Корни народной дипломатии между людьми и драконами...
Очень хорошо видно фантастическое допущение, от которого отталкивался автор: а если война 1941-45 гг. будет не с людьми, пропитавшимися антигуманной идеологией, а с настоящими нелюдьми. С драконами.
Сальников не стал превращать боевые действия в войну с чистым хаосом, с полчищами зомби или чумных крыс. Драконы — они выглядят почти как люди (привет пластиковым физиономия супергероев), только летают, жрут мышей со шкурой и еще у них очень прочная кожа. Её можно пробить только специальной пулей и электростилетом.
Драконы идут на Москву, а бабушку и дедушку главного героя сжигают прямо у него на глазах. Родители отправили сына погостить в деревню, думая, что драконий пролетариат не так уж хочет воевать и ничего серьезного не будет...
Дальнейший сюжет это история постепенного очеловечивания — чисто нравственного — некоторых драконов. И превращение мальчишки поначалу в бойца, а потом в человека, который искренне желает договариваться с драконами.
Автор знает свои сильные стороны:
— сюжет большого романа упакован в не самую длинную повесть, которая, тем не менее, сохраняет в себе все особенности больших сюжетных замыслов. Во времена толстомясых пенталогий (не оконченных) это большой плюс /автор в интервью рассказывает, что ужимал и ужимал текст, который имел шансы стать сценарием/;
— стилистика: в небольшом тексте уживаются казенные обороты, детская речь, сухие описания и эмоциональные зарисовки;
— автор умеет создать настроение и передать эмоции персонажей: когда мальчик Константин очень не хочет умереть одним из способов, но другой считает за большую удачу, этому чувству веришь;
— часть героев как живая, и среди них особенно получился трикстер.
Свою долю заслуженных премий и призов автор за "Когнату" получит.
.
Проблемы вырастают отчасти из настроенческого и постмодернистского метода создания текста.
— много заимствованных эмоциональных крючков. Собственно, в тексте не так много оригинальности. Вот отблески прозы военных лет. Вот "зона-пространство отражения", которую драконы создали, когда начали отступать и так разделили две державы. Один день деревенской жизни. Или разговор с пожизненной заключенной матерью Когнаты, который просто продолжение последней реплики "Убить дракона", когда идет схватка за умы подрастающего поколения между бывшим человеком (люди могут становиться драконами) и человеком настоящим;
— нарочито гротескные, доведенные до предела своих типажей персонажи второго плана.
— односторонность текста. Простой и правильный посыл: разумные существа могут отбросить плохую идеологию и нормально договориться, даже если они разные по крови, именно он получает все возможные моральные плюшки, автор заботливо ведет читателя к выводам, убирая с пути все камешки. Получается некая учебность, моралитичность, которой в финале слишком много.
.
Какое впечатление "Когната" создает в целом?
Это было бы слишком откровенно в 60-е, отлично бы зашло в 80-е. И, вероятно, лет через двадцать тоже будет очень актуально и выигрышно смотреться...
Но сейчас дает противоречивые чувства. С одной стороны это редкий сейчас случай, когда автор не мажет дегтем идеи коммунизма и даже представляет их носителей вполне нравственными персонажами. Когда читаешь текст, то целиком погружаешься в него, ждешь развязки. Только вот постепенно накапливается недоумение и к последней странице начинаешь терять контакт с персонажами.
С точки зрения литературной традиции — это почти идеальный пандан к "Стражу перевала" Логинова. Там было про то, как страж врат уничтожает переходную зону, потому что Хаос стремится выйти в реальность, и созданным для обороны зеркалом защититься уже нельзя. А тут — как вокруг такой переходной зоны, созданной именно зеркалом, всерьез и надолго утраивается новый порядок. Вместо армий — через границу будут переноситься дети, жить по полгода у людей или у драконов, и так получать возможность путешествовать через зеркало. И Константин просто идеально отвечает роли персонажа, который в человеческом посольстве будет следить, чтобы эти дети, которых зеркало выдергивает на другую сторону, за полгода остались людьми, но и увидели нормальных собеседников в драконах.
Однако же к восприятию персонажами этого порядка и возникают самые большие вопросы.
Есть честность отдельных собеседников (драконица вполне искренне отказалась от нацизма) и есть эволюция государственных систем.
Когда народная дипломатия была поднята на невиданную сейчас высоту? Перед Первой мировой. Вся европейская аристократия переплелась родственными связями, а обычные люди ездили через границы безо всяких виз. Но потом "Войны никто не хотел, война была неизбежна".
В интербеллуме множеством частных лиц были предприняты громадные усилия, чтобы "Великая война" не повторилась, но политики 30-х обыгрывали всех пацифистов прямо как детей, буквально в одну калитку. С непрерывными требованиями мира на устах.
Вспомним и относительно недавнюю волну "народной дипломатии": письма Саманты Смит и телемосты, "мир, дружба, жвачка". А за 80-ми последовали 90-е, когда выяснилось, что в столицах больших государств народная дипломатия вообще никому не нужна и просто бессильна при локальных конфликтах.
Так вот, люди пережившие большую войну — очень хорошо чувствуют пределы возможностей личного общения в остановке следующей войны.
Когда сидят двое, выпивают, не без приязни беседуют о житейских мелочах, а завтра им друг друга убивать и оба это понимают...
Эту эмоциональную составляющую автор из финала вычищает со всей старательностью.
Повторюсь, в то, что Константин и Волитара нашли общий язык — в делах, которые касаются их двоих — вполне веришь. И подобные отношения вполне имели место в самые разные годы Холодной войны. Просто будущие проблемы как бы выведены за скобки.
И подобная стерильность выводов дает ощущение очень большой неправды, анимешной инфантильности за которой прячется простая, цыганская манипуляция.
Отнесем время действия фэнтезийной в очень похожих декорациях истории чуть дальше, и пусть там все замечательно закончится, когда влюбленные решают жить долго и счастливо, а им совершенно никто не возражает. Только на календаре — 20 июня 1941-го года. Для читателей это будет трагическая ситуация, но автор завершит повесть как ни в чем не бывало, на самой мажорной ноте, без малейшего намека на грядущие бедствия.
А тут автор дал отрывок истории 40-50-х — сквозь призму фэнтезийного допущения — и заранее отказался думать о всем последующем. Константин и Волитара абсолютно в духе 60-х спорят о социализма и капитализме, и впереди только блестящие перспективы.
Но ведь очень легко представить Константина уже в возрасте шестидесяти лет, который оброс связями, давно стал "крепким хозяйственником", прочно держится за свою должность и думает, как сделать так, чтобы дети, выросшие среди драконьего богатства, вернулись домой не просто обычными гражданами с мешком иностранного барахла, а реально состоятельными людьми. Как было с многими партийными начальниками 80-х, которые детьми застали войну, но идеально вписались в рынок 90-х... А если не самого Константина, то его коллег по посольству. Легко представить, как зеркало будет исчезать под анекдоты "дайте мне в аренду один метр государственной границы".
Автор же рассказывает историю из "разрядки" времен Холодной войны, будто переживает её в первый раз.
Такая ампутация исторической памяти — в финале изрядно напрягает.
.
Итого: качественно сработанная, эмоциональная повесть с чересчур прямолинейной моралью и неоднозначным финалом.
цитировать
свернуть ветку