкусности литературный «наполеон» получился у автора. Впрочем, может быть всё потом бы выровнялось, коли книга была бы дописана. Но вот не случилось...

Капитализм (даже с его потребительством) хорошо, а социализм (даже с его верой в идею) плохо. Свобода лучше чем несвобода. Без сложных социально-философских рассуждений, экономических выкладок и геополитического анализа. Почему бы и нет? Поверхностно? Зато правда. Сюжет похож на Джеймса Бонда? Зато интересно. А если учесть каким языком это написано — почти набоковским, да еще в совке! — роман можно признать почти шедевром. На Набокова, кстати, есть вполне конкретные аллюзии: Октопус и Куильти, Крым и Анти-Терра, мотив преследования и покушения. Не только язык, но и джазовая композиция романа, провалы в сознание героев, полифония их голосов и речи — все это блестяще сделано. Параллельно дается скрытая сатира на современников автора, пытающихся совместить несовместимые социализм и капитализм, а также картина советского подпольного мира и советской номенклатуры — конечно, штрихами, но довольно яркими. Интересно!

Но есть все-таки чувство, что автор старался угодить публике, причем какой-то воображаемой публике воображаемого Запада. Но кто не без греха.

Лучшую рецензию на это произведение Аксенова, как и на идущих с ним примерно в одном ряду «Коллег» и «Апельсины из Марокко» написал Виктор Олегович Пелевин: «Отец Татарского, видимо, легко мог представить себе верного ленинца, благодарно постигающего над вольной аксеновской страницей, что марксизм изначально стоял за свободную любовь, или помешанного на джазе эстета, которого особо протяжная рулада саксофона заставит вдруг понять, что коммунизм победит». Действительно, может показаться странной эта смесь марксизма, джаза, модернизма и авангарда, Баха, науки, поэзии, производственной прозы и битнического травелога, свободной любви и коммунистической духовности. Однако именно так, вероятно, и чувствовало себя оттепельное поколение, и не только оно. Например, в книге А. Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось», можно найти переписку студентов 1975 года, которые пишут письма языком аксеновской молодежи и не видят разницы между Лениным и Ленноном.

В конечном итоге, ранние тексты Аксенова ценны как минимум в качестве документа эпохи. Но на самом деле они неплохо написаны: обилие персонажей, сложная композиция со сменой точек зрения, динамичный сюжет, описания и поток сознания смешаны довольно хорошо, образуя вполне гармоничное целое. Особенно удивительно, как такое мог написать простой врач. Учитывая убогий фон остальной советской литературы, можно только радоваться тому, что каким-то образом таланты появляются и расцветают несмотря ни на что.

В контексте сериала прочитал и книжку. Все достаточно ожидаемо. Аксенов -крепкий профессионал, с чувством юмора, молодость была бурной и знал много кого из ярких персон. Текст про современников биографического склада, вероятно, и не мог быть провальным, так что читается вполне занятно. Другое дело, что Аксенов навел тень на плетень и вполне известные события у него чередуются с намеренным смещением времен, введением вымышленных типажных собирательных персонажей, тасовкой фактуры. писал, вероятно, с большим удовольствием. В общем, какой-то чрезмерной недоброжелательности по отношению к Рождественскому-Вознесенскому-Окуджаве-Рождественскому — Ахмадуллиной я совершенно не заметил. Не стеснял автор в выражениях, кое-что придумал, где-то утрировал, но право на то имеет. Помимо прочего, в романе есть забавнейшие сценки( мои любимые- с участием Евтушенко). Описание разносов Хрущовым писателей тоже, вероятно, из лучших.

Суперпопулярный в шестидесятые Аксенов качественного скачка в развитии писательского дара определенно не сделал и остался писателем второго ряда ( как и Войнович, Юз, например), но при богатейшей биографии не сделал ее единственным неиссякаемым предметом для творчества в отличие от Довлатова или Лимонова. «Таинственная страсть» — более чем уместный лукавый, заведомо неточный, рассчитанный и на игру тоже ( «что спрятал моряк?») прощальный биографический роман блистательного в общем богемщика. Забавно и увлекательно, черт с ними с неточностями.

Милейшая повесть, совершенно такая характерная для того типа, что относится к т.н. оттепельной или шестидесятнической литературе. И Аксенов в дальнейшем, и Конецкий, да даже и Стругацкие все переросли такой слог, очень обаятельный ( отголоски его можно найти в прозе В.М.Рыбакова в 80-х гг.). При внешней полифонии ( все главки от лица разных персонажей) и центральном нерве страсти к замужней даме у всех на виду, олеографическая повесть Аксенова вполне близка себе к комедии «Девчата», например. Или к «Я шагаю по Москве». Обаятельная проза, про добрые чувства занятых людей. Обертоны всякие близки к «В городе ждала работа и любимая женщина» или «болело как то везде». Глава от имени Люськи, правда, уж совсем пародийная и легкость слога у Аксенова порой носит полупародийный характер. Собственно, такой слог и манера изложения многажды уже и спародированы ( Сорокиным, например). Техника изложения несложная, а все повестушка однозначно занятная и нужно быть совсем уже циником, чтобы во время чтения не поддаться авторскому доброму нраву. Читал, правда, после Лимонова — совсем другой, естественно коленкор и качество текста.

Потеряв когда-то эти книги детства, я нашёл «Мой дедушка-памятник» 1972 г.издания и эту, первого издания 1976 (хотя такой у меня не было — читал в журнале «Костёр») , перечитал и держу в качестве «реликта памяти» , как мистер Сиракузерс из этой повести. Как тогда попал в моё личное владение в эпоху тотального книжного дефицита 1970-х годов «Памятник», хоть убей, не могу вспомнить. До чего она классно оформлена — хорошо всё: иллюстрации, обложка, особенно, форзацы и заставки глав! Книга изымалась из библиотек после отъезда автора за рубеж, как нежелательная для детей эпохи строительства социализма. А «Сундучок» ещё хлеще написан. Мокрая валюта в карманах джинсов (на журнальных рисунках) 12-летнего школьника — это ещё что такое? Приучать детей к западной моде и нарушению валютного режима (ст.УК 88)? Советский пионер и престарелая миллионерша — никуда не годится такой мезальянс... Нашёл не только первые книжные издания, но и журнальные публикации. Тексты пока не сравнивал, — говорят, есть отличия. Бывает, возьмёшь какой-нибудь номер наугад иллюстрации посмотреть, начнёшь читать с произвольного места, и трудно оторваться от этих пожелтевших журналов уже пятидесятилетней давности. Дилогия «Памятник»-«Сундучок» однозначные шедевры, ни на что другое не похожие. Это усиливается для меня лично ностальгическими отголосками детства. Читать рекомендую по возможности (сканы текста выложены на сайте РГДБ) журнальные публикации, — как-то они всё-таки по-другому воспринимаются, возможно, это моё личное восприятие. Но, чтобы действительно полюбить эти книги, надо было пожить в ту непередаваемую эпоху застоя, идеологии и пионеров...

Эта книга в середине 70-х произвела на меня очень сильное впечатление, можно сказать, серьёзный прорыв в мировоззрении. Тогда мы жили за «железным занавесом», а здесь было столько новых и неожиданных познаний мира, лёгких перемещений Гены Стратофонтова по разным странам, его контакты с разнообразнейшими персонажами. Книга всегда стояла у меня на полке. Далее жизнь пошла своим чередом, книга где-то завалялась у родителей в квартире. Из ностальгических соображений нашёл точно такое же издание 1972 (в числе многих других подобных), прочитал и всегда держу его (вместе с «Сундучком»-продолжением) на недалёкой полке. Сейчас задался целью найти первые журнальные публикации с цветными рисунками Беломлинского. В детстве «Памятник» я читал «книжный», а «Сундучок» в «Костре», который мне выписывали родители. Кстати, после отъезда Аксёнова за рубеж, эти книги изымались из библиотек, как идеологически вредные. Современный читатель, не знавший «глухой застой», вероятно, не сможет по достоинству оценить данное произведение, с которым нужно было знакомиться в эпоху закрытых металлических телефонных будок с безлимитным звонком за две копейки и зачаточного цветного телевещания, проходящего строго по утверждённой Гостелерадио программе передач. У таких читателей книга вызывает неповторимое тёплое чувство встречи с солнечными и беззаботными школьными годами. Хотя, в 2014 был выпущен репринт первого издания, имитирующий тот оригинал из далёкого «пионерского» детства...

Ну-с, берём «Четвёртый позвонок», Мартти Ларни. Хорошенько перемешиваем с Грэмом Грином. Под конец, в эту бочку с несомненным мёдом, хорошенько ляпаем Мариэтты Шагонян. Получаем Джина Грина, блюдо вполне готовое к употреблению. Если жевать разборчиво, не торопясь. Василий Аксёнов, Горчаков и Григорий Поженян. Уж не знаю, кто из них, в этом неравном трио, кто, но отнюдь не все части романа цельно склеились.

Завязка, и основная интрига мне понравились. Богатая драматическая линия, украшенная высоким и колоритным сценизмом. Читается на одном дыхании.

Криминальная Америка, коварное ЦРУ, учебный лагерь «зелёных беретов», бесмысленная вьетнамская мясорубка. Сцена за сценой, декорация за декорацией. Никакого примитивизма, всё живо, объёмно, колоритно и талантливо.

Образ героя прекрасен в своём развитии. Лично я воспринял линию триллера как, не более чем необходимый антураж для драматическо-романтической линии судьбы Джина Грина. Именно это мне показалось основной идеей романа.

Увы, развязка просто вопиет фальшью и лубком. Не зря я вспомнил незабвенную Мариетту, начинается сущий «Месс Менд».

Грубая агитка, противопоставление ужасной Америки, где по улицам ходят одни белагвардейские «фошисты», гангстеры, ку-клус-клановцы и агенты ЦРУ. Так, ни один медик интерн не может выйти на улицу без пистолета.

Ну а с другой стороны СССР. Никакой преступности. Все разговаривают только об искусстве, академики и госчиновники молоды и толерантны, любой студент может позволить себе питаться 3 раза в день в ресторане, и даже агенты КГБ утончённы, добры и интеллигентны. Тупая развязка полностью рушит глубокую ироническую атмосферу романа.

Однако, не менее трёх четвертей текста читается с большим интересом и удовольствием, а потому читать безусловно стоит.

Впервые услышал о книге в 70-е годы, очень хотел прочитать, но не срослось. Недавно случайно поймал книжку на Avito, купил и прочитал — лучше бы прочитал в 1972 — не интересно, не смешно, не захватывает.

Совсем неожиданно прочитал рассказ Аксенова «Победа» и удивился — почему раньше не слышал о нем.

Автору интересно удалось противопоставить два абсолютно разных, непохожих типа поведения людей, две разных системы мышления, тут отлично подмечены противоречия и видение окружающего мира.

А как ярко выделены психотипы персонажей, которые вроде как и находятся рядом друг с другом, но на самом деле существуют в параллельных реальностях. Также интересно преподносятся мысли главных героев во время шахматной партии, когда игра воспринимается, как часть жизни, их собственного опыта.

Глубочайший, сильный, прекрасный и совсем небольшой рассказ «с преувеличениями», а также с тонким, но грустным юмором.

Поначалу мне не понравилось. Излишне вычурный слог автора, неубедительный сеттинг, кривляющиеся персонажи. Однако чем дальше читал, чем больше меня захватывала эта визионерская фантасмагория, претензии к альтернативной истории отходили на дальний план, а потом и вообще исчезли, потому как не в альтернативке дело, за яркими масками героев все отчетливее проявлялись настоящие люди с подлинными эмоциями, мыслями и идеями, и все больше вскипал в крови адреналин дикой гонки на русской тройке прямиком в пропасть. Это, конечно, диссидентский роман, но это еще и настоящий русский роман, с мощной русской идеей — вне зависимости от отношения к ней, с чаепитием на фоне катастрофы, с самопожертвованием и принесением в жертву всех, до кого можно дотянуться. Роман получил немало критики и наверное, есть за что — он дитя своего времени и байстрюк своей страны, но лично мне делать этого не хочется, он ценен свое многогранностью, своей непоследовательностью и своей неожиданностью, и лично мне жаль только одного — что я не мог прочитать его ни в 81, когда его напечатали в Штатах, ни в 90, когда его издали в Союзе.

Военный человек тяжело акклиматизируется в мирной жизни.

Что тут сказать? Кульминация не особенно кульминационная, но некое лирическое послевкусие остаётся.

Учитывая небольшой размер этой зарисовки, вполне нормально.

На фоне остальных рассказов из данного сборника, «Люди с Гамлета» достаточно неплох.

Это гимн любви и проклятие войне.

Страдания повзрослевшего влюблённого юноши и цинизм его коллеги.

Вероятно это произведение способно было впечатлить кого-нибудь в 70-е годы.

Сейчас этот «интересный» приём с рассказыванием одной и той же истории разными персонажами настолько затаскан и писателями, и кинематографистами, и даже на анекдот.ру, что вызвал у меня зевоту.

Кроме того, не видно особого мастерства в форме изложения. Рассказ просто скучен. Не хочется следовать логике ни одного из трёх персонажей.

Данная книга полный провал автора, который создал через четыре года свой знаменитый бриллиант под названием Остров Крым. Ожог привел к пеплу напоминающего больше горстку мусора и грязи. Каждая страничка книги смердит, коптит, воняет, чадит, отравляя среду. Другими словами – портит и без того порой не чистый воздух в котором мы сегодня живем. Книга для тех, у кого в жизни всегда — все хорошо и хочется слегка обмакнуться в гуталин, чтобы почувствовать контраст эпох. А так просто читать – выброшенное время и деньги. Грязь она и есть грязь.

Чаадаевское — «социализм победит не потому, что прав,

а потому, что неправы его враги(противники)»

на вид парадоксально, но к этой книге очень и очень «подходит»

Это блестяще, великолепно, шедеврально. Какая идея, какой полёт мысли, какой изумительный литературный стиль!!! Какое знание матчасти! Двое из авторов — Григорий Поженян и Овидий Горчаков — были ветеранами Великой Отечественной войны, и не просто ветеранами, а именно разведчиками-диверсантами. Поэтому они великолепно знали то, о чём писали. И Василий Аксёнов, пусть и не был ветераном войны, но тоже не подкачал.

Рекомендую всем!

Я читал «Остров Крым» довольно давно, и что-то мешает мне перечитать книгу, чтобы освежить впечатления. Боюсь, что имя этому «чему-то» — брезгливость. Это, само по себе, уже неплохо характеризует моё к ней отношение. Но могу, основываясь на старых впечатлениях, сказать и чуть подробнее.

Как давно известно, советский диссидент — плоть от плоти советской системы. И эта книга Аксёнова произросла из советской прозы стандартного пошиба. Разница лишь в знаке. Возьмём какой-нибудь стандартный советский детективно-социальный роман и поменяем в нём «плюс» на «минус». Поставим себе и дополнительную задачу: понравиться западному читателю. Для этого задействуем набор узнаваемых штампов на тему загадочной русской души вообще и советской её разновидности — в частности. И вот капитаны овечкины из недобитых контриков превратятся в шевалье сан пер э сан репрош, страна победившего социализма — в Совдепию, её жители — в сволочей или в быдло. Корнеты оболенские красиво нальют вина, пока комиссары в пыльных шлемах водят в кабинеты их многочисленных девушек. Главный герой, разумеется, будет брутален, благороден, богат, успешен, умён, ироничен, сексуален и слегка секретен...

Да, возможно, книга производила впечатление на советского человека, читавшего её в начале 1980-х годов. Но сейчас, право слово, она выглядит безвкусной, одномерной и неинтересной. Совершенно согласен с оценкой в одном из предыдущих отзывов — «либеральный соцреализм». И больше 4 баллов поставить книге не могу.

Прочитать не получилось, поэтому я прослушал одноименную аудиокнигу.

Сам роман — весьма далек от понятия «фантастика», скорее некая приключенческо-детективная история.

Крым, как отдельное государство, — наверное, единственный фантастический элемент.

Книга очень нелегка для восприятия, и наличие матерных слов (пусть и в не слишком больших дозах) не способствует облегчению процесса.

Весьма среднее произведение, второй раз читать не стал бы. Просто было бы неинтересно.

Этот роман интернационален. Основное действие происходит в США, Джин Грин — русский, Лот — немец, Красавчик — итальянец, полицейский — ирландец, ещё где-то Китай задействован.

Прекрасный роман.

Исключительно злободневный и актуальный именно сейчас.

Вот только в один из основных стержней сюжета (неудержимо-самоубийственное стремление движения СОС, возлавляемого главным героем романа потомственным аристократом и честным человеком Андреем Лучниковым, затащить процветающий, свободный, задорный «капиталистический» Крым, выдуманный Аксёновым, в стагнирующий под коммунистической радиацией СССР) мне трудно поверить. В остальном придраться не к чему: и герои, и фабула, и язык — пальчики оближешь!

Главная книга писателя Аксёнова.

«О, муха дрозофила, мать мутаций!»

Фраза до сих пор у меня в лексиконе.

Как и память о прочитанном.

Отлично выписанный срез, увы, ушедшей советской эпохи. Яркие персонажи и образы. Хлесткий и сочный язык.

Но, как правильно было подмечено в одной из рецензий на другую книгу автора, читать подобное можно лишь один раз. Да и то в «нужное время». Ибо все накладывалось на собственное становление как Личности и банальное взросление.

Сейчас перечитывать такую книгу нет никакого желания. Да и читать что-либо иное у Аксенова. Вообще.

Такой вот парадокс...

Апофеоз литературной беспомощности, самолюбования и СССР-ненавистнечества позднего Аксёнова. (Не путать с одним из крупнейших российских писателей второй половины XX века!))) Художественно – среднего качества постмодерн, переходящий в примитивную психоделику, со всеми какие только есть фрейдистскими комплексами. Стилистически – неловкое речевое жеманство, на грани с кокетливым словоблудием, разбавленное графоманскими стихами.

Лишь изредка бездарно-злобная ткань текста, в котором, кстати, Родина всерьез именуется «тварью», сглаживается остатками мастерства и доброй, ностальгической иронией. («Что может быть полезнее для стариков, чем ночная хореография баскетбола?»).

Умилительна, до отвращения, пропаганда собственных безграмотных либеральных взглядов на экономику, поднимая на щит которые, Аксенов встает на сторону «ходорковских» (оказывается, ими двигал «неокомсомольский романтизм»). При этом, согласно автору, «большой хапок» изначально подготовлен и разработан именно молодыми волками социализма еще в недрах того, бывшего строя…

О политэкономическом идиотизме «Редких земель» можно больше не говорить. Только добавить, что частью этого «поколения, зародившегося в недрах смутно бунтующего советского комсомола» (!!!) и оказался прекрасно знакомый и любимый многими Геннадий Стратофонтов, блезиру ради замаскированный под Гена Стратова.

В общем, потуга на бандитско-экономическо-эротический (если не сказать – порнографический) роман для взрослых не удалась. Не удалась настолько же, насколько в свое время получилось создать феерически легкую, феерически свободную авантюрно-ироническую повесть для детей «Мой дедушка – памятник». Ту самую, будучи без ума от которой, я купился на «Земли…».

Читать это, как и большинство позднего – постсоветского – Аксенова практически невозможно.

P. S. К вопросу о жеманном словоблудии: «Пора вернуться к сугубому реализму, в рамках которого люди занимаются своими регулярными житейскими делами: сидят за компьютерами, копошатся в садах, поддерживают организмы питанием, физическими культурами, горизонтальными возлежаниями в одиночестве или с кем-нибудь, добычей редкоземельных элементов, обработкой оных и дальнейшей продажей, необходимой для уплаты государственных налогов, меланхолическими прогулами в тамарисковых рощах, над коими витает неизбежное в таких обстоятельствах стремление к переоценке комсомола, посещениями близких людей, томящихся в тюрьмах, устройствами похищений родных узников и побегами из страны».

Или вот: «Перед ним сидел длинноволосый, в стиле аргентинского футболиста, вполне еще молодой, то есть слегка нестарый красавец в серебристом свитере, оттенявшем кирпичного цвета будку лица, то ли атлантического яхтсмена, то ли сибирского землепроходца. Он улыбнулся юнцу. «Hi, Nik! It’s me, your Guardy, Max Almazov, at your service». И протянул мальчугану свою тяжелую руку, чтобы «потрясти» в прямом переводе с английского тоже нелегкую руку опекуемого. Получился своего рода космический захват, своеобразная стыковка. Оба сияли друг на друга своей сигнализацией, то есть глазами. Которые помогли им не разойтись в пространстве, чреватом полным и навсегда исчезновением; без дальнейших встреч».

Не знаю, ой, не знаю, как опус читался тогда, в конце 80-х… Сейчас – еле-еле домучила. Все-таки, по моему глубочайшему убеждению, последний, на данный момент, российский классик. Поэтому и стараюсь познакомиться с его наследием максимально. Увы, именно «Бэби…» не рекомендую никому, кроме студентов, аспирантов и кандидатов, специализирующихся на такого рода (эмигрантско-истеричной, бессмысленно-мечущейся) литературе.

Эта книга — заключительная часть цикла-трилогии про Геннадия Стратофонтова/Гена Стратова. Написана, что характерно, более чем через тридцать лет после первых двух частей.

Я очень любил в детстве первую часть, зачитал её до дыр — подобных книг тогда не было. Вторую часть прочитал уже в зрелом возрасте, поздновато, но не могу отрицать, что какое-то очарование в ней ещё есть. А эта книга...

Вот так вот кончаются детские сказки. Нет больше пионеров, нет безбашенных приключений с пиратами, ниндзями, говорящими боевыми дельфинами, нет больше добрых тайн, нет явных плохишей и наших парней. Нет «сундучков, в которых коньячок». Уже не получается весело шмалять из автомата, потому что кровь — это не весело.

Всё стало серьёзно, всё стало совсем-совсем по-взрослому. Деньги, деньги. Власть. Силовые структуры. Бодигарды. Опальные олигархи.

Близкие теперь могут предать или изменить; но и ты сам теперь тоже можешь изменить. Потому что теперь изменились все. Чудеса остались, они рядом, но до них не дотянуться, они — сами по себе, а ты — сам по себе.

Любимые уходят. Дети вырастают, вырастают — и тоже уходят; и как же можно удивляться, что некоторые вырастают монстрами?

Всё это грустно, но в этом есть честность и отражение времени. Всё именно так и должно быть.

Каждому возрасту — свои сказки.

Каждому времени — свои сказки.

В 90-м году роман читался на одном дыхании.

Попытка перечитать в 2013 закончилась полным провалом. Пришел в недоумение, как этот псевдоисторически-либерально-мазохистский бред мог понравиться.

Хотя. может, нельзя его судить строго. На западе понравилась в 79? Ну и ладушки...Такая же конъюнктура, как и миллион других книг.

Злободневно. Только дни эти давно прошли.

Да и слава богу.

При первом прочтении «Остров Крым» прошел на «ура!». Впрочем, тогда, в 1990, на «ура!» проходило все сколько-нибудь непривычное. Теперь, через 23 года, книга воспринимается иначе.

Литературные достоинства романа, на мой взгляд, несомненны. Да, раздражают периодически проявляющиеся пошлости и обилие мата. Видимо, автор полагал, что читатель без этого не поймет. При всем при этом «Остров Крым» явно попадает в разряд настоящей литературы.

С точки зрения альтернативной истории — ерунда от начала до конца. Картины сказочного процветания свободного Крыма воспринимались с недоумением уже в 1990. Перебор. И как Остров смог уцелеть хотя бы в 1941-1944? Сначала немцы, потом наши заняли бы его с ходу. Однако весь смысл книги в том, чтобы Остров покончил с собой именно в 1980. Ладно, это действительно интереснее любых сценариев.

Картина самоубийства Острова написана рукой мастера. Шедевр сюрреализма, если не вспоминать, когда это написано и для кого. Аксенов писал «Остров Крым» перед самой эмиграцией в расчете напечатать его в Америке и постарался, чтобы текст соответствовал трафаретным представлениям о России. Поведение граждан Крыма накануне и в момент катастрофы воспринимается как смесь мазохизма, упрямства, глупости и стремления к саморазрушению. Русская душа, согласно утвердившейся легенде. Советские русские в этой же ситуации демонстрируют интеллект чуть выше, чем у ежа, и существенно ниже, чем у медведя. Русская нация, согласно утвердившейся легенде. Когда так пишут чужие, им простительно. Когда так пишет русский на потребу американцам, становится противно.

P.S. Поставлен перед необходимостью объяснить свою позицию. Я рождён гражданином Российской империи, принявшей имя СССР, и горжусь этим гражданством.

Аналогично многим отзывам, произведение было прочитано в детстве и перечитано спустя десять лет. Книга попалась на глаза в издании 90-го года и зацепила обложкой и картинками в тексте, а после прочтения первых глав… Буря эмоций и впечатлений, особенно после первого прочтения, взгляд на другую сторону света, где жизнь другая, не такая, как у нас. Естественно Джин Грин – «железный человек» в физическом и духовном плане, иронические и нереальные сцены некоторых событий, не портят впечатление о произведении, которое преподносит политические подводные камни двухгранного мира. Сюжет на высоте, слог приятен, события захватывают с ног до головы, а герои – живые, чего нет во многих современных книгах. Приключения, о которых мечтал дома, смотрел в западных фильмах конца 80-х и хотел прочитать, сбылись больше двух десятков лет назад, но отпечаток остался до сих пор.

Рекомендую.

Пожалуй, один из редчайших примеров удачной социальной фантастики на нашем, родном, материале. Мне трудно судить, как сегодня воспринимают роман современные молодые люди, но для меня публикация в журнале «Юность» (а первую версию романа я прочел именно там) даже в жутко обрезанном виде была откровением. Разочарование наступило тогда, когда в день возвращения Аксенова в Россию я пришел на пресс-конференцию с его участием, и один очень сильно уважаемый мною репортер, спросил: «Ребята, а кто это такой?» Потом я простил ему это незнание, и через несколько лет прочел авторский вариант «Острова Крым». И он снова стал для меня открытием, свообразной и понятной мне откровенностью, великолепным владением лексики, умелым использованием ненорматива, попыткой осознать, что же нас ждет, и почему мы такие умные, хотя по-прежнему все еще бедные. Очень понятный писатель, прекрасно владеющий русским языком, так и не нашедший счастья на Западе, вернувшийся на Родину ради неё самой, близкий многим тысячам людей, которые смогли дожить до сегодняшнего дня.

Даже читая эту книгу в глубоко пионерском возрасте, я четко воспринимала ее, как пародию. Но пародию великолепную. Какие злодейские злодеи, какие геройские герои, какая бабушка, какой Силач-Повеса, — да разве эти персонажи могут забыться?

А книгу у нас потом украли. Кто-то взял ее и зачитал. Потом нигде не попадалась, только недавно в интернете я ее нашла и воскресила в памяти любимые фрагменты.

Когда читаешь и без конца перечитываешь такие книги, вчуже берет стыд за то, что теперь называют «юмористической фантастикой». Потому что раньше этим словом называли «Понедельник начинается в субботу», аксеновскую «Железку» и «Воспоминания динозавра» Штерна — а сегодня этим словом называют писульки барышень про то, как барышни попали в страну эльфов и все эльфы передрались из-за них, а со всеми выжившими барышни перетрахались.

И все время хочется сказать: юмористическая фантастика — это вот оно. Это «Железка». Это «Эфиоп». Уберите слова «юмористическая фантастика» со своих сисястых обложечек. Не подходит к ордену Насер.

В подростковые годы я читал запоем все, что выходило со словом «фантастика» и производными от него на обложке.

В библиотеке мне дали этот сборник. Я уже читал «Остров Крым» и ждал от Аксенова чего-то офигительного...

Ну, в каком-то смысле я получил то, чего ждал. Я офигел.

Давайте внесем ясность: это не фантастика, это абсурдизм. Вроде прозы Хармса или «Суера-Выера» Коваля. Хорошее, почтенное литературное направление. Я его уважаю и местами люблю (опять же Суер-Выер) — но это не фантастика.

Я кладу сюда этот отзыв на случай, если кто не знает. Просто информирования публики для. Это не значит, что книга плохая, это значит — она не фантастическая, и если кто попытается ее читать в поисках фантастики — получит ту же оскомину, что и я.

Конечно, я балдел от этой книги в ее первое прочтение. Мне было 15 лет, и вкус у нее был как у эстонской жвачки или у прибалтийских фильмов про заграницу: когда есть, с чем сравнивать — понятно, что суррогат, но в период подросткового сенсорного голода, когда готов есть что дают...

Недавно взял в руки, перечитал — забалдел еще больше. Во-первых, прочитываются все аллюзии. Во-вторых, в юности нельзя оценить в полной мере иронию, которой сочится каждая фраза. Когда читаешь ее, зная об авторах все, что нужно знать, и видишь, какого размера фига оттопыривала им карманы... Заставить советских пионеров сочувствовать всей душой американскому шпиону в СССР — это вам не шутка. Эта вещь со «Штирлицем» наравне.

Я помню, как эта книга выходила в «Юности» и как эту «Юность» я спер в запасниках школьной библиотеки, вызвавшись добровольцем разбирать книжные завалы, потому что получить ее на руки школьники не могли — «там же матюки». Спер, давал всему классу читать, растащили — чуть не плакал.

Не помню, тогда был прочитан Толкиен или позже. Но знаю, что из всех выдуманных книжных миров хотелось только в эти два: Средиземье и Остров Крым.

Помню неистовое желание переписать концовку. Потому что так не должно кончаться. Ну нельзя. Вот пусть будет хэппи-энд: этот придурок гробанется на своем ралли, никто не проголосует за СОС и всей последующей гадости не случится. Ну вот пусть.

Не знаю, хочу ли перечитывать. Боюсь разочарования.

«Вольтерьянцы и вольтерьянки» — произведение с не столь частой у мастера темой альтистории. Автор убедительно попытался художественно сконструировать альтернативный 18 век. — Где сама Екатерина Великая входит в орден, руководмый великим Вольтером. — Где войны если и ведутся, то в сфере высокого интеллекта. — «Вольтеровские войны». Увы, завершившиеся в «нашей» истории первой Великой и кровопролитной революцией (французской).

А что, если бы удалось заключить перемирие? Вопрос, какой хотела бы поставить Императрица перед Вольтером в их конфиденции, — о сущности театра Истории: что она, история, такое, — изысканная работа искусного драматурга или — бездарный кровавый балаган?...

Хочу позволить себе отзыв с длинными ностальгическими отступлениями. В 1982 г. на летние каникулы я поехала в г. Грозный. Там у нашей семьи было много хороших друзей: русские, чеченцы, татары, армяне, евреи… Для меня поездка туда была равнозначна путешествию в сказочную страну. Дело в том, что наша знакомая, Галина Петровна, работала заместителем директора фирменного кондитерского магазина «Столичный». Старые грозненцы должны хорошо помнить и сам магазин, и их знаменитую продукцию — пирожные, булочки, торты, приготовленные по самой строгой рецептуре, с соблюдением всех ингредиентов. Никакого маргарина вместо сливочного масла, никакого арахиса там, где следует добавлять миндаль или грецкие орехи. И если пирожное «Буше» положено пропитывать коньяком – будьте уверены, его пропитывали именно этим благородным напитком, а не какой-либо подозрительно пахнущей гадостью!..

Но пребывание в Грозном не ограничивалось праздником живота. У Галины Петровны была собрана замечательная библиотека , а книги для меня в списке приоритетов всегда стояли на первом месте.

Та моя поездка в Грозный была уже второй и затянулась на месяц. Так как читала я очень быстро, то уже через две недели все интересное было прочитано, и я уже было затосковала. Но неожиданно обнаружилось, что на одной из полок в шкафу есть второй ряд книг – стареньких, зачитанных. Их, очевидно, поставили туда, чтобы они не портили общий вид своими потрепанными корешками. Одна из них выглядела особенно аппетитной и пухленькой. Это и был «Джин Грин…». Когда я только взяла ее в руки и бегло пролистала, у меня пересохло во рту от волнения и от предвкушения . Книгу «проглотила» за 2 дня, и все оставшееся до отъезда время, я ее перечитывала, чуть ли не выучивая наизусть. Главный герой, сюжет, бесподобный язык повествования! Одни только ехидные «примечания научного редактора» чего стоили! Куча фактов, ссылок, реалий неизвестной и такой притягательной жизни, прикольных словечек…

Да, роман создавался как пародия, «острием своим… направленный против пентагоновской и прочей агрессивной военщины». (Особенно мне нравится словечко «прочей»). Но я восприняла его очень серьезно, как руководство к действию и дальнейшим изысканиям по темам, намеченным в романе.

Именно благодаря «Джину…» я приобрела свое самое долгое хобби – историю Второй Мировой войны.

Именно благодаря «Джину…» я научилась сдерживать слезы в моменты обиды и досадной слабости. В «Колыбельной для брата» В. Крапивина, главному герою Кириллу, тоже страдавшему подобным недугом, знакомый дает совет: вспоминать в нужный момент «зеленого павиана Джимми», тогда, мол, слезы не появятся. Мне милый павиан не помогал, зато стоило мне сказать про себя «Помоги мне, Джинни-бой» и вызвать образ двухметрового «зеленого берета», как приходило успокоение и высыхали слезы.

Именно благодаря «Джину…» я узнала и полюбила творчество О. Уайльда. Я и сейчас наизусть помню отрывки из «Баллады Рэдингской тюрьмы»: «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал…»

Я довольно скоро разгадала секрет авторов книги – нет никакого эсквайра Гривадия Горпожакса – есть Григорий Поженян, Василий Аксенов и Овидий Горчаков.

Василия Аксенова я уже знала – удалось прочесть его детскую повесть «Мой дедушка — памятник». В свое время она мне очень понравилась и запомнилась своей необычностью. Уж больно резко она выделялась на фоне всей нашей детской литературы тех лет. Время от времени в библиотеках я спрашивала другие книжки Аксенова, повезло только один раз – каким-то чудом нашла сборник «Жаль, что вас не было с нами». Там была повесть «Коллеги» и несколько рассказов. А потом одна продвинутая библиотекарь, устроила мне целый разнос: оказывается Аксенов – предатель родины, книжки его изъяты и вообще, прочитай-ка, ты, милая, лучше «Грач – птица весенняя»! Короче, ждать встречи с Василием Павловичем пришлось 8 лет – пока в «Юности» не напечатали его знаменитый «Остров Крым», а потом и все остальное. С Гр. Поженяном и Ов. Горчаковым было проще. Найти стихи Поженяна, узнать его героическую биографию большого труда не составило. Книги Горчакова («Вызываем огонь на себя», «Лебединая песня», «Американский синдром», «Падающий дождь») я нашла и изучила. А вот личность их автора оставалась для меня загадкой. Несколько лет назад я случайно наткнулась на его автобиографический роман «Вне закона», рассказывающий о жуткой истории одного из партизанских отрядов в Белоруссии.

Что еще добавить?

К «Джину Грину..» у меня было настолько трепетное отношение, что мне даже в голову не пришло попросить его в то лето 1982 г. у тети Гали, хотя она любила меня как родную дочь, и вряд ли отказала бы мне в этой просьбе. Лишь спустя три месяца, которые я провела в тоске и вожделении, заветная книжка стала моей. Галина Петровна приехала к нам в гости, привезла книгу. Она подарила ее мне, а я ей, с согласия мамы, – «Консуэло» Ж. Санд, тогда это был жуткий дефицит. С тех пор «Джин Грин…» поселился в моем доме. Он уже совсем старенький и ветхий, поэтому в 1992 г., я купила себе новое издание. На полке они стоят рядом…

Как сейчас вижу уютный саманный домик на улице Гвардейской, 22 в городе Грозном. Он находился в двух минутах ходьбы от железнодорожного вокзала, и еще в 1-ую Чеченскую от него и камня не осталось… Умерла в 1999 от рака Галина Петровна. Молодая, красивая, цветущая, деятельная женщина, она очень тяжело переживала свой переезд из Грозного. Она вывезла оттуда всех родственников, нашла им новое пристанище, работу, мужественно боролась с болезнью. Наши «добрые» врачи отмерили ей срок – полгода. Она продержалась четыре, и в онкологическом диспансере каждый раз ее встречали «ласковым» приветствием: «А, вы еще живы!»

Вот такой личный опыт переживания текста...

Наверное, это произведение — не лучшее у Аксёнова. И всё-таки я его люблю.

Сейчас я попытаюсь сформулировать, почему.

Потому, что я люблю свой город.

Потому что город Пихты — это так похоже на мою Дубну. Мало того: затерянные где-то в тайге Пихты — это и есть подмосковная Дубна, мистически переплавленная в Пихты литературным гением Аксёнова; это сложно доказать, совершенно явных ссылок нет, но я чую это нутром.

Потому что за сумбуром повествования я чувствую твёрдые грани реальности, окружающей меня с детства. Институт с БУРОЛЯПом. «Если синие мезоны жрут оранжевых, то какого же цвета будет наша девчонка Дабль-Фью?» Некоторые исторические личности узнаются безоговорочно, о некоторых можно только гадать. Великий-Салазкин, Ким Морзицер и Эрнест Морковников — узнаются; с остальными сложнее. (Впрочем, Морковников/Понтекорво ищущий дабль-фью/нейтрино — чем не явная отсылка к Дубне?)

Потому что неведомым мне образом эта повесть затрагивает струны моей души. Несмотря на то, что романтика «Железки», романтика большой стройки и большой науки лет на двадцать опередила меня, я, работая в институте чувствовал себя немного Вадимом Китоусовым. Я видел Великих-Салазкиных. Потому что это сказка из детства — хотя читал я впервые «железку» во студенчестве, в журнале «Юность», кажется...

Господи, глупое это занятие, попытка обосновать любовь к чему-то.

Как сказал бы Портос, я люблю... просто потому, что я люблю!

P.S. Вчера я совершенно спонтанно написал этот отзыв, а сегодня встретил на улице того, кого считаю прообразом (или одним из прообразов) Кима Морзицера. Спрашиваю: Юрий Александрович, так и так, колитесь: были знакомы с Аксёновым? Он смеётся: да, был знаком, лет за десять до написания «Железки», в 1962 году. Но, говорит, не факт, что с меня писано, бывают же похожие фотографы :smile:

Здоровья, удачи, долгих лет!

P.P.S. 24 января 2014 года на 82 году после тяжелой продолжительной болезни ушел из жизни выдающийся российский фоторепортер Юрий Александрович Туманов. Светлая память!

Клюнул на невероятно высокий словарный запас романа. Решил ознакомиться, что же это такое. И что же на выходе? Да в общем, лишь убедился, что словарный запас сам по себе не делает роман шедевром. Мы знаем гениальный «Пикник на обочине» с весьма низким запасом слов, и знаем головачёвские псевдо-научные навороты с огромным массивом специализированной лексики, о которых можно сказать лишь одно: фтопку.

В целом роман не разочаровал. Этакая игра автора в фантасмагорию на фоне исторических декораций. Больше всего напоминает штерновского «Эфиопа» и фильмы Марка Захарова. Написано изящно, стилизация под язык XVIII века проведена ювелирно (хотя не могу не отметить, что поначалу Аксёнов то и дело от неё отклоняется, да ещё допускает вопиющие стилистические ляпы. Но это — только в начале). Со смаком подана картина лингвистической мешанины на Балтийском побережье: как человек, побывавший там (а конкретно — в Гданьске), я чуть не подпрыгивал от удовольствия, читая все эти заковыристые немецко-польские имена и невообразимые фразы, состоящие из слов на половине европейских языков. Очень вкусно! А уже когда Аксёнов неуловимо переходит на греческий гекзаметр, тут и вовсе можно снять шляпу. Браво, мастер!

И всё же капну ложку дёгтя. Во-первых, автор ну очень долго раскачивается: совершенно непонятно, к чему было столь подробно описывать похождения героев в Париже. Во-вторых, простите мою тупость, я так и не уяснил, при чём тут самозванец и почему у него два носа. В-третьих, мы много слышим Вольтера, но совершенно не слышим Екатерины. А ведь именно их ДИАЛОГ (а не монолог Вольтера) должен был стать стержнем повествования.

За что же девятка? Да прежде всего, за стиль. Кроме того, за хорошо обрисованную фигуру Вольтера (так и захотелось почитать его книги). Ну и в целом за атмосферу того несколько театрального, слегка наивного и при этом такого жестокого (по-детски жестокого, я бы сказал) века.

Роман задуман, выстроен совершенно замечательно. Притча о расхождении путей русскоого народа, комплексе эмиграции и обаянии советской идеи украшена заппоминающимся персонажами, из которых совершенно невероятная Татьяна стоит десятка образов советских женщин. Пусть его даже и скованный финал, вполне себе трагичный. Но написана книга совершенно похабно — витальный стиль, аляпистые обороты сильно портят впечатление. Эротические картинки пусть останутся на совести автора. Центральный пперсонаж — весь из плейбойно-суперменской литературы — вряд ли украшает роман, который мог быть посуше и построже. Ощущения от книги на редкость двойственные- яркие пресонажии, мощная история, рассказанная непригодными средствами.

P.S. После прочтения «Острова Крыма» роман Рыбакова про Гравилет, а в особеннности центральный персонаж этого романа как-то представляются нне слишком оригинальными. Честная альтернатива «Острову Крыму» — книга Чигиринской, хоть и носит зааведомо коммерческий характер, а написана-то получше.

Прошу прощения, что этот отзыв будет с историей. По выходе данной книги мне удалось ее приобрести в ЧССР, привез ее в Союз, как раньше мы называли СССР. Год 1973. Читал ее запоем, это было что-то новое, запретный Джеймс Бонд, а наши то наши, как мастерски раскрутили американского агента, даже еще поставили на путь истинный. Тут тебе и Вьетнам, о боях в котором, часто говорили по радио и ТВ. Короче живая жизнь, с прикусом Америки. А запретный плод сладок. Друзья начали выпрашивать, дай почитать и до читали.. сгинула ходя по рукам. Ох и жалел. Через несколько лет в библиотеке в скрытом шкафу увидел ее. Благо сестра работала там, начал договариваться и искать замену и опять... Аксенов сбежал заграницу. Указание сверху, книги изъять. Что только не придумывали- украли, потерялась, не вернули.

Но там ребята ушлые- представить и точка. Потом понял, они сами видно ее хотели заиметь. Так этот первоиздат и пропал для меня. Потом приобрел похожий 1990, но память о первом, о мытарствах с той очень дорога, как память о детстве. Извините, что не о содержании, просто нахлынуло.

«Остров Крым, известный и неизвестный. …»

И это в полной мере отражено в романе — предсказании «Остров Крым». Многие авторы обращаются к этому жанру, т.к. очень соблазнительно оказаться пророком и для некоторых их футуристические изыскания являются достаточно успешными. В своем романе Аксенов, предугадал не только о развале СССР, но и показал Крым как достаточно самостоятельную и своеобразную политическую, экономическую, культурную и этническую единицу (отсюда и его географическое определение как острова, отправившегося в свободное плавание). И что мы наблюдаем в настоящее время? Крым искусственно оторван от России и все дальше удаляется от нее, но при это он нисколько не приближается к Украине. А что будет дальше.....?

Я родилась в СССР, но бОльшую сознательную жизнь живу в России, поэтому данный роман у меня не вызвал чувства ностальгии или утраты чего-то ценного, но образы которые прописаны в романе так похожи на людей из моего детства. Так получилось, что мой папа в середине — в конце 80-х очень часто ездил в командировки в тогдашние, а теперь уже бывшие республики СССР и каждый раз, когда он возвращался, несмотря на то что я была ребенком, я чувствовала определенное чувство свободы исходящее от него, то что там иначе чем у нас. И вот читая данный роман, я вновь ощутила те же чувства, тот же контраст между тем что было ЗДЕСЬ и что было ТАМ.

Данную книгу я не читала — я ее слушала! И прослушивала неоднократно отдельные моменты раз за разом. Удовольствие неимоверное! Всем рекомендую!

Вот о чем может писать человек, аккредитованный при Пресс-центре традиционного Таллинского джаз-фестиваля, посвященного пятидесятилетию Октябрьской революции? Правильно! Исключительно о джазе. Что, собственно, и делает Аксенов. Вы не поняли? Повторяю: исключительно о джазе. Так что, не-поклонников и не-знатоков просим не беспокоиться и не тратить время. Хотя... В джазе я разбираюсь, как... в общем, совсем не разбираюсь. Но модерновые задворки джазового фестиваля очень сильно напомнили мне практически любую художественную тусовку. Тем более, тусовку литературную. Недаром автор цитирует другого автора: «Писатель должен есть много джаза, часто и много, большие сочные ломти настоящего джаза!»

Один из ярчайших текстов раннего Аксенова. Рассказ о том, как «приятно вспомнить прошлое, но ведь нам уже двадцать шесть лет... начинается наше время. Мы в таком возрасте, когда надо выходить на активные позиции жизни. И сейчас особенно важна дружеская спайка». И о том, что «Герка стал бандитом и сидит в тюрьме, а Глеб — передовик производства, студент-заочник и Танин муж... Сашка Зеленин — ученый-хирург. Разве могло быть иначе? Кирилл — журналист, очеркист, оптимист и муж Люды. Все изменилось, и дело вовсе не в должностях. А я? Что со мной стало? Перешагнул ли я через барьер?»

И в конце, почти как у Визбора:

«А он чуть-чуть не долетел, совсем немного

не дотянул он до посадочных огней…»

Приквел к рассказу «Глоб-футурум». (Или «Глоб-футурум» его логическое проджолжение))). Доказательство того, что кое-кто из маститых авторов, воспитанных и возмужавших в советское время, все-таки смог спокойно воспринять постсоветскую действительность и совершенно верно отобразить ее реалии. Таких, увы, немного, но Аксенов по праву входит в их число. В этом разухабистом рассказе даже и без того летящий слог Аксенова совершает, казалось, невозможное – еще более ускоряется. Единственный маленький минус: под конец не обошлось без характерной для позднего Аксенова толики самолюбования. Согласитесь, во фразе «экая гоголиана, экое утомительное кафкианство, экая мамлеевщина, экий сорокинизм!» так и слышится – ай, да Пушкин, ай да сукин сын!

И все-таки, было за что Аксенову любить (уважать) советскую власть. Иначе не иронизировал бы он насчет «Ленфильма»-батюшки».

Очередная постперестроечная фантасмогория от последнего из когорты советских талантов-прозаиков.

Кришнаитско-постсоветская вакханалия от Василия Аксенова. Более чем достойно, но вряд ли красота и глубина рассказа будет полностью доступна тем, кто своими глазами не видел этого.

Или хотя бы чуточку не участвовал с другой стороны «баррикад»)))

Или, на худой конец, хотя бы не бывал в Самаре в середине 90-х.

Временно заехавший на родину в период татольного построения капитализма знаменитый писатель-эмигрант и так-то мало кого узнает (хотя все вокруг уверяют, что полтора десятка лет назад именно они с ним были не разлей вода), так его еще и заносит на дичайшую тусовку периода первоначального накопления капитала. Начинается фантасмогория: «Иногда рядом возникали знакомые носы с подвешенными к ним незнакомыми подбородками. Заплывшие чужие глаза вдруг подсвечивались снизу неожиданно вспыхнувшей знакомой улыбкой». И держит-то здесь его, фактически, только одно — нужны сюжеты для рассказов.

Читать современным тусовщикам столицы если не для ностальгии, то для содрогания от ужаса. Если не от ужаса, то от собственной тупости.

Писателю (да, даже не столько ему, сколько съемочной группе документального фильма о его биографии) разрешили ознакомиться с делом его арестованной в 1937 году матери, делом из архивов НКВД. Три горько-элегических странички его впечатлений... Особенно хороши бьющие наотмашь зарифмованные строки, которыми перебивается описание действа. Процитировал бы их все, но — читайте. Хотя сам Аксенов и оценивает их так: «это, конечно, просто эмоциональное, предвзятое, необъективно».

Именно с этого рассказа я начал знакомство с «Аксеновым Американским» (в смысле, постсоветским). Причем речь идет об Аксенове рассказчике, а не романисте. Все крупные его вещи я уже прочитал, независимо от года и места издания. Что бросилось первым в глаза? Кокетство автора. И с самим собой, и с читателем. Кокетство добившегося всего, чего хотелось в жизни, талантливого автора. Кокетство во всем. Ну, не могли люди, даже безоглядно диссидествующие, в 1966 году употреблять слово «большевики», как только им хотелось обхамить существующую власть. Любой другой термин, включающий матерный, — легко. Но не громоздкое и уже раритетное «большевики». Эпитет «козлобородый» (догадайтесь, по отношению к кому) тоже вызывает скепсис. То ли Феликса Эдмундовича и впрямь так именовали регулярно, то ли все байки о тоталитаризме — вранье.

Но, отдадим должное, кокетничая автор издевается не только на «совком» вообще, но и над тогдашним островком либерализма Эстонией, и над товарищами-диссидентами (кроме себя, разумеется))).

Вообще же, учитывая отточенный слог, только улучшившийся со времен творчества в том самом «совке», кроме кокетства от рассказа идет просто цунами ностальгии. «Как молоды мы были, как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя...»

Первая ласточка перестройки! Помню как сильно ждали каждый номер «Юности» с О.К. Какой слог, сюжет!В те времена совершенно не избитая тема «альтернативки».Сильно поражала сама мысль- как это могло бы быть у нас...Не забуду собственный стон на последних страницах:Сволочь ты,Лучников,мазохист проклятый! А последний выход стариков белой армии? Это что-то...

Совершенно не могу представить, какое бы впечатление произвела на меня эта книга, познакомься я с ней сейчас. Также не могу предугадать реакцию на нее человека, выросшего в современной России.

А в детстве это было одно из самых любимейших произведений. Для меня неискушенной «Мой дедушка — памятник» долгое время был совершенно нерядовым и неповторимым явлением. Современные пираты, советские моряки-герои и дети-супергерои. Говорящие кот и дельфин удивительные в своей абсолютной достоверности... А мадам Накамура-Бранчевска до сих пор идеал героини-злодейки! Легкость и даже легкомысленность повествования, какой-то совсем особенный язык, фантазия, поразительно похожая на реальность — все это заставляло перечитывать повесть по несколько раз в год.

Сейчас эта книга стоит на ближайшей полке и по-прежнему вызывает желание почитать. Рискну порекомендовать к прочтению, хотя и Советский Союз канул в Лету, и век уже 21-й, да и у читателей выбор гораздо богаче, чем это было тридцать лет назад.

Когда-то давно еще в школе я с удовольствием читала этот роман, естественно, единственного тогда издания 1972 г. И очень удивлялась, почему такую замечательную книжку не переиздают. Потом дошло, когда я удосужилась посмотреть выходные данные книги с именами авторов.

И вот теперь по прошествии многих лет, даже получив соответствующее образование (историка, специализирующегося по современной истории США), я по прежнему люблю эту книгу. Мне нравится легкость подачи материала, ироничный взгляд на происходящее... Ну и потом -- я просто благодарна авторам за то, что они пробудили у меня интерес к современной истории и политологии.

В 15 лет читалось без отрыва — на уроках, в трамвае, под одеялом с фонариком, когда родители загоняли спать. При чем в таком стиле и темпе «Джин Грина» одолела мужская часть (до половины было далеко, что-то около трети ))) нашей параллели. Это была одновременно и сказка, и фантастика, и реализм (наши всех убивают и одни остаются!!!), и единственный доступный по тем временам боевик...

В принципе, уже тогда закрадывалось смутное подозрение, что на самом деле, все очень сильно отдает, как минимум, иронией, как максимум, редкостной едкости сатирой. Но практически невозможная по тем временам двояковыпуклость главных персонажей возражала: нет, что ты, мы самые настоящие, мы — живые, мы — наши!

Сказка растаяла с возрастом, в начале 90-х, когда роман выпустили массовым тиражом, да еще по-моему, не единожды. Сразу стала видна его сиюминутность, огрехи в коллективной работе, провисающие места сюжета. Пожалуй, только образ самого Джина изменился, но не по качественной шкале.

Сомневаюсь, что поколениям начиная от 80-х роман будет интересен. Но не удивлюсь, если и среди них найдется немало поклонников.

Василий Аксёнов отдал должное и т. н. «детской литературе», — создав дилогию о Геннадии Стратофонтове. — В опровержение штампов авантюрной прозы, с пародией на «подростковые» воспитательные произведения. Впрочем, произведения эти адресованы в той же мере и «взрослым». Тем, кто не забыл ещё детства и отрочества и готов улыбнуться своим и чужим о нём воспоминаниям.

Мое первое, еще заочное знакомство с Америкой. Когда оно станет явным, эта книга на первых порах многое мне сможет объяснить и во многом разобраться в хитросплетениях нового для меня общества. Но поскольку она написана человеком, воспитанным и жившем в тоталитарном обществе, то, что он увидел в своих странствиях и жизни там, покажется ему несообразным и непонятным, с чем он не сможет все же ужиться и принять. В свое время книга понравилась.. И, конечно, ее язык... сочный и такой русский.. Одна из любимых в советской литературе, как и сам писатель.

Половину сборника занимает известная повесть «Апельсины из Марокко». Это её первая публикация в книжной форме. А ещё в книге 6 или 7 рассказов, в т.ч. заглавный. Хороший сборник, крепкий, цельный. Демонстрирует разносторонние возможности автора.

А ещё в нём живёт шестидесятский дух -- оптимистический, несмотря ни на что!

В целом, роман понравился: слог автора и общый посыл. А вот обилие нецензурной брани напрягало (порой было в тягость), понятно, что реалии таковы, но это же художествненное произведение. Самым последовательным персонажем считаю отца Андрея. Сам Андрей умён, страстен, увлечён. Он герой, но не победитель. Судьба Тани как-то скомкана. Победоносный марш Советов для автора оказался логичным, несмотря на самодостаточность и самобытность Крыма.

Тоска по Родине?

В целом я практичесли полностью согласен с отзывом Elric8. Идея «русского Тайваня» великолепна, описание того, что могло бы быть, моделирование ситуации тоже. Так что первая половина «Острова» написана очень хорошо. Однако затем Аксенов начинает подстраивать все под заранее определенное им окончание и тут он уже куда менее убедителен, чем в начале. Причем как в общем развитии сюжета, так и в судьбах отдельных персонажей. И отличное первое впечатление оказывается испорчено.

«Остров Крым» весьма неоднозначное произведение. Если быть честным до конца, то это единственное произведение Аксенова, что я прочел на данный день. Но после бесконечного числа книг в стиле альт.истории он читается весьма интересно и необычно. Первое куда важнее второго, конечно же.

Однако при прочтении книги, не смотря на все достоинства книги, с которыми читатель ознакомится при прочтении, для меня осталась загадкой мотивация героев. Для чего им было городить весь этот огород с присоединением острова к СССР? Ведь и главный герой, и многие другие были отлично осведомлены о том, как там живут люди, что за политический строй в «государстве рабочих и крестьян», и все их мысли о том, что Остров может каким-то образом переделать его путем «внесения свежей крови» выглядят крайне неубедительными. И отсюда создается общая атмосфера нереальности происходящего, портящая произведение.

Не смотря ни на это, книга мне очень понравилась. Вызывает только сожаление, что ничего столь же хорошего в современной отечественной альтернативной истории нет. Надеюсь, что пока – нет.

Это сейчас альтернативная история — едва ли не самая вытоптанная делянка в нашей фантастике.

А в 1990 году «Остров Крым» прозвучал весьма громко! И вполне заслуженно.

Идея простая, герои выпуклые и осязаемые, ведут себя по-человечески понятно и в то же время правильно. Ну, почти правильно...

А уж образ «русского Тайваня» по теме временам и вовсе воспринимался как буквально грядущее светлое Завтра!

«Белая» утопия? Пожалуй, можно и так. Вот только опять же — герои у Аксёнова совсем не утопичны. Именно поэтому им веришь, а вслед за ними веришь и автору...

Какое-то время в детстве я искренне верил, что Гривадий Горпожакс — прогрессивный зарубежный писатель!))

В своё время эта книга зачитывалась до дыр... Лично мне достался растрёпанный томик без обложки.

Воспринимались все эти похождения неприкасаемого Джина Грина то как пародия (хотя о Джеймсе Бонде мы тогда только слышали), то как фантастическая сказка о «наших на Западе». Ведь никакой он не американец, этот Джин! Постоянно рефлексирует, не рвётся к успеху любой ценой, да и вообще — эмигрант всего во втором поколении! И даже главный враг у него — немец...

Забавно было читать про высадку американского шпиёна в Приморском крае.

А ещё, помню, повеселил эпизод со стареньким Керенским в ресторанчике.

И вот что интересно: при всей несерьёзности и явной условности описанного в книге мира персонажи романа настоящие, живые! Никакого картона.

Перечитать, что ли?

Помню что читал в детстве, помню что мне ее настойчиво рекламировала библиотекарша, помню как я жутко плевался на эту «детскую фантастику» и даже высказал свое «фе» нахваливавшей ее библиотекарше.

Больше в памяти об этой книге ничего не удержалось...

Очень понравилась сама идея романа, это самое допущение, на котором он построен — задумка великолепная.

Но авторский стиль, признаться, убил: такое ощущение, что Аксенову нравится смаковать самые «сочные» проявления человеческой физиологии. Это, конечно, понятно, что естественно, то не безобразно, но когда сатира уходит на второй план рассказом о том, кто на чью фотографию самоудовлетворялся, это как минимум смущает.

Как я понимаю, я выбрала не самый показательный сборник, но — какой был. Это в довольно большой части публицистика, на самом деле, учитывая, что в тексте поминутно появляется сам автор, да и вообще роман пестрит биографическими и псевдобиографическими подробностями. По сути, это сборник рассказов, отчасти — вполне реалистичных, отчасти — с какой-то полубезумной алкогольной мистикой. Представьте себе Довлатова, помноженного на Веничку Ерофеева, и чтобы полученный автор писал о перестроечных и до-перестроечных временах.

Я очень долго и мучительно продиралась через русский язык Аксенова. Вроде бы он и прекрасный, но все равно читать тяжело, и в результате получается еще медленее, чем я обычно читаю по-английски. В нем слишком много всего, слишком много замудреных словечек и неожиданных тропов, слишком много скрытых и не очень цитат, слишком много верлибра в самых неожиданных местах. Все вместе производит впечатление рагу, в которое насыпали очень много разнообразных специй. Да, остро, пряно, сладко. А вот про то, что скрывается под специями, ничего хорошего, увы, сказать не могу.

«Основное блюдо» — это околоперестроечные зарисовки из жизни. Из жизни автора и его знакомых, например. Выглядит вполне в духе «from Russia with love»: вот герои ведут себя по-свински, пьют и дебоширят, вот мелькают какие-то невнятные аферы с участием огромных и легко украденных денег и бандитскими разборками. Вот несчастные иностранцы пытаются понять, какого хрена у нас тут вообще происходит. Классический перестроечный карнавал, мишуры много, а под ней — ничего. Конечно, это очень неизбитая тема и манера изложения! гхм.

К концу книги к манере изложения я все же привыкла, и меня перестало это уже напрягать. Написано действительно шикарно, чего греха таить. И вкравшиеся в прозаический текст стихи, и скрытые и не очень цитаты, и неожиданные тропы)) Про стихи вообще могу сказать: вот как надо! Смотрите, авторы, котоые хотят разбавить свой прозаический текст стихами без специального их оформления на письме. Аксенов вписывает их изумительно, так что стихи не выбиваются ни по смыслу, ни по уровню пафоса и смотрятся в тексте очень органично (а не как у многих, пришито белыми нитками), более того, без них это было бы совсем не то и не так.

Очень сложно было классифицировать этот рассказ. Он читается очень легко, так же, как легки и невесомы «французские вдохновляющие пузыри» этого божественного напитка. Но автор ставит перед читателем и достаточно серьёзный философский вопрос: — А что было бы с нашей поэзией, если бы Пушкина или Лермонтова вдохновляли бы не «Аи» или «Вдова Клико» , а водка или сивушная бормотуха? Да и не только с поэзией. Вся жизнь нашей страны могла бы измениться, если бы «культура винопития» в обществе формировалась приверженностью к вину (шампанскому в частности), а не к водке или самогону. Стихотворение в конце рассказа написано мастерски и с любовью.

Автор мастерски владеет словом, именно поэтому рассказ читается как красивое произведение. И описание корабля, и описания попутчиков, и океан — всё это прописано элегантно, не утомляя излишними деталями. А вообще, для меня — это рассказ об одиночестве отдельно взятого человека, о его страхе перед этим одиночеством и о его явственно-чувствующемся желании избавиться от этого одиночества. В принципе у него есть стабильность (работа, квартира, машина, достаток), но при этом нет рядом человека, который бы положил голову на плечо или просто ладонь на руку. Грустно!

Мне не особо понравилось. Не тот это Аксёнов, который написал «Золотую нашу Железку» и «Затоваренную бочкотару». Здесь автор поставил перед собой задачу написать «просто» книгу: с «простыми» людьми, простым, как бы, сюжетом — просто хороший реалистический роман. А оказалось: не так-то это просто — написать просто хороший роман (хотя начинал Аксёнов как раз с реалистической прозы). Вышла всего лишь злободневная (для своего времени) история «русского Тайваня».

Очень люблю этот роман. Не говоря о том, что это прекрасная «альтернативная история» и сатира, в нем много выразительных, очень живых портретов и много грустных размышлений о том, что издалека в каждой культуре видится лучшее, а в стремлении добраться до этого «прекрасного далеко» так легко разрушить и потерять все хорошее, что есть у себя.

Я получил огромное удовольствие от чтения этого романа. Во-первых это очень неплохая литература, прекрасный авторский стиль, проработка характеров героев, тщательно выстроенный сюжет. Во-вторых, это глубокая печаль от чувства утраты: времени, на коммунистические эксперименты, огромного количества лучших людей, культуры и т.п. Конечно, это альтернативная история, но мне верится, что именно такая иная история была бы во много крат лучше.